Рейтинговые книги
Читем онлайн Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4) - Александр Башкуев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 142

Второй - ревностный монархист вернулся во Францию и сразу же получил кафедру не где-нибудь, но - самой Натуральной Школе! Там он долго и плодотворно работал (занимаясь в основном оспой) и перед смертью передал все архивы (в том числе и "Дерптские"!) своему лучшему ученику и аспиранту по имени Луи Пастер.

А тот - над гробом Учителя поклялся завершить начатое и "найти управу на оспу".

Третий - уехал за океан в Северо-Американские Соединенные Штаты. Там нет особой науки, зато - много "практиков".

И уже через пару лет после этого американская армия стала широко использовать все наши методы против непокорных индейцев. Взамен ушанок и шуб в ход пошли одеяла с накидками, а место вшей заняла "черная оспа". Успех был значительный...

Лишь после этого, сознавая, что Россия с Америкой "далеко ушли в сем вопросе", Европа (а именно - Англия, Франция и, конечно же - Пруссия!) стала быстро развивать "сей научный аспект". Правда, вам в сием - никто не признается.

Широко простирает Наука руки свои в дела человеческие...

Но вернусь к истории моей жизни.

Моя жена с Боткиными были в Санкт-Петербурге, когда "по войскам" прошли бумаги обо "всех павших" (высшего сословия, разумеется), и я был среди прочих. Боткины (кои тоже "выехали из Риги" всею семьей - вплоть до кухарок с кормилицами!) были поражены матушкиным "провидением" до глубины, а за матушкой укрепилась кличка "вещуньи". Но еще более поразило всех то, что жена моя, положив руку на чрево свое, отмахнулась:

- "Он - жив. Он еще жив. Я - чую сие. Свекровь научила меня - я чую его! Быстрее. Мы не можем спасти его на таком расстоянии. Он уходит от нас", - по сей день милый Герцен любит спрашивать у меня, что могли значить сии слова? Возможно ли, чтоб две женщины могли поддержать жизнь любимого на таком расстоянии?

Не знаю. Но когда Трубецкая с Волконской пожелали ехать в Сибирь за своими любимыми, я не смел им отказывать.

Если Женщина Любит - преграды ей нипочем... И не в моей Власти Лишить хоть кого-то Любви.

Не делай Ближнему так, как не хотел бы ты - что б тебе подобное делали...

Сие происходило вокруг меня. Я же чувствовал...

Будто плывешь в детстве по родной, ночной Даугаве - выныриваешь из воды и будто какие-то огоньки, звезды, что-то мерещится, а потом раз и... опять беспросветная чернота.

Помню, - откуда-то появился Петер и шел дождь. Мелкий такой слабенький дождик. Я чему-то обрадовался сперва, а потом удивился, что смотрю на Петера будто сверху, а он тащит... Он меня нес.

Я так тому удивился, что... провалился в мягкую черноту.

Потом явилась матушка, она обнимала и целовала меня, и плакала надо мной, причитая:

- "Сашенька, сынок, открой глазыньки! Нет, Шимон - они убили его. Смотри какие страшные раны, они - убили моего первенца!" - и что удивительно, - я сам видел, как лежу с закрытыми глазами, а матушка бьется, как раненная, и плачет...

Она сидела за столом в своем кабинете и я отчетливо видел ее руку в лубке и на перевязи... Вокруг нее были люди - члены Синедриона, а за окном явно - Рига. Почему же мне грезилось, что она обнимает, да целует меня?! И еще... Прямо за спиной моей матушки сидела - еще одна моя матушка, коя обнимала, да утешала ее!

И еще надо мной стоял дядя Шимон, коий поднимал мое мертвое веко и светил в глаз чем-то странным и ослепительным. Я видел сей пронзительный свет и - в то же самое время наблюдал, как мой дядя склонился над кем-то и - колдует над ним... А моя милая матушка держит меня за руку и все время целует ее...

А затем и этот бред кончился. Пришла боль.

Она была страшной, огненно-красной, пульсирующей... Она расходилась концентрическими кругами по всему телу из ран на голове и бедре. Боль была столь страшна, что я застонал и очнулся.

Я лежал в просторной и свежей постели на мягкой кровати, а откуда-то из темноты ко мне пробивался ласковый и нежный свет. Боли почти не было, но рот пересох настолько, что губы потрескались и мне дико хотелось пить.

Я попытался встать, или хотя бы поднять голову, чтобы позвать людей, но тут пламя далекой свечи заколебалось, на пол упала какая-то книжка, и я почуял старый, домашний запах и матушкины прохладные руки опустились на мой горячечный лоб, а сладкие губы покрыли меня поцелуями и прошептали мне на ухо:

- "Не шевелись, не надо. Я пойму, что ты хочешь... Попить? Тебе нельзя много, вот тебе - губка... Все хорошо... Мы вместе и - все будет теперь хорошо..." - и я опять упал в черноту.

Я очнулся посреди дня. Мой Петер насвистывал латышскую песенку и поскрипывал надфилем. Я спросил его, что он делает, но звука не получилось, а лишь какой-то сдавленный хрип. Петер на миг кончил скрипеть, а потом подошел, крадучись, к моей постели, а затем бросился вон с криком:

- "Госпожа баронесса, госпожа баронесса, Хозяин очнулся! Слышите все Хозяин очнулся!"

Тут же комната вся наполнилась. Откуда-то появилась моя милая матушка. Она протянула мне руки, пахнущие матушкиным молоком. Она поцеловала меня так, как целовала меня только милая матушка. Она сказала голосом моей милой матушки:

- "Господи, Горе ты мое - ну что мне с тобой делать-то?!" - и горько заплакала.

Она плакала и прижимала руку мою к своему животу, а я - изумлялся, зачем она моею рукой баюкает свой живот?!

Тут дядя Шимон, посверкивая стеклами очков на шелковой ленте, засуетился надо мной, светя мне в глаза разными зеркальцами, в то время как его сыновья, - Саша и Петр стали слушать меня трубками и трогать мои повязки.

Наконец, старший Боткин, узнав мнение сыновей, степенно откашлялся, протер стекла своих очков и решительно сказал бледной от нервов и бессонницы... "матушке":

- "Сепсиса больше нет. Дыхание, температура, сердце в норме. Коль подкормить его, муж Ваш, смею уверить, сударыня, - выживет".

"Матушка" молча встала, стиснула великого доктора, достала откуда-то мужской перстень с брильянтом чистой воды - с голубиное яйцо и надела его на руку дяди моего со словами:

- "Это не от меня, но - Сашиной матери! Она не успела дать мне для Вас деньгами, так что это - жалкий аванс. Остальное - потом. Не смейте глупить, - Вы - Чудотворец!" - потом решительно топнула:

- "Чашку куриного бульону и - все вон отсюда! Теперь-то уж я сама..." и вообразите себе, - ее все послушались!

Я смотрел на жену и не мог поверить глазам - она стала так необычайно похожа на матушку... Даже интонации в голосе стали немного сварливыми, да язвительными - точь-в-точь "Рижская Ведьма"!

Но это - с другими. Со мной же она была прежней Маргит. А может быть - моей матушкой?! Я лишь в те дни обратил внимание, что Маргит даже выговаривает слова так, как это делает ее тетка - "урожденная баронесса фон Шеллинг"!

Может быть это - Мистика, а может быть - мы и впрямь (как Эдип!), на самом-то деле выбираем в жены "собственных матерей"?

Как бы там ни было - присутствие Маргит мне шло на пользу и через неделю я уже сам "принял пищу", а вскоре смог (извините за прямоту) "сходить до ветру" не в специальную утку, но в самый обычный ночной горшок.

А потом моя милая Маргит и здоровяк Петер вывели меня на крыльцо моего Гжельского фарфорового заводика погулять. Я вышел и не поверил глазам, кругом - белым-бело. Время "Матфеева" Ангела. Весна - Время Польши, Лето Франции, Осень - Германии. Зимой же Господь Благосклонен нам - русским. А меня ранило в августе...

Маргит по сей день хранит в заветном ларце выданную ей "похоронку": "В связи с гибелью в Бородинском сражении".

Сегодня, когда я читаю лекции в Академии Генштаба, я признаю, что все, что было со мной - дурь молодеческая. Не дело генералу ходить в штыковую, не дело "особистам" вставать в цепь охранения. Не полезь я в ту кашу, дольше прожила б моя матушка. И мои ученики обещают, что не повторят сих глупостей.

Впрочем, однажды я сглупил еще больше и чуть не погиб среди мирной жизни. Было это в 1824 году в день наводнения.

Я, как Начальник Охраны Его Величества, был в тот день в Зимнем и наблюдал за разгулом стихий из теплого и сухого кабинета через толстое, большое стекло. Шел проливной дождь, ветер был такой, что деревья "рвало" просто с корнем, а по Неве из залива шла "нагонная волна" редкостной высоты.

К счастью, наша Дворцовая сторона стоит на высоком берегу и самому Зимнему ничто не грозило, а со стороны Васильевского приходили известия самые утешительные. Спасательные команды заканчивали работы и оставалось ждать только "схода вод".

Государь со своим двором, радостный от такого исхода дел, вышел на лестницу Зимнего следить за окончанием "спасработ" и мне, согласно инструкции, надо было сопроводить его.

Я уж выходил из своего кабинета, когда мне почудился Крик. Я прислушался. В кабинете было покойно и тихо, да и какие крики могут проникнуть за толстенные стекла Зимнего? Я уж решил, что почудилось, но какая-то сила заставила меня погасить свечи, еще раз подойти к окну и прислушаться.

За окном крутило непроницаемо серую пелену, ливень хлестал такой, что по стеклу несло бесконечный ручей и, разумеется, за всем этим услышать хоть что-то было просто немыслимо. Наверно, я должен был убедить себя, что мне почудилось, но какая-то сила заставила меня распахнуть окно настежь...

1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 142
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4) - Александр Башкуев бесплатно.
Похожие на Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4) - Александр Башкуев книги

Оставить комментарий