11/22/63 - Стивен Кинг

Орлов поставил на пол коробку с консервами, которую держал в руках, чтобы одобрить эту речь жидкими сатирическими аплодисментами. Щеки Марины раскраснелись. Но самым интересным мне показалась перемена в лице Ли. Создавалось впечатление, что его, как Павла из Тарсы на Дамасской дороге, внезапно осиял свет с неба.

Пелена спала с его глаз.

3

Проповедующий, рвущий на себе рубаху де Мореншильдт – ничем не отличающийся от колесящих по стране евангелистов с крайне правыми взглядами – очень меня встревожил. Я надеялся, что, прослушав беседу этой парочки, смогу в значительной мере приблизиться к важному для себя выводу: де Мореншильдт не играл главной роли в попытке покушения на генерала Уокера и тем более оставался в стороне от убийства Кеннеди. Беседу я прослушал, но она не успокоила, а принесла новые волнения.

Одно не вызывало сомнений: пришла пора сказать Мерседес-стрит не столь уж нежное adieu[141]. Я уже снял квартиру на первом этаже дома 214 по Западной Нили-стрит. Двадцать четвертого сентября загрузил в состарившийся «Форд» кое-какую одежду, книги, пишущую машинку и уехал в Даллас.

Две толстухи оставили после себя воняющий больницей свинарник. За уборку я принялся сам, благодаря Бога, что «кроличья нора» Эла выводила в то время, когда в магазинах уже продавались аэрозольные баллончики с освежителем воздуха. На распродаже я купил портативный телевизор и поставил его на кухне, рядом с плитой (или «хранилищем древнего жира»). Скреб, мыл, тер и распылял под сериалы о борьбе с гангстерами вроде «Неприкасаемых» и комедии вроде «Машина 54, где вы?». Когда топот и крики детей в квартире наверху затихали, тоже укладывался в постель и спал как убитый. Без сновидений.

Я оставил за собой лачугу на Мерседес-стрит, но больше ничего интересного в доме 2703 не происходило. Иногда Марина усаживала Джун в коляску (еще один подарок от ее пожилого воздыхателя, мистера Бауха) и катила малышку на автостоянку у склада. После чего возвращалась обратно. Во второй половине дня, когда занятия в школе заканчивались, девочки-попрыгуньи часто сопровождали их. Раз или два Марина прыгала через скакалку и пела какую-то русскую считалочку. Малышка громко смеялась, глядя на прыгающую маму с взлетающей и опускающейся копной волос. И девочки-попрыгуньи смеялись. Марина не возражала. Она много говорила с ними и никогда не раздражалась, если они хихикали и поправляли ее. Наоборот, выглядела довольной. Ли не хотел учить ее английскому, но она все равно учила язык. И молодец.

2 октября 1962 года я проснулся в своей квартире на Нили-стрит в зловещей тишине: над головой никто не бегал, молодая мать не кричала двум старшим, что пора в школу. Все семейство уехало под покровом ночи.

Я поднялся наверх и попытался открыть дверь своим ключом. Не получилось, но замок оказался пружинного типа, и я легко справился с ним с помощью плечиков для одежды. Нашел пустой книжный шкаф в гостиной. Просверлил маленькую дырку в полу, вставил в розетку вилку второй настольной лампы с «жучком», пропустил концы проводков через дыру в мою квартиру, вернул книжный шкаф на место.

«Жучок» работал отлично, но бобины маленького японского магнитофона могли прийти в движение лишь после того, как новые жильцы наверху включат лампу. Квартиру несколько раз показывали разным людям, однако до приезда Освальдов я жил в доме 214 один. После шумного карнавала Мерседес-стрит меня это только радовало, хотя мне и недоставало девочек-попрыгуний. Я воспринимал их как собственный греческий хор.

4

По ночам я спал в своей далласской квартире, а днем в Форт-Уорте наблюдал за Мариной, гуляющей с девочкой в коляске. И пока делил время между этими двумя городами, приблизился еще один переломный момент шестидесятых, но я не придавал этому значения. Слишком уж занимали меня Освальды, переживавшие очередной домашний кризис.

В один из дней второй недели октября Ли пришел домой раньше обычного. Марина гуляла с Джун. Они говорили у бетонных плит, заменявших подъездную дорожку. Ближе к концу разговора Марина спросила:

– Что значит lay-doff[142]?

Ли объяснил на русском. Марина вскинула руки – ну что тут поделаешь? – и обняла его. Ли поцеловал ее в щеку, потом взял малышку. Джун смеялась, когда он поднял ее над головой. Руки девочки потянулись к его волосам. В дом они вошли вместе. Счастливая маленькая семья, на долю которой выпало еще одно испытание.

Мир продлился до пяти пополудни. Я уже собирался возвращаться на Нили-стрит, когда заметил Маргариту Освальд, приближающуюся со стороны остановки на Уинскотт-роуд.

Надвигается беда, подумал я, и не ошибся.

Вновь Маргарита перешагнула через не починенную ступеньку. Вновь вошла в дом не постучавшись, и сразу же загремел фейерверк. Вечер выдался теплым, так что все окна были открыты. Я не потянулся за дистанционным микрофоном. Ли и его мать ссорились в полный голос.

Как выяснилось, ни о каком временном увольнении из «Лесли уэлдинг» речь не шла. Он просто ушел. Босс позвонил Вейде Освальд, разыскивая Ли, потому что рабочих рук не хватало, а потом, не получив помощи от жены Роберта, позвонил Маргарите.

– Я солгала ради тебя, Ли! – кричала Маргарита. – Я сказала, что у тебя грипп! Почему ты заставляешь меня лгать ради тебя?

– Я тебя не заставляю! – крикнул он в ответ. Они стояли нос к носу в гостиной. – Я ничего не заставляю тебя делать, но ты все равно делаешь!

– Ли, как ты собираешься кормить свою семью? Тебе нужна работа!

– Работу я найду! Не волнуйся об этом, мама!

– Где?

– Не знаю...

– Ли! Как ты собираешься платить за аренду?

– ...но у нее много друзей. – Он ткнул большим пальцем в сторону Марины, которую передернуло. – Особого проку от них нет, но с работой они мне помогут. Тебе лучше уйти, мама. Возвращайся домой. Мне надо прийти в себя.

Маргарита шагнула к манежу.

– А это откуда взялось?

– Друзья, о которых я тебе говорил. Половина богата, прочие тоже не бедны. Им нравится болтать с Риной. – Ли фыркнул. – А старики таращатся на ее сиськи.

– Ли! – В голосе звучал шок, а на лице отразилось... удовлетворение? Mamochka радовалась сыновней ярости?

– Иди, мама. Оставь нас в покое.

– Она понимает, что люди, которые что-то дают, потом требуют что-то взамен? Понимает, Ли?

– Убирайся к черту! – Тряся кулаками, чуть ли не пританцовывая в бессильной ярости.

Маргарита улыбнулась.

– Ты расстроен. Разумеется, расстроен. Я вернусь, когда ты почувствуешь, что можешь держать себя в руках. И помогу. Я всегда готова помочь.

Потом внезапно бросилась к Марине и малышке, словно намеревалась напасть на них. Покрыла лицо Джун поцелуями и большими шагами пересекла гостиную. У двери остановилась и указала на манеж:

– Скажи ей, пусть тщательно его вымоет. Старье, полученное от других людей, всегда в микробах. Если ребенок заболеет, у тебя на врача денег не хватит.

– Мама! Уходи!

– Уже иду. – Спокойная как танк, Маргарита пошевелила пальчиками – пока-пока – и исчезла за дверью.

Марина подошла к Ли, держа малышку как щит. Они поговорили. Потом раскричались. Семейное единство как ветром сдуло. Маргарита об этом позаботилась. Ли взял малышку, покачал на руке, а потом, без всякого предупреждения, ткнул кулаком жену в лицо. Марина упала, громко плача, кровь хлынула изо рта и носа. Ли смотрел на нее. Заплакала и Джун. Ли погладил ее по волосам, поцеловал в щечку. Покачал на руке. Марина появилась в поле моего зрения, поднимаясь с пола. Ли пнул ее ногой в бок, и она снова упала. Теперь я видел только копну ее волос.

Брось его, думал я, хотя и знал, что она этого не сделает. Возьми ребенка и брось его. Уйди к Джорджу Бауху. Согрей его постель, если придется, но побыстрее уходи от этого костлявого, затерроризированного мамочкой монстра.

Но ушел Ли, во всяком случае, на время. Больше я его на Мерседес-стрит не видел.

5

Это был их первый разрыв, и Ли в поисках работы отправился в Даллас. Я не знал, где он поселился. Согласно записям Эла, в общежитии Ассоциации молодых христиан, но, как потом выяснилось, Эл ошибся. Может, Ли нашел койку или комнату в одном из дешевых пансионов в центре города. Меня это не волновало. Я знал, что квартиру надо мной они снимут вместе, и полагал, что пока я им сыт по горло. Расценивал как праздник отсутствие необходимости слышать его невнятный голос, в каждом разговоре по десять раз повторяющий: Я знаю.

Спасибо Джорджу Бауху, Марина вышла из этой ситуации без потерь. Вскоре после визита Маргариты и ухода Ли Баух и еще один мужчина приехали на пикапе «шевроле» и увезли ее. Когда пикап отъезжал от дома 2703 по Мерседес-стрит, мать и дочь сидели в кузове. Розовый чемодан, который Марина привезла из России, был обложен одеялами, и Джун крепко спала в этом уютном гнездышке. Пикап тронулся, и Марина положила руку на грудь малышки, чтобы удержать ее. Девочки-попрыгуньи наблюдали. Марина помахала им рукой. Они ответили тем же.