Дневник для Стеллы - Джонатан Свифт

Письмо XLIII

Лондон, 8 марта 1711—1712.

[суббота]

Я носил мое 42 в кармане до самого вечера, пока не отдал его, наконец, в главную почтовую контору. Утром зашел проведать лорда-казначея, который принял слабительное и пил поэтому бульон, а перед тем повидался с секретарем, чтобы похлопотать о назначении моего приятеля, доктора Фрейнда, лейб-медиком, и секретарь обещал переговорить об этом с кор[оле]вой. Я могу посодействовать кому угодно, но только не себе. Потом я побывал при дворе и привел оттуда на обед к лорду Мэшему лорда-хранителя печати и секретаря, и мы выпили за здоровье кор[оле]вы и лорда-казначея, потому что сегодня как раз тот самый день, когда он был ранен; потом я сыграл несколько партий в пикет с леди Мэшем и миссис Хилл и выиграл десять шиллингов, отдал крону слугам на чай и возвратился домой, где меня ожидало письмо от Джо с небольшой приписочкой от БСС. То, о чем просит Джо, решительно не по моей части, в я смотрю на это не иначе, как на глупейшую с его стороны прихоть; я не имею ни малейшего понятия о том, кто выдает такие патенты; если герцог Ормонд, то я с ним переговорю, и еще упомяну об этом Нэду Саутуэлу, если только не забуду. В Англии, насколько мне известно, такого рода патенты вообще не выдают; было бы, конечно, неплохо получить надежное удостоверение, однако рассчитывать на то, что я стану наобум говорить о таком деле с лордом-казначеем по меньшей мере смешно. Рассказывал ли я вам, что в Лондоне объявилась шайка негодяев, прозывающихся могоками[849], которые каждую ночь проделывают дьявольские шутки — отрезают людям носы, избивают их и прочее. Ноци, плоказницы, и рюбите БДГП. Ноци МД.

9. Был нынче при дворе, однако никто не соблаговолил пригласить меня на обед, кроме разве одного или двух, идти к которым у меня не было никакой охоты, так что я предпочел пообедать у миссис Ван. Молодой Дэвенант[850] рассказывал нынче при дворе, что на него напали могоки и проткнули шпагой стенку его кареты. Из-за них теперь стало опасно появляться по вечерам на улицах. Поговаривают даже, будто одним из участников этой шайки является сын епископа Солсберийского[851]. Все они без исключения виги, и одна знатная дама просила меня переговорить с ее отцом и лордом-казначеем, чтобы они остерегались этих негодяев, и умоляла меня самого поберечься, потому что, как она слыхала, они замышляют недоброе против нынешних министров и их друзей. Не знаю, есть ли во всем этом хоть крупица правды[852], однако и многие другие того же мнения. У нас по-прежнему стоит очень славная морозная погода. Я прогулялся нынче вечером по парку, но домой возвратился рано, чтобы избежать встречи с могоками. Лорд-казначей чувствует себя получше. Ноци обеим моим лодным, длагоценнейшим МД.

10. Нынче утром я опять пошел проведать лорда-казначея, который уже почти выздоровел, и просидел у него, пока он не собрался уходить. Обедал я с приятелем в Сити, где договаривался касательно напечатания одной вещицы, хотя она написана не мной. Непременно купите небольшой памфлет ценой в 2 пенни под названием «Суд — это бездонная яма»[853], он весьма недурно написан и вскоре появится вторая его часть. Палата общин все еще медлит с принятием билля об ограничении печати, а посему всякие борзописцы пользуются оставшимся у них временем и что ни день печатают по три, по четыре памфлета. — Так-с, однако мне кажется, уже приспело время получить письмо от МД: ведь сегодня уже шесть недель, как я получил от вас 26. Должен вас уведомить, что рассчитываю получить ваше послание еще до того, как отправлю это; мои ежедневные записи будут теперь короче обычного, поскольку я надеюсь изрядную часть оборотной стороны этого листа заполнить ответом на ваше письмо. У нас все еще стоит хорошая погода, правда, стало немного ветрено; я склонен думать, что скоро начнутся дожди. Ну, а теперь отправляйтесь играть в карты, судалыни, а я лягу баиньки. Ноци, МД.

11. Лорд-казначей отдал Прайору большое письмо, которое я ему написал, и теперь я никак не могу заставить Прайора возвратить мне его: дело в том, что я намерен его напечатать и учредить Академию для усовершенствования нашего языка, хотя нам никогда не удастся его усовершенствовать в такой мере, как это сделали ГД[854], не так ли? Плаво, наш лебяций лизык луцсе. Обедал я наедине с моим приятелем Льюисом, а потом пошел повидать Нэда Саутуэла, чтобы переговорить с ним о деле Уоллса и миссис Саут; последнее, видимо, удастся уладить, а что касается Уоллса, то навряд ли. Саутуэл сказал мне, что об этом деле пришлось бы доложить лорду-казначею и объяснить, в чем тут суть, и что это повлечет за собой множество хлопот, коих оно и не стоит, и что, наконец, лорд-казначей едва ли на это согласится, а ведь Уоллс сам говорит, что разница составит не более сорока шиллингов в год. Вам следует все это пересказать Уоллсу, если только он не делает из этого тайны для вас; в противном случае скажите только, что в беседе с Нэдом Сауту-элом я сделал все, что от меня зависело, но что выполнить его просьбу невозможно, поскольку тут не обойтись без лорда-казначея, который все равно ответит отказом, к тому же само дело не стоит того, чтобы беспокоить его сиятельство. Итак, ноци обеим длагоценнейшим моим мары-скам-малтыскам.

[1]2. Здесь только и разговоров, что о могоках и об их д[ьявольски]х проделках; листки Граб-стрит, описывающие их подвиги, появляются с молниеносной быстротой и даже напечатан список, в котором приведено около 80 имен тех из них, кого будто бы упрятали в тюрьму; но все это, конечно, чистейшее вранье, и я подозреваю, что либо во всей этой истории с мого-ками нет ни слова правды, либо ее очень мало. Оказывается, обидчиком Девенанта был просто какой-то пьяный джентльмен, вовсе не принадлежащий к этой шайке. Мой слуга рассказал, будто в кофейне в присутствии одного из наших соседей по дому во всеуслышание говорили о том, что могоки среди прочего злоумышляли и против меня в случае, если бы им удалось меня поймать. И хоть я ничуть не верю этим россказням, однако воздерживаюсь теперь от поздних прогулок и вынужден был из-за этих могоков истратить уже несколько шиллингов на наемные кареты. Обедал нынче с лордом-казначеем и еще двумя джентльменами из горной Шотландии, оказавшимися при всем том чрезвычайно благовоспитанными людьми. Я просидел с ними до 9, после чего пошел к лорду Мэшему, куда вскоре последовал за мной и лорд-казначей и где мы просидели до полуночи; домой я возвратился в портшезе из боязни могоков, о гнусных намерениях которых предупредил и лорда-казначея. Малыш Гаррисон, которому я выхлопотал назначение в Голландию, и в самом деле получил должность секретаря нашего посольства в Гааге, о чем будет объявлено завтра в «Газете»; это даст ему сто фунтов в год. Один молодой человек[855] сочинил здесь «Морские эклоги», или, иначе говоря, «Песни русалов», наподобие пастушеских пасторалей, и надобно сказать, что написаны они весьма недурно, да и мысль, признаться, нова. Русалы — это нечто вроде русалок, но только мужского пола, тритоны, что ли; одним словом, обитатели моря; надеюсь, вы меня понимаете. Я намерен представить его завтра нашему Обществу. Зовут его Дайпер. Чума его забери! Мне необходимо что-нибудь для него сделать, а потом убрать с дороги. Мне ненавистно появление любого нового таланта, и все же, когда они появляются, я непременно оказываю им поддержку; однако они наступают нам на пятки и постепенно вытесняют с подмостков. Ноци, длагоценнейшие МД.

13. Вы бы изрядно позабавились, если б могли наблюдать, как всякий раз, лишь только наше Общество кончает обедать, появляется типограф и приносит какую-нибудь новинку; он редко когда пропускает такую возможность, однако сегодня ему нечего было нам предложить. Лорд Лэнсдаун, состоящий в нашем Обществе, был на днях нелестно упомянут в одном из номеров «Экзаминера», что, по его мнению, бросает тень на его репутацию, с чем я, по правде говоря, согласен, хотя это и сделано в чрезвычайно деликатных выражениях: там сказано только, что его подчиненные плутуют, хотя сам он джентльмен во всех отношениях безупречный и прочее. Председательствовал нынче лорд Оррери, а оба наших герцога отсутствовали. Брат Уиндхем представил Обществу Дайпера, и мы, как я предполагаю, будем собирать деньги для вспомоществования ему, что мне, признаться, не очень по душе. Лорд-казначей пока ничего для нас не сделал, но мы вскоре попытаемся подвигнуть его на это. Все разошлись довольно рано, и только Фрейнд, Прайор и я немного засиделись, обсуждая необходимые преобразования в государстве и отмечая промахи нынешнего кабинета министров. Прайору ненавистна его должность таможенного комиссара, потому что он от нее тупеет: он говорит, что ему теперь даже во сне снятся одни только ярлыки, квитанции, возвратные пошлины и прочие словечки таможенного обихода. Вчера у нас кончились погожие дни, а ночи теперь темные; я возвратился домой еще до десяти. Доблой ноци, длагоценнейшие судалыни.