Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП) - Абнетт Дэн

Он открыл по ним огонь в пустотной войне над Исстваном-5.

— Вам известно, когда они достигнут пункта назначения? — спросил Даррас.

— Да.

— Мы будем там первыми, — произнес Аттик.

— Капитан, — начал Гальба. — Моя вера в «Веритас феррум» нерушима. Но он ранен. Нас одолеют числом…

— И какое же безумие толкнет нас атаковать боевую баржу? — закончил вместо него Аттик.

— Я бы не сказал «безумие», — хотя он об этом подумал, всем сердцем надеясь, что окажется неправ. Он пристально посмотрел на капитана. Сержант мог поклясться, что лишенное эмоций лицо Аттика улыбалось.

— Брат-сержант Гальба поступил верно, озвучив свои сомнения, — заявил Аттик присутствующим легионерам. — Без полученных госпожой Эрефрен сведений, то, что я предлагаю, было бы хуже безумия. Это было бы преступлением. Но враг нам известен. Мы знаем его состав. Знаем, где и когда он появится. Он же о нас не знает ничего. И он будет оставаться в неведении, пока не ощутит наш клинок в сердце.

Система Хамартия была словно создана для засад. Ее единственная обитаемая планета, к тому же ближайшая к центру, звалась Тидеем. Мир-кузница походила на крошечную, крепкую домну. Ее поверхность, будто грибок, покрывали куполообразные мануфактории. За Тидеем не было ничего, кроме череды газовых гигантов. Крупнейший из них, Полиник, также был наиболее удаленным от местного светила, а сила притяжения имела длинную хватку. Внешние тела переполненного рассеянного диска страдали под ее тиранией. Орбиты были крайне непредсказуемыми. Планетоиды и осколки замерзших веществ постоянно сталкивались. Зона представляла собой хаотичную сеть изменчивых траекторий. Для рулевых и навигаторов это было проклятое место.

И еще здесь находилась точка Мандевилля системы Хамартии.

Именно тут суда, странствующие по эмпиреям, переходят в систему. Точка выхода была не из легких. Многие неопытные пилоты и немало умелых ветеранов выходило из варпа только для того, чтобы врезаться в куски льда размером с город. Подобный инцидент не мог случиться с кораблем легионес астартес, но даже им придется действовать с предельной осторожностью. Все их внимание будет сосредоточено на известных естественных опасностях системы. Как сказал Аттик, они не будут ожидать и тем более не будут готовы к атаке. Только не здесь, так глубоко в собственном тылу.

Аттик стоял за командной кафедрой на мостике «Веритас феррум» и рассказывал своим легионерам о механике предстоящей войны. Переднее окно было закрыто непроницаемыми створами, ограждая их от токсичного зрелища эмпиреев, пока ударный крейсер шел по его течениям к Хамартии. В варпе разразилась буря. В такой близости от Мальстрима турбулентность и навигационные аномалии едва ли были чем-то необычным, но их мощь оказалась неожиданно большой. Также поступали тревожные новости насчет Астрономикана. Обнаружить его становилось все сложнее. Ориентироваться по нему и вовсе не представлялось возможным. Но Бхалиф Страссны нашел альтернативу и уверенно вел «Веритас феррум». Аномалия Пифоса была настолько сильной, что служила маяком для всего сектора Деметер, как Астрономикан для Галактики.

Знамения были мрачными. Аттик игнорировал их. Раздумья не помогут им в выполнении задания.

Капитан коснулся панели управления, и окно превратилось в огромный экран, на котором возникли проекции чертежей «Каллидоры», «Бесконечного великолепия» и «Золотой середины». Камн достал информацию из объемных хранилищ памяти когитаторов «Веритас». Добыча появилась перед Железными Руками, раскрыв все свои секреты. Камн и другие технодесантники проанализировали чертежи, и плоды их усилий позволили увидеть нечто более важное, чем секреты: слабость.

— Вот где мы нанесем удар, — говорил Аттик. — Эскорты должны быть уничтожены в самом начале операции. Когда мы избавимся от них, «Каллидора» почитай что наша, — он говорил уверенным тоном. Капитан не сомневался в исходе сражения. Он не стал лгать себе, будто подходит к вопросу с безразличием. Хотя его голос оставался спокойным, в груди горел обжигающий жар, и имя ему было месть. Он хотел оказаться по колено в крови Детей Императора. Хотел услышать под ботинками хруст черепов этих эстетов. Не будет ничего, кроме ярости войны, которую он нес предателям. Но он разрабатывал план с холодной, трезвой головой. Он требовал от себя такой же дисциплинированности, как и от людей под своим началом.

Аттик знал, что идеальных планов не бывает.

Он знал, что его примарх потерпел поражение из-за всепоглощающей жажды мести.

Еще он знал, что победит. Сведения, предоставленные ему Эрефрен, были такими подробными, такими точными, что только полный глупец мог бы с ними проиграть. А Аттик знал, что он не глупец.

Капитан сменил изображение на карту района вокруг точки Мандевилля Хамартии.

— И вот так, — произнес Аттик, — мы ударим по ним.

Он уже чуял кровь.

Эскадра Детей Императора вышла из варпа спустя двадцать четыре часа после того, как «Веритас феррум» достиг точки Мандевилля. Паузы между прибытием сил предателей и началом атаки Железных Рук не было. С визгом раковых цветов, кровоточащего излучения из имматериума, где прежде была лишь пустота, возникло три корабля. Внезапное появление гигантских масс активировало дожидавшееся их минное поле. Ловушка была примитивной в своей простоте. Обычно минное поле рассеивали по широкой площади в надежде, что кто-то случайно натолкнется на него. Но Аттик знал, где ждать врага. Его мины были не барьером. Они были его крепко сжатым кулаком. Пассивный ауспик каждой мины среагировал на корабли, и подрывные заряды понеслись к возникшим прямо посреди них монументам из железа и стали. Они обрушились на суда, будто рои огромных насекомых. Их уколы осветили пустоту космоса десятками сполохов. Вдоль корабельных корпусов расцвели огненные шары.

«Бесконечное великолепие» вошло в самую гущу мин. Один взрыв следовал за другим. Пустотные щиты упали, их энергия заискрилась вокруг корабля, словно заря. Удары продолжались, они пробили плиты правого борта и, достигнув сердца корабля, сломали ему хребет. Склады боеприпасов «Бесконечного великолепия» ощутили поцелуй огня и взорвались. Эскорт треснул напополам. На какое-то мгновение он будто завис, его очертания разделились, но еще были различимыми, гордость его шпилей и задиристость носа оставались нетронутыми, словно память веков могла срастить корабль обратно. А затем его поглотила смерть — ярящееся, визжащее новорожденное солнце вырвалось из нутра двигателей. Горящая плазма захлестнула вечную ночь стылого пограничья Хамартии и омыла оставшиеся суда эскадры.

За волной давления последовало пламя, сокрушив ослабевшую защиту «Золотой середины». Второй корабль сопровождения начал разворачиваться сразу, как только взорвались первые мины. Ему досталось почти так же, как «Бесконечному великолепию», но попадания были менее сконцентрированными, и борта суда, словно волдыри, покрыли раны. Когда разнесся смертный крик «Бесконечного великолепия», «Золотая середина» вздрогнула, и свечение его двигателей угасло. Корабль продолжал разворот, но двигался теперь неуклюже и медленно, будто раненый зверь.

Тем самым он угодил под бортовой залп ждавшего «Веритас феррум». Ударный крейсер заявил о своем присутствии. Лэнс-турели и батареи одновременно открыли огонь. Энергетические лучи прошили пустоту и обрушили слабеющие щиты «Золотой середины». Они разрезали бронированные плиты и вскрыли корабль. Затем его настигли снаряды с разрушительными зарядами взрывчатки. Артобстрел был непрерывным. Это было запоздалое правосудие, ответ на Исстванское унижение.

В коридорах эскорта разверзся ад. По ним прокатились стены очищающего огня, без разбору пожирая легионеров, илотов и сервиторов. Все они обратились в пепел. «Золотая середина» не успела сделать ни единого выстрела. Железный кулак ее оглушил, заткнул и уничтожил. Корабль закончил свои дни не в огненном взрыве. Он превратился в развалины. В считанные минуты корабль освещало лишь гаснущее пламя. Изрешеченный корпус погрузился в вечную ночь. Он неспешно и неуклюже вращался, сыпля обломками, и очередной мертвый мусор вошел на блуждающую орбиту далекой Хамартии.