Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

средние чины вооруженных сил и «ISI» являлись сторонниками «Талибана»* в той же мере, что и пакистанцами.

В США импичмент Клинтону не состоялся, но в свете сексуального скандала и обвинений в домогательствах его Демократической партии пришлось срочно укреплять электоральную базу – то есть бороться за симпатии женщин, обладающих правом голоса. Политическая необходимость вынудила Белый дом прислушиваться к новому мнению о «Талибане»* – американские феминистки узнали, что «студенты» угнетают афганок. Пока в прессе муссировались интригующие сведения о природе пятен на платье Моники Левински, кабульское «Радио Шариат» с гордостью рассказывало, сколько сотен женщин ежедневно избивают на улицах за то, что они «недостаточно покрыты». Феминистические организации начали активно транслировать информацию о «Талибане»* – и в целом картина выглядела не только чудовищно, но и убедительно. Фонд феминистского большинства распространял в интернете электронное письмо, содержащее леденящие душу факты о действиях талибов; это письмо стало первым в истории «вирусным» контентом и ввело в оборот термин «гендерный апартеид».

Усилия феминисток были бы тщетны, если бы они пытались пристыдить «студентов». Мулла Омар чихать хотел на вопли заокеанских кафирок. Но феминистки пикетировали офисы «Unocal», а сотрудники компании предупредили другие фирмы и зарубежные правительства, понимая, что сотрудничество с талибами может всем дорого обойтись. «Unocal» даже заморозила строительство нефтепровода (хотя отрицала, что это реакция на пикеты). Позиция Белого дома также изменилась. Госсекретарь Мадлен Олбрайт публично раскритиковала «Талибан»*, и в 1999 г. США поддержали резолюцию Совета Безопасности ООН о введении экономических санкций против талибов.

Между тем «студенты» вели себя все более жестоко. По слухам, мулла Омар издал фетву, обязавшую шиитов носить желтые нашивки (это уже напоминало Холокост). В Мазари-Шарифе женщину, обвиненную в супружеской неверности, забросали камнями на стадионе. Омар отправил Навазу Шарифу послание, велев соблюдать «исламский закон шаг за шагом» – и пригрозив, что иначе «в вашей стране может быть нестабильно». Весной 2001 г. талибы взорвали две самые большие статуи в мире – бамианских Будд, высеченных в скале свыше тысячи лет назад и внесенных в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО[198]. Они уничтожали монументальное наследие гандхарской культуры в несколько этапов – обстреливали скульптуры из зенитных орудий, устанавливали в нишах противотанковые мины, выпускали ракеты. По иронии судьбы, буддисты изначально не возводили памятники своему учителю (они стали делать это позже, под влиянием греков) – но изображали его символически, например в виде лотоса или следов на песке; иными словами, так, чтобы Будды не было, но его присутствие ощущалось. Разрушив статуи, талибы, сами того не ведая, создали Будде каноничный памятник, который нельзя стереть с лица земли.

Безусловно, дикие выходки «Талибана»* шокировали Запад – теперь Вашингтон смотрел на «студентов» менее дружелюбно, но все-таки не торопился сближаться с Северным альянсом. Аргументы против коалиции Ахмада Шаха Масуда оставались прежними: в ее рядах мало пуштунов, а непуштуны не могут управлять Афганистаном. При этом к Северному альянсу примкнул Хамид Карзай – отпрыск знатного дурранийского клана из Кандагара; также на стороне Масуда были Хаджи Абдул Кадир (лидер гильзайских пуштунов Джелалабада), полевой командир Абдул-Хака Амири и др. Истинной причиной, по которой Белый дом не доверял Масуду, являлась иранская поддержка Северного альянса. Друг врага Америки мог быть только врагом Америки. Впрочем, Северный альянс воевал с талибами, приютившими бен Ладена, и «ястребы» из Пентагона видели в нем некую ценность. ЦРУ начало оказывать Масуду помощь – достаточную, чтобы сохранить Северный альянс в игре, но недостаточную, чтобы позволить ему возобладать над «студентами».

Американцы намекали, что будут гораздо щедрее, если Масуд изловит и передаст им живого бен Ладена, – но это было нереально. «Лев Панджшера», подобно Усаме, являлся исламским лидером и боролся за сердца и умы тех же людей, что «Аль-Каида»*. Он никак не мог взять бен Ладена в плен по указке США; иначе Масуд прослыл бы американской марионеткой, потерял всякое уважение афганских мусульман – и его дальнейшее сотрудничество с Вашингтоном оказалось бы бесполезным для самого Вашингтона. В США тем временем приближались президентские выборы. Если команда Билла Клинтона имела туннельное зрение относительно Афганистана, то команда Джорджа Буша-младшего вообще закрыла глаза. Клинтон был одержим бен Ладеном, Буш его попросту не замечал. Когда в рамках избирательной кампании 2000 г. Буша спросили о «Талибане»*, он подумал, что интервьюер имеет в виду какую-то рок-группу.

Едва завершившееся десятилетие ознаменовалось технологической революцией, представители среднего класса обзавелись компьютерами. Электронная почта заменила устаревшие почтовые услуги. Мобильный телефон, которого в 1989 г. даже не существовало, превратился в заурядную вещь. Пока талибы тащили Афганистан в VII в., интернет молниеносно развивался, и в 2001 г. каждый, у кого был модем, мог получить доступ к невероятному количеству информации. Афганистан резко контрастировал с этими событиями. Казалось, что он – наряду с Сомали и прочими failed states – погрузился в Средневековье и не имеет никакого отношения к глобальным процессам. Однако именно в Афганистане колоссальное несоответствие между наиболее и наименее развитыми регионами стремительно глобализирующейся планеты достигло не точки перелома, но точки разрыва. Афганистан был зловонной клоакой, где переплелись талибы, боевики «Аль-Каиды»* и прочих террористических организаций (включая «Египетский исламский джихад»* во главе с Айманом аз-Завахири), а также контрабандисты, торговцы оружием, наркотиками и рабами.

Эхо войны разлеталось из Афганистана по миру, будоража миллионы мусульман. Зелимхан Яндарбиев – один из предводителей чеченских сепаратистов – встречался с муллой Омаром в 2000 г. и отзывался о нем как о чистейшем и богобоязненном человеке. В том же году в гамбургской мечети Аль-Кудс проповедовал сирийский имам Мухаммед Хейдар Заммар – ветеран Афганского джихада; его пламенные речи зажигали огонь в груди потенциальных террористов – арабских студентов, посещавших мечеть. Четыре прихожанина – египтянин Мухаммед Атта, ливанец Зиад-Самир Джаррах, эмиратец Марван аль-Шеххи и йеменец Рамзи бин аш-Шибх – отправились в Афганистан и встретились с руководством «Аль-Каиды»*. Еще в 1996 г. Усаме предложили использовать угнанные самолеты в качестве бомб. Автором идеи являлся Халид Шейх Мохаммед – пакистанский белудж, который вырос в Кувейте и окончил Сельскохозяйственный и технологический университет Северной Каролины по специальности «машиностроение». План у бен Ладена уже был. Теперь нашлись исполнители.

Весной 2001 г. Ахмад Шах Масуд впервые посетил Запад. 5 апреля он по инициативе бельгийского дипломата выступил в Европарламенте и рассказал об опасности, исходящей от «Аль-Каиды»*. Масуд назвал Афганистан оккупированной страной, а «Талибан»* – прикрытием для захватнической политики Пакистана. По словам «Панджшерского льва», талибы и «Аль-Каида»* превратили подконтрольную им территорию в гигантский тренировочный лагерь для террористов, единственной целью которых было нанесение вреда Западу, – и что если Запад не поможет Северному альянсу, то он ужасно пожалеет об этом. Страсбургская ассамблея вежливо поаплодировала