Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

по указанным причинам американская стратегия свелась к одной-единственной цели: обезвредить бен Ладена. ЦРУ разработало план спецоперации, и она обещала быть легкой, ибо все знали, что Усама обитает на ферме Тарнак посреди пустыни. Группа из 30 человек высадилась бы в пустыне ночью, проникла в дом через канализационную систему, похитила бен Ладена, затолкала его в вертолет и улетела.

План казался осуществимым, но Клинтон нервничал. В 1979 г. Джимми Картер уже пробовал освободить американских дипломатов, захваченных в Тегеране, однако операция провалилась из-за пыльной бури[196]. Репутация Картера пострадала, и он проиграл выборы 1980 г. Клинтон не мог повторить катастрофу. Он все отменил. ЦРУ предложило убить Усаму в ходе бомбардировки тренировочного лагеря близ Хоста – онако в последний момент президенту сообщили, что люди, приехавшие в лагерь, являлись не бен Ладеном и его свитой, а членами правящей семьи ОАЭ, которая ежегодно устраивала под Хостом соколиную охоту.

Пока в Вашингтоне ломали голову над тем, как избавиться от Усамы, он действовал. 7 августа 1998 г. в 10:45 террористы взорвали грузовик рядом с американским посольством в Найроби (столице Кении); одновременно грузовик с взрывчаткой врезался в здание американского посольства в Дар-эс-Саламе (столице Танзании). Всего было 4085 раненых и 224 погибших (из них 12 американцев, все – в Кении). Такие вопиющие атаки требовали немедленной реакции США, но Клинтон погряз во внутренних проблемах. Еще в 1978 г. – задолго до президентства – Билл и Хиллари Клинтон заключили какую-то сомнительную земельную сделку в Арканзасе (землю продавала Корпорация развития Уайтуотер). Клинтон тогда являлся губернатором штата Арканзас, и, как только он стал президентом, его недруги из Республиканской партии инициировали расследование.

Конгресс назначил прокурором Кеннета Стара – и тот пошел по следам четы Клинтонов с упорством инспектора Жавера из «Отверженных» Виктора Гюго. Стар не мог сформулировать обвинения по делу «Уайтуотер», но в ходе разбирательства некая Пола Джонс подала иск против президента за сексуальные домогательства, которым подверглась, когда Клинтон занимал пост губернатора. В конце концов иск был отклонен, но Стар обнаружил в показаниях Джонс намек на интимную близость президента со стажером Белого дома Моникой Левински. Порывшись в грязном белье, прокурор нашел неопровержимые, на его взгляд, доказательства того, что Левински делала minette Клинтону в Овальном кабинете. Стар «слил» самые пикантные подробности СМИ за несколько недель до терактов в Африке – и разразился громкий скандал. В день взрывов Левински посвящала суд в подробности своей связи с президентом. 17 августа Клинтон признался, что «имел неподобающие физические отношения с Левински». Сразу после этого публичного унижения он отправился на секретную встречу с военными и разведчиками, дабы обсудить, как США должны отреагировать на теракты.

В тот день Клинтон дал приказ, который был выполнен 20 августа: американцы обстреляли 60 крылатыми ракетами «Tomahawk» лагеря боевиков у Хоста и еще дюжиной – фармацевтическую фабрику «Аль-Шифа» в Хартуме, где якобы производили химическое оружие. Операция «Бесконечный охват» стоила Вашингтону $55 млн. Никто из лидеров «Аль-Каиды»* не пострадал. Бен Ладен покинул лагерь за несколько часов до ракетного удара, поскольку пакистанский премьер-министр Наваз Шариф знал о готовящейся операции. Кроме того, пропагандисты «Аль-Каиды»* заявили, что «Аль-Шифа» выпускала аспирин. Статус фабрики до сих пор оспаривается, но в то время имели значение не факты, а восприятие – и «Аль-Каида»* выиграла информационную битву. В Штатах мало кто поверил, что Клинтон пытается спасти страну от терроризма. Американцы вспомнили фильм Барри Левинсона, популярный минувшим летом, – «Хвост виляет собакой»[197], – в котором вымышленный президент США инсценирует вторжение в Албанию, дабы отвлечь избирателей от своих сексуальных шалостей.

Бен Ладен, напротив, получил от взрывов все, чего хотел, а именно – целевую аудиторию: десятки тысяч возмущенных мусульман, потенциальных джихадистов, открытых для вербовки «Аль-Каидой»*. Высокопарная фетва Усамы служила уведомлением о том, что он не желает быть террористом вроде Карлоса Шакала – но претендует на статус главы государства (он даже нарек себя амиром «Аль-Каиды»*). Этот статус подтвердила единственная сверхдержава, оставшаяся на планете после развала СССР; подтвердила, пытаясь поразить бен Ладена оружием, предназначенным для международных войн. Усама быстро записал видео о своем триумфе. Две хвалебные биографии бен Ладена, опубликованные в Пакистане, сразу стали бестселлерами.

Осенью 1998 г. в Конгрессе заговорили об импичменте Клинтону за лжесвидетельство о его сексуальной жизни. Это мешало президенту сражаться с бен Ладеном, военный способ решения проблемы не сработал – поэтому Вашингтон изменил курс и попросил «Талибан»* арестовать Усаму. Американская просьба польстила талибам, и они радостно отказали – ссылаясь на то, что бен Ладен был их гостем, а Пуштунвали обязывает пуштуна защищать гостя ценой собственной жизни. Кроме того, по заверениям талибов, они понятия не имели, где находится Усама. Клинтон лично обратился с аналогичной просьбой к Навазу Шарифу – но пакистанский премьер-министр посетовал на отсутствие высококвалифицированных экспертов, необходимых для поимки неуловимого террориста. ЦРУ выделило Шарифу деньги, оружие и консультантов. Спецотряд был сформирован из пакистанцев – и начал охоту не на Усаму, а на его врагов. В январе 1999 г. пакистанцы убили жену и сына Абдул-Хака Амири – известного полевого командира моджахедов, пуштуна и ярого противника «Талибана»* – серьезная неудача, ибо пуштуны, ненавидевшие «Талибан»*, были на вес золота.

Впрочем, Исламабад не помог бы США, даже если бы захотел, потому что Пакистан уже не контролировал «Талибан»*. Вскармливая талибов, пакистанские силовики думали о собственных интересах. Они мечтали иметь в Кабуле марионеточное правительство, через которое можно было контролировать внешнюю политику Афганистана. Взамен Исламабад позволил бы «студентам» осуществлять какую угодно внутреннюю политику. Но пакистанские архитекторы «Талибана»* кое-чего не учли. Они проигнорировали влияние, которое талибы могли оказать на разочаровавшихся мусульман Пакистана. Они не заметили, что «студенты» были не только исламскими фундаменталистами, но и пуштунскими националистами – а в Пакистане проживали миллионы пуштунов. Они упустили из внимания то, что талибы могли наладить тесные связи с пакистанской оппозицией – и стать для нее ближе, чем офицерская верхушка, правящая из Исламабада. «Талибан»* привечали политики-исламисты; контрабандная мафия, действовавшая через «линию Дюранда»; имамы мечетей, имевшие большой авторитет у своих бедных консервативных прихожан; деревенские муллы, которые ругали светские ценности; базарные торговцы и племенные вожди в приграничных областях вроде Вазиристана. А почему бы и нет? Они говорили с талибами на одном языке, они имели общую пуштунскую культуру и нередко принадлежали к родственным племенам. Пакистан направил талибов в Афганистан – но талибы вернулись, разрушая пакистанское общество. К 1999 г. руководители армии и спецслужб поняли, что создали монстра, – но было слишком поздно. Граница между двумя странами исчезла; территория Пакистана от Карачи до Кашмира кишела талибами. Низшие и