Правда о Николае I. Оболганный император - Александр Тюрин

Свои проблемы владельцы специализированных хозяйств нередко решали путем захвата крестьянских наделов. Несмотря на противодействие правительства, обезземеливание крестьян в таких регионах приобретало широкий размах.

Крепостное право в многих поместьях Нечерноземья, зоны рискованного земледелия, нередко было фикцией еще при предшественниках Николая I. Землевладелец довольствовался оброком (денежной рентой) от своих крестьян, многие из которых обосновались в близких и далеких городах в качестве ремесленников, мастеровых, купцов, торговцев.

В нечерноземных областях процент оброчных крестьян среди крепостных неуклонно возрастал. Так в первой трети века он увеличился в Владимирской губернии с 50 % до 69 %, в Московской с 36 до 67,9 %, в Рязанской с 19 % до 38,1 %. В северных губерниях, Ярославской, Костромской, Вологодской, где крепостных было немного, оброчных среди них уже оказывалось 85–90 %. К середине 19 в. процент оброчных в нечерноземных губерниях увеличился еще больше. Отмирание грубых форм зависимости от землевладельца создавало новые возможности для проявления экономической активности формально крепостных крестьян.

В эпоху Николая уходят помещичьи (вотчинные) фабрики, использующих труд крепостных крестьян.

В 1834 г. было принято положение для помещиков, держащих вотчинную фабрику, которое фактически ставило крест на такого рода промышленности. Помещики более не могли обращать пахотных крестьян в фабричных рабочих. Для работников, имевших земельные наделы, труд на фабрике не мог составлять более трех дней в неделю. Работа в воскресные и праздничные дни запрещалась. Теперь труд крепостного оказывался для помещика-предпринимателя слишком дорог.

И если в 1804 г. 90 % всех суконных фабрик работало на крепостном труде, то в 1850 г. лишь 4 %. Помещичьи предприятия вынуждены были переходить на использование вольнонаемной силы и, как правило, разорялись, не выдерживая конкуренции с купеческими и крестьянскими мануфактурами.

Облегчение выдачи паспортов и учреждение сословно-податной категории торгующих крестьян коснулось, в значительной степени, и крепостных крестьян. Крепостные крестьяне активно занимались крупным оптовым торгом, что так поразило де Кюстина, побывавшего на Нижегородской ярмарке. Неграмотные мужики совершали устные сделки и били по рукам, даже когда сумма доходила до десятков тысяч рублей (в современных ценах это многие миллионы.)

Как писал крупнейший исследователь русской хозяйственной истории, академик Л. Милов: «В крепостное деревне преобладали не признаки упадка и снижения хозяйственного уровня, а восходящие прогрессивные токи».

Но, с точки зрения рынка, мелкое крестьянское хозяйство в историческом центре страны, выше 52–53° c.ш., рентабельным не являлось. Рентабельное хозяйство здесь могло быть создано путем обезземеливания и разорения основной массы крестьянства с тяжкими социальными последствиями.

Возвращаясь к вопросу, а мог ли Николай легко и непринужденно, в стиле либеральных прожектеров, одномоментно «освободить крестьянство», следует признать, что он не мог взять на себя такую ответственность:

«Крепостнический режим» — это всего лишь ярлычок, некрасивые слова, абстракция. Крестьяне живут не абстрактными понятиями, а работой на земле. Реальность заключалось в том, что после «освобождения крестьян», проведенного в России по либеральным канонам, основная масса крестьян стала жить хуже, чем при Николае I. Они сразу потеряли часть своих земель (отрезки) и получили на шею долговременный груз выкупных платежей (вся земля была признана собственностью помещиков, за которую надо платить).

Крестьянское малоземелье и долговой пресс, созданные с благой либеральной целью — превратить крестьян в пролетариат, а помещичьи имения в крупные капиталистические хозяйства — вели к разорению земледельцев, но не спасало от разорения и помещиков. Те предпочитали продавать свои нерентабельные имения или закладывать в частные банки и упархивать с деньгами в Париж и Ниццу. (Только за первые шесть лет после реформы ушло из России около 200 млн руб.)

Не получая дешевых кредитов (система госкредита в реформу рухнет первой), крестьянское хозяйство погашало задолженность вывозом всё дешевеющего хлеба — и крестьянство всё более недоедало. Ростовщический капитал начинает разорять деревню, нести в нее долговое рабство. Со времени «освобождения» идет быстрое расслоение крестьянства, причем самым массовым слоем становятся бедняки.

Выколачиванием недоимок и долгов из крестьянина будет заниматься не вотчинник и не мироед, а государственный чиновник, на него будет обращаться ненависть.

Как писал прозорливый Гоголь в письме пылкому «освободителю» Белинскому: «Что для крестьян выгоднее: правление одного помещика, уже довольно образованного, который воспитался и в университете и который всё же, стало быть, уже многое должен чувствовать, или быть под управлением многих чиновников, менее образованных, корыстолюбивых и заботящихся о том только, чтобы нажиться? Да и много есть таких предметов, о которых следует каждому из нас подумать заблаговременно, прежде нежели с пылкостью невоздержного рыцаря и юноши толковать об освобождении, чтобы это освобожденье не было хуже рабства.»

«Свобода», в ее буржуазном варианте, оказалась хуже барщины и оброка. Когда-то в Англии оббеземеливающееся и пролетаризирующееся крестьянство обеспечило промышленную революцию, у нас оно обеспечило гражданскую войну.

Посессионные крестьяне

В эпоху Николая I процесс эмансипации коснулся и такой специфической категории закрепощенного населения, как посессионные крестьяне.

Практика прикрепления крестьян к фабрикам и заводам была узаконена в 1721 г. Когда почти весь прирост рабочей силы поглощался сельским хозяйством, а вольнонаемный труд был дорог, это сыграло большую роль в подъеме горной и металлургической промышленности, особенно уральской. Однако посессионный крестьянин представлял относительно дорогую рабочую силу — если сравнить с европейским пролетарием, порожденным принудительным раскрестьяниванием сельского населения.

Некоторое сходство с российским посессионным правом представляло использовавшееся до 19 в. в Шотландии прикрепление горных рабочих к предприятиям пожизненными контрактами.[276]

Продолжительность рабочего дня у посессионного крестьянина законодательно ограничивалась (в начале 19 века 12 часами). Фабрикант обязан был предоставлять ему время на возделывание личного земельного надела. Посессионные крестьяне могли подавать челобитья в Берг- и Мануфактур-коллегии.

В царствование Николая I взаимоотношения фабрикантов и посессионных крестьян подверглись дополнительной регламентации — причем к пользе трудящихся.

Посессионный работник должен был получать «достаточную» плату. В случае денежной неудовлетворенности имел право требовать перевода на работу с «достаточной» платой. При невыполнения требований мог жаловаться на фабриканта в Министерство финансов.

Работа в ночное время, воскресные и праздничные дни запрещалась.

При необходимости проживания в городе, не в усадьбе (так назывался сельский дом работника) фабрикант оплачивал для него жилплощадь.

Фабрикант обязан был предоставлять посессионным крестьянам отпуск до 2 месяцев, чтобы те могли заняться своими земельными участками, огородами и садами.

Работник, чей труд употреблялся неправильно, например для домашних услуг у фабриканта, освобождался из посессионного состояния.

На посессионных фабриках мастер, в среднем, зарабатывал в год около 95 руб., подмастерье — 60, остальные рабочие около 55 руб. На шелковых фабриках ткачи получали до 120 руб. На стеклянных заводах мастер зарабатывал до 260 руб. Для справки: четверть ржи, то есть 8 пуд. или 128 кг, в то время стоила, примерно 4 руб. 50 коп.

Конечно, свобода передвижения посессионных крестьян была ограничена. Однако их труд неплохо оплачивался, они были защищены от чрезмерной эксплуатации. И «свободный» британский пролетарий, наверное бы позавидовал бы посессионному крестьянину.

Сам государь считал, что «в меру законодательных следует держаться того правила, чтобы постепенно придти, наконец, к решительному уничтожению в государстве заведений посессионных».

В 1835 г. владельцам посессионных фабрик было предоставлено право договариваться со своими работниками и отпускать их на вольные хлеба с предоставлением паспорта.

Это право было дополнено правилами увольнения посессионных крестьян в вольное состояние.

После полного уничтожения посессионной системы в 1861 на тех предприятиях, где ранее применялся труд посессионных крестьян, реальная заработная плата рабочих будет ниже, а условия труда хуже, чем раньше.