Меч Кайгена - М. Л. Вонг

могу сделать это для тебя, Нээ-сан. Знаю, это не мое место. Но я буду защищать тебя, если нужно.

Она рассмеялась, чтобы скрыть волну эмоций.

— Ты такой драматичный.

— Знаю, — виновато сказал он. — Но я серьезно.

— Ты не должен влезать в брак другого лорда.

— Знаю, — решительно сказал Казу, — но скажи слово, и я это сделаю.

Он пристально смотрел ей в глаза, в его глазах было доверие ребенка и решимость мужчины. Ее младший брат все еще верил, что она знала, как лучше… как Робин, как Мамору…

Мисаки посмотрела на свои ступни.

— Мое слово стоит не так много, Казу-кун. Я — просто глупая женщина.

— Мисаки, — что-то в тоне Казу стало мрачнее. — Он тебя не ранил?

— Нет, — не физически. Физическую жестокость Мисаки могла стерпеть. Это она понимала.

Она должна была упрекнуть брата, сказать ему, что дела лорда с его женщиной были личными, но материнство сделало ее мягче. Она не могла упрекать Казу, когда он смотрел на нее с открытой тревогой.

— Ты вырос хорошим мужчиной, Казу-кун, — сказал она. — Но часть роли великого лидера — понимание, где твоя ответственность. Твоя тревога трогательна, но у тебя есть своя семья и своя деревня. Дай старшей сестре самой о себе позаботиться, нэ?

Казу хотел сказать больше, но закрыл рот и кивнул. Он вырос.

— А ты? — спросила Мисаки. — Я не смогла спросить о твоей жене и детях. Как они?

Она смотрела с теплом и каплей зависти, как ее брат засиял. Вопрос вызвал у него счастливый лепет о высоких оценках его дочери в школе, первых словах его малыша и ребенке, который родился летом.

— Кайда упрямая теперь, когда подросла. Слава богам, Айча терпелива. Я не знаю, как бы я справлялся с тремя малышами, как она. Та женщина — святая.

— Ты ее любишь? — вопрос вылетел у Мисаки, хотя замер за губами на пару мгновений. Может, был странно спрашивать такое, но ей нужно было знать.

Казу растерянно притих.

— Что?

— Твоя жена, Айча. Ты любишь ее?

Казу моргнул.

— Я… — судя по тому, как он нахмурился, вопрос ему еще не задавали. — Да, — сказал он после долгой паузы.

— Ты только понял? — тон Мисаки был шутливым, но любопытство — искренним. — Ты женат на ней семь лет.

— Это было не сразу, — сказал Казу. — Ясное дело. Мы были почти незнакомцами, когда сыграли свадьбу. Сначала она беспокоила меня. В первый год она тосковала по дому. Скучала по семье и полям в Хакудао. Я вырос в Арашики, так что не понимал, как неприятно кому-то, кто боится высоты, бури и океана, там жить.

— Ты боялся бурь, когда был маленьким, — отметила Мисаки.

— Но ты всегда знала, какими словами меня успокоить. И то, как ты говорила со мной, помогло, когда мне нужно было успокаивать мою жену.

— Серьезно? — удивилась Мисаки. Она помнила, что была нетерпеливой с Казу, когда он плакал.

— Ты была всегда терпеливой… И я был терпелив с ней, а после года она оказалась хорошей.

— Я впечатлена, — сказала Мисаки. — Терпение не было твоей сильной чертой.

Казу пожал плечами.

— Я знал, что наши родители выбрали нас друг для друга. И Тоу-сама с Каа-сан были такими мудрыми и хорошими. Я доверился их решению, и они угадали насчет нее.

— Да? — Мисаки склонила голову. Казу уже долго был женат, но все еще странно было думать о ее брате как о муже и отце. Он точно был неплох в этих ролях, но это было странно.

— Как только Айча перестала бояться, что мы упадем с утеса, она оказалась довольно спокойной… и умной. Она балансирует меня, когда я…

— Перегибаешь? — предложила Мисаки.

— Они нашли мне хорошую пару.

— Хм, — задумчиво сказала Мисаки.

— Они думали, что и тебе нашли хорошую пару, — сказал Казу через миг.

— Так они думали? — Мисаки знала о горечи в голосе. Ей было все равно.

— Я помню, когда они планировали брак, пока ты была в Рассвете, — сказал Казу, — Тоу-сама старался найти тебе самого сильного мужа. Первым делом он сказал свахам не беспокоить домом слабее или ниже нашего. Когда они спросили, почему, он сказал: «Мисаки сильнее и способнее многих мужчин. Она не будет уважать слабого мужчину».

— Я… не знала этого.

Мисаки не говорила с родителями о том, как они устроили ее брак с Мацуда. Там было слишком много боли. Она хотела любить их, благодарить их, и чтобы они гордились. Но было сложно делать это, ведь они продали ее мужчине, которого она не знала, пока она была еще девочкой в школе, влюбленная в другого.

— Я не участвовал в процессе, конечно, — сказал Казу. — Я был тогда слишком юн, но, признаю, что я много подслушивал.

— Ясное дело, — Мисаки улыбнулась.

— Я помню, сначала они говорили о твоем браке с Мацудой Такаши.

— Что? — поразилась Мисаки.

В этом был смысл. Отец, желавший лучшего для дочери, попытался бы выдать ее за первого сына. Тогда ее муж был наследником, обеспечивал ее будущее.

— Но Мацуда Сусуму отказал им, да? — сказала Мисаки. Ее свёкор постоянно жаловался на ее грязную кровь Цусано. Он не хотел бы смешивать ее с драгоценным первым сыном.

— Нет, — Казу удивленно посмотрел на нее. — Мацуда Сусуму был рад. Он предложил Тоу-саме выбрать между его первым и вторым сыном.

— Правда? — Мисаки не догадывалась, что Сусуму мог радоваться ее появлению в его семье, он всегда ненавидел ее. Но мужчина ненавидел всех, включая своих сыновей, так что это не было странно. Потому он и к ней был холоден и презрителен.

— И… наш отец выбрал Такеру?

Казу кивнул.

— Конечно, он и Каа-сан соглашались, что лучше тебе было выйти за первого Мацуду. А потом мы навестили всю семью Мацуда. Мацуда Сусуму представил наших родителей своим сыновьям, и Тоу-сама передумал. Он сказал… ну…

— Что он сказал? — Мисаки вдруг ощутила любопытство.

— Я, кхм… наверное, не должен это повторять, — виновато сказал Казу, — из уважения к духу Мацуды Такаши.

— Его дух это выдержит, — заявила Мисаки. — Скажи мне.

Казу вздохнул.

— Каа-сан больше понравился Такаши. Она и Тоу-сама неделю спорили об этом. «Такаши такой красивый, — говорила Каа-сан, — и такой сильный джиджака!». Тоу-сама считал, что Такеру из них двоих сильнее. Я не знаю, как он понял…

— Тоу-сама всегда замечал такое, — Мисаки кивнула. — Он был прав. И все? Все решило то, кто сильнее?

— Вряд ли это было так просто. Он думал, что Такеру более ответственный и уравновешенный. Он сказал: «Мы не можем выдать нашу умную девочку за тупицу».

Смех вырвался из Мисаки, несмотря на