Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Солонин

«08.50. Западнее Слуцка замечено до 20 танков противника, а также артиллерийские орудия, которые находятся на огневых позициях…

09.00. Подразделения группы «Линнарц» приступили к штурму Слуцка, который был взят к 10.30. Повсюду действуют вражеские снайперы, которые атакуют в т. ч. одиночные небронированные машины…

13.00. Боевой группе «Линнарц» совместно с 1-м батальоном 6-го тп удалось прорваться через Слуцк. Задачу зачистки города от оставшихся сил неприятеля берет на себя 1-й батальон 394-го пехотного полка». [385]

В целом же оборона Слуцка описана в Журнале боевых действий Западного фронта такими словами: «Части 6 и 42 сд, 14 МК и второй эшелон 113 сд, на которые возлагалась оборона Слуцкого УР, на УРе сопротивления противнику не оказали и, оставив Слуцк, отходили на Бобруйск». [406]

После прорыва через город и брошенные без боя укрепления Слуцкого УРа дивизия Моделя (3-я тд) устремилась на Бобруйск в нарастающем темпе марша. Перед ней катилась волна беспорядочно отступающей вооруженной толпы. Начальник разведотдела 97-го бомбардировочного авиаполка капитан Лазутенко 27 июня докладывает:

«12.30 лично летал на разведку Слуцка вдоль шоссе Бобруйск, Слуцк с высоты 5 метров. Наши войска двигаются на Слуцк, мотопехота, бронемашины и артиллерия, движение со Слуцка на Бобруйск, машины, груженные вещами, и пешеходы, эвакуация, санитарные машины. Зенитного огня над Слуцком нет. Войска приветствуют летящий самолет. В Бобруйске никого нет. Склады взорваны. Зенитная артиллерия с огневых позиций снялась и движется на восток. Истребителей для прикрытия Бобруйского аэродрома нет. Связь с Бобруйском прервана». [442]

Помощник начальника Управления политпропаганды ЗФ, старший батальонный комиссар Горбунов [130] наблюдал этот драп-марш с расстояния менее 5 метров, и в его докладе описаны живые картины жуткого разгрома:

«При отходе наших войск из полосы обороны в районе старой границы у деревни Филиповичи наши части спешно отходили, переходя к обороне, которая оказывалась временной, ибо при подходе передовых частей противника обороняющиеся наши части спешно отходили. Отход проходил панически, особенно автоколонн из района Старые Дороги (н.п. в 50 км к востоку от Слуцка. — М.С. ) на Бобруйск. Машины шли на больших скоростях в ряд по две, обгоняя друг друга, тем самым создавая и увеличивая панику…

В частях имеется немало случаев обстрела на дорогах подозреваемых в шпионаже, не имея на то обоснованных данных. Это дает возможность использовать свою гнусную деятельность провокаторам и диверсантам по выводу из строя командного состава. 27 июня при движении колонны автомашин одним из неизвестных командиров были остановлены машины с комсоставом 4-й Армии, которым было предложено с поднятыми руками сойти с машин, пытались обезоружить и расстрелять, но этого не произошло только благодаря вмешательству одного командира, знавшего некоторых задержанных. В тот же день были расстреляны 6 человек работников 3-го отдела («особый отдел») младшим командиром 141-го стрелкового полка…» [397]

На северном (Слоним, Барановичи) направлении немцам пришлось наткнуться на упорное сопротивление и ввязаться в тяжелые, многодневные бои. Эйфория после головокружительного «марш-броска» от границы к Слониму прошла быстро. Журнал боевых действий 47 ТК с нескрываемой тревогой фиксирует: «Противнику удается неоднократно прорваться на шоссе юго-западнее Слонима. Около 15.30 одна из этих проводимых при поддержке многочисленных танков вражеских атак, сила и упорство которых все время увеличиваются, приводит к прорыву, сопровождающемуся уничтожением множества машин с горючим, которые двигались по шоссе для пополнения запасов топлива у танковых полков». [398] Судя по мемуарам Гудериана, в тот день во время поездки из Пружаны в Слоним и обратно он дважды натолкнулся на советскую пехоту, а в Слониме, на КП 17-й танковой дивизии, оказался под огнем орудий двух танков, прорвавшихся в город.

К вечеру 24 июня обстановка стала критической. Радио-связь штаба 47 ТК с 18-й танковой дивизией прервалась, в ЖБД корпуса появляется запись: «Приходится предположить, что русским удалось уничтожить штаб 18 тд». Лишь к утру 25 июня ситуация прояснилась: «Накануне с 21.00 происходили мощные вражеские атаки на позиции 17-й и особенно 18-й танковых дивизий, включая КП 18 тд. Тем не менее, противник не смог во второй половине дня расширить свой прорыв, атаки были повсюду отбиты с большими потерями. Наши потери тоже велики». [398]

Потери, вероятно, могли быть еще большими, если бы действия 155-й, 121-й и 143-й стрелковых дивизий координировались единым командованием. К сожалению, штаб 47-го стрелкового корпуса (вместе с батальоном связи и 462-м корпусным артполком) к началу войны находился восточнее Березины, и лишь в ночь с 24 на 25 июня командир корпуса генерал-майор Поветкин прибыл в Минск, где в штабе фронта получил приказание «связаться с 4-й Армией в районе Синявка и подчинить себе 121, 143, 155-ю стрелковые дивизии и 17-й мехкорпус». [399]

Найти своих подчиненных генералу Поветкину так и не удалось, а тем временем у дороги Слоним, Барановичи полыхал ожесточенный бой. Крайне раздосадованное непредвиденной задержкой наступления командование 2-й ТГр вермахта спешно перебрасывало резервы к реке Щара — благо две основные шоссейные дороги были захвачены немцами. Вечером 25 июня в район Слонима прибыла 29-я моторизованная дивизия, что позволило высвободить 17-ю тд и направить ее в помощь 18-й тд, безуспешно атакующей Барановичи. Затем с Варшавского шоссе на север к Барановичам повернули часть сил 4-й танковой дивизии; командный пункт 2-й ТГр был перенесен в н.п. Тартаки (у шоссе, в 20 км юго-западнее Барановичи).

Ценой таких усилий (в одной точке были сосредоточены части трех танковых дивизий!) немцам удалось во второй половине дня 26 июня прорвать оборону советских стрелковых дивизий, и вечером 26 июня немецкая 17-я тд, продвинувшись на 60 км, заняла Столбцы. Об ожесточенности боев красноречиво свидетельствуют цифры потерь. За первые десять дней войны 18-я танковая потеряла (убитые, раненые и пропавшие без вести) 1346 человек — ошеломляющая цифра на фоне потерь других соединений вермахта, 29-я моторизованная дивизия потеряла 1026 человек, 17-я танковая — 653. [400] В перечне потерь оказался и командир 17-й тд генерал фон Арним, раненный в боях за Столбцы.

Единственным резервом, который могло использовать в тот момент командование Западного фронта, был 17-й мехкорпус. Состояние этого соединения оказалось незаурядным — 10 тыс. человек личного состава (скорее всего, это были прибывшие на «учебные сборы» резервисты) не были вооружены даже стрелковым оружием; в трех дивизиях «мехкорпуса» числилось всего 56 легких танков (9 БТ-7 и 47 Т-26) и 38 бронемашин. Если верить донесению начальника отдела политпропаганды 27-й тд, гаубичный полк дивизии вовсе не имел снарядов (и это при том, что одних только 122-мм выстрелов в округе было накоплено 720 тыс. шт.). [401] Наконец, мотострелковая дивизия корпуса (209-я мд), дислоцировавшаяся севернее Немана, в районе Ивье, Трабы, Гольшаны, с первых дней войны из подчинения корпуса была выведена (номинально ее подчинили командованию 3-й Армии, но найти какие-то следы ее участия в боевых действиях западнее или севернее Немана, у Гродно, Лида, Трабы, так и не удалось).

Самая короткая и драматичная оценка состояния 17-го мехкорпуса обнаруживается в телеграмме, поступившей в 14–13 24 июня в Генеральный штаб: «Заместитель командира 17 МК полковник Кожохин Николай Викторович 23 июня покончил жизнь самоубийством, произведя выстрел из револьвера «наган» в сердце. Следствие ведется». [402]

Конечно, назвать «мехкорпусом» такое соединение нельзя; также верно и то, что в совокупности под командованием генерал-майора Петрова находились войска, численность которых соответствовала стрелковой дивизии, усиленной батальоном танков и мощной артиллерийской группой [131]. О том, как это было использовано, можно прочитать в августовском Докладе о боевых действиях мехкорпуса:

«…В силу того, что стрелковые дивизии, действовавшие в районе Слоним, начали отход в Барановичи, командир корпуса отдал приказ: 27-й и 36-й тд повернуть на Барановичи. К 16.00 25 июня дивизии начали подходить к Барановичи и заняли оборону с юга и юго-запада. 71-й танковый полк (36-я тд) имел задачу занять оборону Барановичского аэродрома, уничтожить на аэродроме десант противника (фактически это был разведбат 3-й немецкой танковой дивизии. — М.С. ) и вывести оставшуюся там матчасть самолетов.

В течение 26.6 противник вел усиленную воздушную разведку районов обороны и бомбежку этих районов с воздуха. С утра 26.6 в командование Барановической группой дивизий вступил помощник командующего ЗФ по военно-учебным заведениям генерал-майор Хабаров. К исходу 26.6 генерал-майор Хабаров принял решение об отводе 155-й сд, 121-й сд, 143-й сд на рубеж р. Уша, а 27-й и 36-й тд — в район м. Мир (18 км западнее Столбцы) . Отход дивизий начался глубокой ночью на 27.6. Уже при отходе к Столовичи (10 км от Барановичи) было установлено движение в тылу отходящих частей танков и мотоциклистов противника. С наступлением рассвета появилась авиация противника, которая во взаимодействии с наземными частями рассеяла отходящие части в разные направления, частично уничтожив их…» [403]