Рейтинговые книги
Читем онлайн Испытание огнем. Сгоравшие заживо - Одинцов Михаил Петрович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 192

Челышев совершенно был разбит напряжением и этим «проклятым» виражом. Все было сделано, наверное, выше всех полученных в КБ[29] расчетов. «Вираж на грани самоубийства. Еще совсем маленькое «чуть», и ты уже не победитель, а покойник».

— Хватит виражить. Конец. На посадку… Летчики! Чтобы сделать такой вираж, надо очень много поработать. Знать, уметь и чувствовать машину своей задницей. В этом положении одно неверное движение, совсем незаметный перебор перегрузки, и вираж окажется выше возможностей самолета. Протест насилию — штопор, а вместе с ним и земля.

Самолеты садились… Наблюдавшие бой почувствовали облегчение, тяжесть напряжения спала. Гордость за Осипова, за «илюху», за хороший бой раскрыла губы в улыбки, нашла хорошие слова и задористые шутки. «Класс» превратился в шумную ярмарку, на которой все говорили одновременно, спешили поделиться своими впечатлениями и наблюдениями, высказать свою возросшую моральную уверенность, укрепившуюся в себе силу.

Подошли Осипов и Корнев.

— Что скажете, товарищи соколы? — спросил Челышев.

— Товарищ командир! Спина у меня мокрая. Сколько раз в прицеле я был, пусть Корнев скажет. Только по совести, как договаривались.

— Зачем врать. Матвей — молодец. Я сделал, наверное, атак пятнадцать, а в прицеле «ил» был на хорошую очередь раза три. В реальном бою мог еще и не попасть.

— У меня истребитель был на выстреле по-настоящему один раз. Все же тебе легче крутиться. Так и в бою: чаще всего «шмиттов» штурмовики сбивают на их проскакивании после атаки вперед «ила». Стрелок на маневрах, которые я вытворял, почти не мог стрелять. Пулемет из рук перегрузкой вырывает.

— Спасибо, молодцы. Напряженный и поучительный бой показали. Только я устал от ваших выкрутасов. Очень все натянуто было до самого, что «дальше никак нельзя»… А в общем-то, правильно, драться так драться уж так, чтобы не было боевых «ничьих».

Подернутое дымкой утро Осипов и Борубай встретили в полете.

На плечах у ведомого Матвея топорщились необмятые еще парашютными лямками новые лейтенантские погоны. Борубай был торжественно подтянут, празднично настроен: человек, прошедший через огонь, вез новое свое отличие к месту его боевого крещения и хотел это совершить как можно лучше…

Низкое солнце меняло свою медную рубашку на ярко-желтую и пока не слепило глаза летчикам. Его лучи, освещая крыши хат и кроны деревьев, расчертили землю длинными синими тенями, оставляя в оврагах и балках еще голубой полумрак ушедшей ночи.

Линия фронта встретила пару «илов» и восьмерку «яков» из сопровождения заградительным огнем… Начался «рабочий день». Немцы не хотели пускать к себе посторонних наблюдателей и поэтому не жалели снарядов, а летчики не хотели с этим соглашаться.

Матвей летел вдоль линии фронта и не торопился идти в огонь. Ему было безразлично, где прорваться на чужую территорию, так как целью для него в этом полете была вся восточная часть фашистского клина, вбитого в оборону. Надо было осмотреть дороги, леса и занятую врагом территорию, чтобы как-то в общем плане представить намерения фашистского командования на ближайшие дни.

Вытягивая разрывы на себя, Осипов изучал огневые возможности врага и разгонял все большую скорость. И когда зенитчикам надоело ставить бесполезный забор из разрывов, «илы» круто развернулись на юг и, набирая высоту, проскочили через линию фронта. Немцы всполошились, но было уже поздно. Пристрелянные сектора остались позади.

Матвей осмотрелся: внизу, обезображенная черными полями пожарищ и оспинами воронок земля недавних боев. Небо около самолетов неожиданно то в одном, то в другом месте покрывалось грязными клубками зенитных разрывов. Враги не могли поставить сплошные огневые завесы, поэтому вели огонь на поражение, стараясь теперь уже не преградить путь, а сбить прорвавшиеся самолеты. Маневрируя от разрывов, Осипов увидел выше себя еще десятку «лавочкиных». И даже в огне его сердце радостью отозвалось на заботу командира корпуса, который, посылая его на просмотр сотен километров дорог, нашел все же возможность уже за линией фронта усилить охрану. Жаль только, что эти истребители оказались из другого корпуса и радиостанции их были настроены на другую волну. Поговорить с ними Матвею не удалось.

«Илы», «яки» и «лавочкины», небо в хлопьях огня жили своей автономной жизнью. Просыпающаяся природа была еще в утренней дреме. Но воздух уже пришел в легкое движение и изогнул пыльные хвосты войсковых колонн. Войска врага торопились спрятаться в местах своего дневного назначения. Матвей по накату дорог, по хвостам не успевшей осесть пыли, по дымам из лесов, вспышкам, выстрелам солнечных зайчиков от стекол машин видел напряженную жизнь, дымящиеся полевые кухни, маскирующиеся войска.

И чтобы скрыть от него жизнь войскового тыла, воздух сейчас сотрясали стрельбой десятки пушек и разрывы снарядов, а пространство выше их полета заняли несколько пар «мессершмиттов». Зенитчики и истребители обязаны были сохранить тайну замысла своего командования. Зенитчики и Осипов с Борубаем были заняты каждый своим делом: первые стреляли, вторые маневрировали и смотрели. Фашистские истребители, находясь в меньшинстве, пока не решались начинать бой. Но так долго не могло продолжаться. К ним обязательно должно было прийти подкрепление, и тогда обстановка быстро усложнится.

Чем больше Осипов смотрел на землю, тем яснее ему виделась общая картина: немцы «перепутали» нахождение линии фронта. Вместо того чтобы продвигать резервы на север, их колонны настойчиво уходили на Белгород, на юг.

Сосредоточенность Матвея нарушило радио. Он узнал голос командира полка истребителей подполковника Меркулова:

— Семьсот тринадцатый, тебе не надоело еще лазить по кустам и искать сделанный для тебя снаряд?

— Надоело, Двести десятый. Только ведь надо. Потерпи. Еще посмотрим немного.

Чтобы не ошибиться и не выглядеть только разведчиком, он решил быть и охотником — бомбить и штурмовать обнаруживаемые им войска. Только пикируя на них до малой высоты, можно было еще раз убедиться, что ты не путаешь сторону движения. Его теперь уже не очень интересовали леса. Из лесов танки и автомобили могли идти в любую сторону. А вот двигающиеся — это уже плановость, выполнение какого-то замысла. Если не демонстрация, не ложное передвижение, то это отход. Каждое новое пикирование на очередную колонну все больше убеждало его: войска идут на юг, уходят из сделанного ими же самими мешка.

— Семьсот тринадцатый, я — Двести десятый, тебе пора уходить. «Лавочкиных» уже нет, остались драться… Давай влево, пошли на восток, а то подойдут новые фрицы и нас отсюда не отпустят…

— Пошли, мы уже все сделали. Разворот на солнце.

— Давай к земле. Я четверкой остаюсь наверху, а Гарик с тобой низом пойдет… «Маленькие», потянулись вверх. Смотреть за Гариком.

Осипов решил помочь командиру полка. Зная его горячий характер и «драчливость», хотел исподволь подсказать ему, чтобы тот не ввязывался в бой.

— Двести десятый, если «гансы» появятся, ты с ними не связывайся. Уходи. Дело-то сделано.

— Уйдем, если разрешат и если ума хватит!

Но следующее слово уже было другим. У Меркулова исчезли нотки иронической насмешливости и спокойной неторопливости.

— Шестерка «худых»[30] сверху. На нас падают. Разворот веером… Гарик, одну пару поставь выше себя. А мы этих придержим.

Матвей понял, что у него за хвостом началась новая схватка. Прибавил, сколько мог, скорости, прижал самолеты к земле. Торопясь домой, он прятал самолет в земной разнообразности красок, управляя машиной, смотрел кругом настороженно. Незаметно в голове зародилась раздвоенность мысли, а на сердце противоречивость чувств… Мозг подводил уже итоги полета и считал, что все удалось хорошо, а добытые сведения принесут большую пользу. Однако этот вывод столкнулся с неудовлетворенностью и, может быть, даже собственными осуждениями.

1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 192
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Испытание огнем. Сгоравшие заживо - Одинцов Михаил Петрович бесплатно.

Оставить комментарий