Похищение чародея - Кир Булычев

Матур вступил с японцем в отчаянную борьбу, что было нелегко сделать, потому что японец был вооружен автоматом, пулеметом и еще гранатами, а Матур сражался голыми руками. Эта титаническая схватка закончилась в конце концов победой Матура, который изгнал японского милитариста, но, к сожалению, за это время неблагодарные дикие люди разбежались по ущелью и, может быть, ушли за хребет, в сторону Китая.

Тут профессор Никольсон, который делал вид, что верит в плохо слепленную версию Матура, спросил, не встречал ли Матур в своих боевых странствиях некую женщину по имени Анита Крашевская.

И тут мой Матур искренне зарыдал.

— Никогда! — воскликнул он. — Никогда не прощу себе, что не удержал эту девушку. Да, она была в плену у японца, но я умолял ее потерпеть, она же испугалась, кинулась в озеро… и утонула!

Я собралась было засмеяться, но передумала, ведь тут Матур говорил правду: он видел, как я нырнула в озеро, и не видел, как я из него выбралась. А следовательно, я утонула.

Майор Тильви Кумтатон стал выспрашивать у Матура, где же находится это озеро, и я поняла, что мой муженек или не знает карт, или не хочет, чтобы озеро нашли.

Пока военные вежливо, но настойчиво допрашивали Матура, я услышала, как к зарослям, в которых я скрывалась, подошли Никольсон и Юра Вспольный. И тут я, к удивлению своему, услышала, что Вспольный плачет. Этот большой и толстый белый джентльмен в очках плакал, как маленький мальчик, забывая английский и переходя на русский язык:

— Я пойду ее искать, может быть, она жива.

— Скоро будет темно, — отвечал Никольсон. — А с утра мы пойдем вместе. Я полностью разделяю ваши чувства.

— А может быть, Матур врет? — спросил Вспольный.

— К сожалению, я не вижу нужды для него врать.

— Да, — согласился Вспольный. — Нужды лгать нет.

Растроганная, я уже готова была выйти из кустов, но тут меня обеспокоила другая мысль: если Матур что-то скрывает и лжет, то почему? Что случилось в каменном стакане? Может, это дьявольская хитрость Сато и он таится поблизости, чтобы ночью зарезать всех моих товарищей, включаю трогательного и милого Юру Вспольного?

Я поняла, что сейчас сделаю — я быстро добегу до пещеры и узнаю, где же на самом деле пришельцы, живы ли, что им грозит… И это будет куда быстрее, чем организация военной спасательной экспедиции.

И я вновь отказалась от уютной палатки и горячего кофе, потому что мне было жалко этих нелепых пришельцев, о которых никто не должен знать, что они пришельцы.

Было еще светло, и дорога к пещере была мне отлично знакома.

Духи гор покровительствовали мне. Неожиданно распогодилось, облака разбежались. Оказалось, что солнце только-только ушло за зубцы гор и их вершины еще окрашены желтым закатным светом. Так что в моем распоряжении было достаточно времени, чтобы дойти до пещеры, не поломав по дороге ног.

Мне странно было идти по ущелью. За последние дни оно стало мне знакомым, будто я прожила здесь больше месяца. Я возвращалась в особый, никому не известный мир, о котором и я вчера имела самое смутное представление.

Последние лучи солнца оторвались от вершины самой высокой из гор, и ущелье было залито вечерней синевой, когда я поднялась на площадку перед большой пещерой и отвернулась от открытой уборной пришельцев. Мне не хотелось поднимать каменную плиту в темном внутреннем зале пещеры и лезть в узкий проход, ведущий к озеру, но у меня не было другого выхода.

К счастью, мне не понадобилось этого делать.

Как только я ступила под навес над площадкой, внутри пещеры раздались радостные голоса и в моем мозгу прозвучали слова Любы:

— Смотрите, кто к нам пришел!

— Не может быть! — сказал По-из. — Вы же, к сожалению, утонули.

— К счастью, я чудом не утонула, — ответила я. — И не пытайтесь изобразить меня духом.

— Вы не бросили нас! Вы не забыли о нас! — стенали пришельцы, окружив меня. Их нагота была мне привычна и не пугала. Моя собственная не играла здесь роли. Даже Ут-пя с его дудочкой меня почти умилял.

— Мне стало любопытно, — сказала я, — потому что мне встретился директор Матур.

— И что он вам сказал? — спросил капитан Ут-дирек. Голос его звучал сдержанно.

— Он меня не видел, он говорил с другими. Он сказал, что уговаривал вас встретиться с людьми, но вы убежали.

— И вы не поверили? — спросила умудренная жизненным опытом Не-лю.

— Разумеется, — сказала я. — Он же сказал, что Сато от него убежал.

— У нас есть фонарь, — сказал капитан. — Это ваш фонарь. Его потом забрал Сато. А теперь это наш фонарь.

Он протянул мне фонарь, но я не сразу поняла, зачем.

— Зажгите, — сказал капитан. Он выглядел подавленным, а я тупо стояла с потушенным фонарем в руке.

Потом зажгла его.

Луч его обежал лица пришельцев. Пришельцы жмурились и отворачивались от яркого света. Потом он натолкнулся в глубине пещеры на лежащего навзничь человека.

Глаза Сато были закрыты, щеки ввалились и потемнели, нос заострился — я его даже не сразу узнала.

— Когда вы пропали, господин Сато очень сердился. Он даже пошел в воду, чтобы вас найти, — рассказывал между тем По-из.

— Он хотел меня спасти? — Я была поражена непоследовательностью этого человека.

— Он очень сердился, но не хотел, чтобы вы утонули. Он снял пояс и штаны и нырнул в воду. Он вас не нашел, а толстый человек Матур схватил мешочек, кожаный мешочек с красными камнями и хотел убежать. Сато вылез из воды и полез за ним в подземный ход.

— А потом вы услышали оттуда выстрелы.

— Да, — сказал По-из. — Мы услышали выстрелы и испугались. Мы сидели и ждали. Мы долго ждали.

— А потом он начал стонать, — сказала Люба.

— Кто? — не поняла я.

— Господин Сато. Я почувствовала, что он жив, но ему очень больно. И мы полезли туда, чтобы ему помочь, — ответила Люба.

Я так живо представила себе эту сцену — голые пришельцы толпятся у черной дыры подземного хода и прислушиваются к стонам, несущимся из-под земли.

— Мы нашли его у самой пещеры. Видно, он догнал господина Матура, когда тот открывал каменную плиту. Мы подняли господина Сато наверх и положили здесь. Мы не делали ему больно. Но он все равно умер. Раны были смертельные. — Люба говорила виноватым голосом, хотя это мне только казалось, нельзя же мысленно говорить виноватым голосом. Но пришельцы чувствовали себя виноватыми.

И капитан даже сформулировал это состояние:

— Если бы мы не свалились ему на голову и не нарушили весь порядок его жизни, он бы и дальше охотился, ходил по горам и, может быть, вернулся в свою страну Японию. Но мы оказались соблазном. Он изменил жизнь.

— Вы неправы, — сказала я. — И без вас сюда бы прибыл Матур или какой-нибудь другой курьер, чтобы выяснить, куда делся контрабандист, который нес рубины. А мы с вами знаем, что контрабандиста убил Сато и забрал себе мешочек с камнями. Виноваты рубины, виноваты контрабандисты, виновата жадность Матура…

Но, по-моему, я не убедила пришельцев.

Они сбились в кучку, как замерзшие котята, и тихо гудели — то ли пели, то ли плакали, а я не знала, что же делать дальше.

Наконец я поняла.

Я собралась было идти обратно в лагерь, но желание это было половинчатым — если ты не знаешь, зачем идти, то не очень хочется продираться сквозь ночной лес.

И я решила остаться вместе с ними.

Мы стащили в одно место сено, что лежало кучками по залу, легли, прижавшись друг к дружке, и постарались накрыться одеялом японца. Его хватило только на женщин, которых положили в середину.

Лишь Ут-пя не хотел спать. Он остался сидеть над телом Сато, наигрывая, к счастью, негромко на своей дудочке.

Я спала в объятиях Любы, прижавшись к Не-свелю, от пришельцев исходил чужой, необычный, но не неприятный запах, и мне всю ночь снились странные сны.

Я проснулась на рассвете от того, что мне было холодно. Оказывается, все остальные уже поднялись. Одеялом они накрыли фигурку Сато.

Кто-то сходил к озеру и принес оттуда припасы. Я поела вместе с пришельцами.

— Мы решили… — сказал капитан. — Мы пойдем через горы. Мы уйдем из этих мест. А дальше будет видно.

Я стала доказывать им, что стоит подождать еще день, я переговорю с моими коллегами, и мы что-нибудь придумаем.

Но пришельцы не согласились ждать, потому что они чувствовали мою неуверенность.

Они решили идти вверх по реке — там меньше людей.

Мы собрались расстаться, но никто не решался сделать первый шаг.

Так мы и стояли на краю площадки, глядя на долину Пруи, над которой плыл рассветный туман.

И вдруг издалека донесся звон колокольчика. Тихий такой, мелодичный звон. Он оборвался.

— Идут, — прошептал По-из, но замолчал, потому что не смог объяснить, кто же идет.

Потом прозвучал негромкий голос.