В заповедной глуши - Александр Мартынов

— Ты с ним ничего не сделал? — серьёзно спросил Сашка. Серёжка замотал головой:

— Не. Там люди зашумели, он и тряхнул кошельком. Вот!

И, забравшись в карман шортов, мальчишка высыпал прямо на землю горсть медных и несколько серебряных монет. Сашка взял одну и хмыкнул:

— Марки Северной Марки… Каламбур называется. Да?

Валька поднял другую серебряную монету. Ровно и ясно отчеканенная, размером с российский пятирублёвик, она с одной стороны была покрыта мелкими изображениями хитро сплетённых треугольников, а с другой — серебрился чей-то гордый усатый профиль в высоком крылатом шлеме. По ребру монеты шла надпись:

I mark. Norsmark vom Norsgoddes.

— Бери на память, — со щедрой беспечностью предложил Серёжка. Сашка возразил:

— Погоди… Валька, а ты всё-таки куда идёшь?

Валька промолчал, подбрасывая монетку, ловя её и крутя между пальцев. Сашка больше не спрашивал, они с Серёжкой о чём-то негромко заговорили. Валька подбросил монетку особенно высоко — она поймала алый луч заходящего солнца и исчезла.

— Ну вот. — засмеялся Серёжка, — сейчас перед кем-то ляпнулась она под ноги, стоит он и на небо смотрит…

Сашка коротко рассмеялся. Валька, ещё какое-то время в лёгком ошалении смотревший вверх, мотнул головой и кивнул на Сашку — просто чтобы что-то сказать:

— Я вот говорил, у меня друг… а у него друг воевал в Молдавии и погиб. Михал Святославич про него рассказывал… Бывший морпех, прибалт. Балис… Балис… а фамилию я не помню.

Валька хотел что-то ещё добавить. Но растерялся, потому что мальчишки смотрели на него изумлёнными глазами. Настолько изумлёнными, что Валька спросил не слишком умно:

— Что? — и оглядел себя.

— Гаяускас, — странным голосом сказал Серёжка. И отвернулся в степь. А Сашка добавил:

— Капитан морской пехоты Балис Гаяускас. Он хотел спасти Серёжку, — Сашка кивнул на младшего мальчишку, — закрыл собой. Только их обоих… миной.

— Он всё равно меня спас, — Серёжка по-прежнему смотрел в степь. — Уже в другом месте. Там было совсем… плохо. А он пришёл и спас.

— Да, — кивнул Сашка торжественно.

Валька сидел, хлопая глазами. Потом спросил ошарашено:

— Так он живой?!

Мальчишки посмотрели друг на друга и засмеялись весело.

— А мёртвых вообще нет, — сказал Серёжка лукаво. Но Сашка поправил его:

— Есть. Кто жил только для себя. Они умирают совсем. Но господин капитан не такой. Поэтому можно сказать, что он и правда живой.

— Где он? — спросил Валька. — Он с вами?!

Сашка мелодично присвистнул. Серёжка сделал широкий жест рукой и немного грустно сказал:

— Не, он не здесь… Мы его давно не видели…Но что он живой — это точно.

— Ни фига себе… — потрясённо сказал Валька. — А вот у меня есть ещё друг…

— Послушай, — серьёзно сказал Серёжка, — если у тебя столько друзей, то зачем ты их бросил?

— Одна девчонка… — прошептал Валька, забыв, что хотел спросить о Витьке. — Она погибла. Её убили. Я не хочу быть без неё. Я сначала хотел мстить, но сейчас просто… Может, я её тут найду?

Ни Сашка, ни Серёжка не стали смеяться. Серёжка почему-то грустно вздохнул.

А Сашка — Сашка покачал головой:

— Это нечестно.

— Что нечестно? — сердито спросил Валька. Сердито — потому что ощутил в этих словах правоту.

— А вот так поступать. Если бы ты был один на белом свете — другое дело.

— Нечестно, — подтвердил Серёжка и глянул прямо и требовательно. Под его взглядом Вальке неожиданно стало стыдно. По-настоящему, как будто он дезертировал из боя. — А девчонка — она, если здесь, тебя дождётся.

— Я, может, ещё сто лет проживу, — горько ответил Валька.

— А какое тут это имеет значение? — удивился Серёжка. — Как её зовут?

— Мора, — сказал Валька. — Мора Лаваль.

— Если мы её встретим, то скажем, чтобы ждала, — деловито пообещал Серёжка. — А ты иди обратно, ага? Ну правда, так нечестно — бросать своих…

— Хорошо, — сказал Валька. И ощутил с удивлением, что на душе у него прояснело. — Я пойду. Только ещё немного с вами посижу, хорошо?

— Конечно! — обрадовался Серёжка. — А когда вернёшься, то этому своему другу скажи, что с дядей Балисом всё нормально… Сашка, ты чего пихаешься?!

— Балда, — усмехнулся Сашка. — Как он скажет? Кто ему поверит?

— Поверит. — возразил Валька. — Михал Святославич — он такой. Поверит.

Он хотел рассказать, какой Михал Святославич, но из травы неожиданно вышли ещё двое мальчишек — на вид, ровесников самого Вальки. Чем-то похожие — загорелые, русые, синеглазые, но по-разному одетые. Один — в кирзачи, галифе, простую рубашку и пилотку со звёздочкой. Второй — в чёрные кепи с орлом и куртку со штанами, в тяжёлые ботинки.

— Привет, — сказал тот, который в пилотке. Второй кивнул. Сашка с Серёжкой кивнули тоже — как старым, хотя и не очень близким знакомым. Судя по всему, так оно и было — эти двое не задержались, вышли на дорогу и зашагали по ней.

— Это Пауль и Мишка, — сказал Сашка, глядя им вслед, хотя Валька не спрашивал ни о чём. — Они в эту войну воевали. Во Вторую Мировую. Я её не видел уже… В общем, Пауль за немцев, а Мишка за наших. И оба погибли. А потом вот тут встретились. Ну и ходят вместе. Ищут чего-то.

— Как вы? — спросил Валька. Серёжка фыркнул негодующе и что-то пробормотал о фашистах. Но Сашка кивнул:

— Ну да. Почти.

Валька посмотрел вслед тающим в вечернем мареве фигурам партизана и гитлерюнге. Они были уже почти неразличимы и казались одинаковыми…

— А как же они?.. — начал он, но не договорил. Серёжка неожиданно хмуро ответил на так и не сказанное:

— А сейчас-то им что делить?

И Валька понял, что это — правда.

— Ладно, — он встал и отряхнул джинсы, подобрал обувь. — Пойду.

— Обратно? — спросил Серёжка требовательно. И снова посмотрел строго и непримиримо, как на дезертира.

— Обратно, — кивнул Валька. — Может, всё не так уж и плохо, если… если и правда всё так, как вы говорите.

Мальчишки смотрели на него с понимающими, хорошими улыбками. Валька потоптался на месте и…

— Я… — трудно сказал Валька. — Я хочу… чтобы мы… чтобы все… чтобы все увиделись. Хоть когда-нибудь. Все хорошие люди. Чтобы все поняли, что смерть — просто выдумка трусов и гадов… что нет у неё никакой силы и не надо бояться… Я хочу, чтобы так было… Чтобы все увиделись…

Сашка смотрел понимающе. А Серёжка…

— Обязательно увидимся, — уверенно ответил Серёжка. — Иначе и быть не может. Ведь это же мы.

* * *

Так, что это?

Валька открыл глаза и тут же забыл странный и реальный сон.