В рамках дозволенного - Валерия Савельева

мере, послезавтра. На урок, который окончательно сведёт меня с ума.

-81-

Совещание помогло слегка успокоиться и упорядочить мысли. Пока завуч вещала что-то об обучающихся среднего звена и требовала, чтобы классные руководители были внимательней, я рисовала на полях каракули: цветочки, сердечки, звёздочки, буквы. Когда буквы пытались складываться в имя Тима, я старательно их перечёркивала, превращая в завитушки – или в чёрные квадраты. За первый месяц работы удалось выяснить одно: если ты не классрук, совещания – это пустая трата времени. Но слава Богу, если ты не крассрук!

Думать о чём-нибудь или о ком-нибудь, кроме Егорова, сегодня не представлялось возможным. Я перебирала мысли о нём всё совещание, весь путь домой и даже потом, когда слонялась по квартире, не желая браться за готовку. По средам Джой не работал, так что, скорее всего, остался у родителей, а у меня мысли отбивали весь аппетит. Вот завтра метод день, отосплюсь, плюну на всё и закажу набор роллов.

Если отосплюсь. И если хотя бы они смогут перебить полное отсутствие аппетита.

Услышать стук в дверь я не ожидала. Он раздался часов в девять вечера, когда я едва вылезла из ванной, в которой отмокала последний час, – готовку всё же было решено отложить до завтра или вообще до послезавтра. Понимая, что любой другой сначала бы позвонил в домофон, я крикнула, подбежав к двери:

– Джой, подожди минуточку, я только из ванны. Халат накину.

И скрылась в комнате, торопливо приводя себя в порядок. Встряхнула влажными волосами, натянула бельё вместо полотенца и накинула на плечи лёгкий шёлковый халат, радуясь, что в таком спокойно можно щеголять перед хозяином квартиры. Но когда с улыбкой открыла дверь, придерживая халат на груди, чтобы не распахнулся, оказалось, что на лестничной площадке стоял совсем не Дериглазов.

– Тим? – охнула я.

– Я же обещал, что вернусь.

Он пожал плечами, не отрывая от меня глаз. Убийственно серьёзный и хмурый, на губах – ни намёка на улыбку.

– Но…

– Боже, и это Джой видит тебя такой каждый день? – выдохнул Тим, обжигая меня взглядом. Захотелось запахнуть халат ещё крепче, хотя я и так сжимала его на груди в кулак. – Это несправедливо.

Тим шагнул вперёд, оттесняя меня с порога и захлопывая за собой дверь.Одно движение – и мы оказались отрезаны от окружающего мира, заперты в квартире. Ещё один шаг – и губы его уже сминают мои, заставляя подчиниться, открыться, ответить.

– Ти-им, – простонала я, когда поняла, что он не собирается останавливаться на поцелуе. Что горячие руки сжимают мои ягодицы, а губы исследуют шею.

– Ещё секунду, – прошептал он, целуя ямку у ушка. – Я слишком соскучился по этому ощущению.

Признался так обезоруживающе честно, что захотелось рассмеяться. Будто бы я не соскучилась! Мы не виделись почти полтора месяца. И я подождала: ещё секунду, ещё минуту, плавясь в его объятиях, превращаясь в самый мягкий воск.

– Тим, почему ты пришёл сюда? – выдохнула я, когда ждать стало совсем невозможно. – Джой рассказал о школе?

Он тяжело вздохнул и отстранился. Напряжённый, собранный, словно не он только что целовал меня так убийственно нежно и просил дать ещё секунду. Просто постоять так, вместе, пока не спугнём всё слишком опасным разговором, который может разрушить даже то, что осталось.

– Нет, он лишь признался, что ты живёшь здесь с тех самых пор, как сбежала от нас, – ответил Тим, скептически оглядывая мой наряд. – Чёрт побери, как я завидую этому засранцу!

– Неужели? – я поджала губы. – Может, ещё устроишь сцену ревности?

Не знаю, зачем ляпнула, оно вырвалось само. Старая обида, до сих пор сохранившаяся где-то внутри. Тиму замечание не понравилось, он насупил брови и долго не отвечал, только потом, наконец, выдал:

– Я сказал, что завидую, а не ревную. К Джою – не ревную.

– Логично. Он не по девочкам.

– Лада! – возмутился Тим. – Я не о том. Блять… я не могу обещать, что совсем не буду ревновать, но я постараюсь. По крайней мере, научусь тебе доверять.

Предложение было лестное, такое манящее, что я едва не согласилась, а потом вспомнила другие отягчающие обстоятельства. Сейчас проблема не только в той давней ссоре из-за ревности и глупости.

– Как ты оказался в школе? – прервала его я.

– Позвонил Васе, собирался узнать, как они там, а он начал рассказывать о «новой англичанке», – неохотно отозвался Тимки. – Заметь, даже ему я не набил рожу за то, сколько он рассказывал о твоих прелестях. А хотел настолько, что аж кулаки чесались.

– И когда это было?

– Вчера.

Я невольно улыбнулась. Получается, одноклассник рассказал Тиму обо мне, и тот сразу же примчался в школу, которую упорно игнорировал. В школу… Улыбка сползла с моего лица.

– Тим, даже если мы сейчас помиримся, что будет потом? Ты мой ученик…

– Я. Не. Твой. Ученик, – упрямо повторил он.

А потом вдруг подался вперёд, подхватывая меня на руки и утаскивая в зал, словно знал, что именно диван я оккупировала на этот месяц. Тим целовал меня, обнимал, стаскивал халат с плеч, чтобы добраться до нежной кожи ключиц, прикусить, зализать.

– Подожди, – простонала я, когда он пробрался под халат уже ладонями, лаская поясницу, спину, живот, грудь. По телу расползался пожар, но я всеми силами стремилась его остановить. Боже, мы ведь поговорить должны, а не сойти с ума от страсти.

– Хватит. И так долго ждал, – прошептал он, не останавливаясь ни на секунду. – Лада, я не отпущу тебя. Никогда, ни за что. Слышишь? Выбью из головы мысли об учениках, о дурацком «нам нельзя». Вот прямо сейчас и выбью.

– Тим…

– Я упорный, ты это знаешь. Будешь прогонять, буду идти следом. Всё равно никому не позволю занять моё место.