Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

Баба-яга просеменила к огромному сундуку и бережно достала оттуда лубяной короб. На дне, устланном мхом и листвой, важно пялила глаза здоровущая жаба. Она смерила Василису презрительным взглядом, надула на горле пузырь и гордо пробасила: «КВА!».

– Ах ты, люба моя!.. – умилилась баба-яга, целуя жабу в темя. – Вот и пришло твое времечко!.. Рада ли, дорогая?..

Поглаживая и щекоча крохотное чудище, Яга Ягишна осторожно перенесла его на стол – в заготовленное гнездо. Жаба равнодушно уселась там, еще раз басисто квакнула и замерла неподвижно.

– Прелесть, правда ведь?.. – просюсюкала старуха, перемешивая в ковше навоз. – Сейчас спорышок наш дозреет, подложим под наседку… Жаба – она лучше всякой девицы василиска высидит, хоть и подольше сидеть будет. Не шесть недель, а все двенадцать, пожалуй… ну да ничего, Кащеюшка у нас терпелив на изумление, торопиться не любит, торопливцев не уважает… Хум-хум, а это что ишшо такое?..

Василиса прислушалась. В самом деле – последние минуты к ветру, свищущему в щелях, присоединился еще какой-то звук. Тоже свист, но громче, басовитее – так свистит камень, выброшенный катапультой.

Баба-яга, прихрамывая, подошла к окну и приложила ладонь ко лбу козырьком. Василиса, ежась от холода, встала рядом с ней и удивленно ахнула. По темному небу неслась летучая звезда с длиннющим хвостом.

Она все приближалась и приближалась, пока не стало ясно, что это вовсе не звезда, а нечто еще более диковинное – скрюченный горбатый карлик, летящий на собственной бороде. Седые волосы развевались пышным шлейфом, коротенькие пальцы колдуна сжались в кулачки, морщинистое лицо исказилось в злой торжествующей усмешке.

– Встречайте гостей, хозяева любезные!.. – донес ветер.

– Джуда, старый негодник! – раскрыла приветливые объятия Яга Ягишна. – Сколько лет, сколько зим!

Крохотный старичок подлетел к мрачной башне и замедлил ход. Один виток вокруг каменной громады… другой… и вот, подобно сове, влетающей в дупло, колдун Джуда влетел в распахнутое окно, на лету обворачивая бороду вокруг талии.

– Душенька моя Яга, любовь молодости моей, как давно мы не виделись! – пропищал карлик, чмокая зардевшуюся старуху в щеку. – Десятилетия прошли, а ты ничуть не изменилась – все хорошеешь, все краше становишься!

– Ну полно, полно тебе, старый потаскун!.. – замахала на него баба-яга, улыбаясь кривыми зубами. – А ведь наш Кащеюшка как раз к тебе в гости полетел – виделись ли?

– Виделись, виделись, был он у меня! – закивал Джуда, рассеянно снимая с полки одну из чародейских книг. – Но где же сам батоно Кащей?.. Обрадовать его хочу – тронул он мое сердце, не усидел я в своем мачубе, все хорошо обдумавши! Силы мои слабы, возраст велик, хвори точат мое малое тело, но все ж в работу пока еще гожусь – чем смогу, помогу батоно Кащею в его деле благочестивом!

– Правильно выбрал, вижу теперь – удалец ты хоть куда!.. – обрадовалась старуха, потирая сморщенные ладошки. – Настоящий джигит, красавец, орел горный, быстрокрылый!

Василиса Премудрая задумчиво переводила взгляд с бабы-яги на карлика-колдуна, не понимая ни слова. Речь меж этими двоими велась на каджвархвали – увы, княгиня почти не владела этим древним наречием Каджети. Так, пара простеньких фраз, не более того…

Джуда почувствовал, что на него смотрят, и тоже обратил взор к Василисе. В злобных глазах разного цвета промелькнуло узнавание и радость – как будто этот карлик уже когда-то где-то видел молодую княгиню. Морщинистое лицо исказилось в похотливой гримасе, толстые губы изогнулись в довольной ухмылочке, он быстро что-то залопотал, обращаясь к бабе-яге. Та ответила на том же наречии и непреклонно покачала головой. Джуда продолжал настаивать, даже рубанул воздух ладонью. Яга Ягишна погрозила ему пальцем и что-то сурово сказала – Василиса явственно различила слово «Кащей». Джуда слегка поутих, но бросать на княгиню зазывные взгляды не перестал.

– Бабулечка, а что это за уродец такой? – тихо спросила княгиня.

Сморщенное личико Джуды немедленно исказилось в злобной гримасе. Да, говорить по-русски он не говорил, но понимал все отлично – каждое словечко.

– Пойдем со мной, орел, покажу тебе твою горницу, – взяла карлика под руку Яга Ягишна. – Кащеюшка-свет еще не воротился – дела у него, задерживается. Но уже скоро будет, совсем скоро – с ним все и обговоришь ладком… А покудова отдыхай. Не приказать ли вина доставить?

– Непременно приказать! – оживился Джуда. – Вина лучшего, мясца жареного, да девицу покраше… может, все-таки вон ту, с золотой косой?

– Никак нельзя, цветик мой, никак нельзя! То супруга царя нашего – младшенькая. Что Кащеюшка скажет, коли узнает? Вся ваша дружба прахом пойдет – не простит он тебе такого. Да и мне не простит, что не уберегла. С ним, с ним самим уговаривайся, когда воротится…

Баба-яга открыла дверь, пропуская Джуду вперед. Тот, как всегда, летел в полусажени над полом – к старости карлик-колдун совершенно перестал ходить ногами, предпочитая парить в воздухе.

– Обожди меня здесь, красавица, я мигом ворочусь! – приказала Яга Ягишна, сурово грозя Василисе пальцем. – Смотри – ничего не трогай, не то накажу!

– Конечно, бабушка, будь покойна, – приветливо улыбнулась Василиса, хлопая длиннющими ресницами.

Но как только дверь за старухой закрылась, княгиня тут же бросилась следом и прижала ухо к блестящей поверхности. Летящий Джуда не издавал никаких звуков, кроме чуть слышного шороха бородой по полу, но шарканье и стук старушечьих ног не различил бы только глухой. С каждым мигом они становились тише, удаляясь все дальше.

Удостоверившись, что Яга Ягишна ушла, Василиса кинулась обратно – к полкам, сундукам, ларцам и скрыням. Дверь осталась незапертой, но бежать кащеева жена даже не думала – чудесную шапочку старая ведьма прихватила с собой, а без нее по Костяному Дворцу долго не пробегаешь. Первый же кустодий сцапает и вернет обратно – только хуже будет.

Поэтому Василиса торопилась пользоваться редкой возможностью. Она спешно рылась в колдовской сокровищнице Кащея, выискивая что-нибудь, что-нибудь… да что угодно! Конечно, из благоразумия она не притрагивалась ни к чему неизвестному – ей ли, Премудрой, не понимать, к чему может привести подобное? Коснись палочки бабы-яги без спроса – каменной статуей оборотишься. Дотронься до кончика кнута-самобоя – лошадью станешь. Возьми голой ладонью стебелек разрыв-травы – без руки останешься. Вдохни аромат сава-травы – умом рехнешься. Отвинти винты с Перстня о Двенадцати Ставешках – вовсе не обрадуешься.

Поиски продолжались долго. Время от времени Василиса отбегала к дверям, прислушиваясь – не возвращается ли баба-яга? Несколько раз ее вспугивали шумы снаружи – грохот ужасных машин горных карлов, звон оружия и доспехов, рев пылающих костров, печальный вой навьев – к Костяному Дворцу каждую ночь подходят десятки мертвецов, поднятых Моровой Девой. Один раз Василису всполошил тонкий свист, разрывающий самые уши, – видно, Соловей Рахманович на кого-то всерьез рассерчал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});