100 знаменитых сражений - Владислав Карнацевич

Ибрагим-паша не ответил на ультиматум трех адмиралов, в котором содержалось требование прекратить военные действия против греков. Гейден и Лазарев (который выполнял еще и обязанности флаг-капитана – т. е. начальника штаба русского флота) настояли на решительных действиях. Англичанин и француз не могли не согласиться. Было решено ввести корабли в Наваринскую бухту и поставить их, как в бою, перед кораблями неприятеля, «дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман…»

В приказе Кодрингтона о порядке входа эскадры в бухту и постановке там кораблей были такие строки: «Ни из одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота прежде сделанного на то сигнала. Разве только в том случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из турецких судов должны быть истреблены немедленно». Вероятно, не случайно Кодрингтон приказал французским кораблям встать в бухте против египетских кораблей, на которых служили и французские офицеры: соотечественники с меньшей степенью вероятности стали бы стрелять друг в друга.

Вход в бухту очень узок. Батареи с острова Сфактерия и из крепости надежно держали его под обстрелом. Эти же орудия прикрывали фланги своих кораблей, то есть могли вести огонь и в глубину бухты. Турецко-египетский флот стоял в виде подковы: впереди линейные корабли и фрегаты, за ними две линии корветов и бригов, у самого берега – транспортные суда. Брандеры были расположены на флангах. По воспоминаниям участника битвы П. Нахимова, «вход в Наварин казался многим даже сумасбродством».

Но союзная эскадра двумя кильватерными колоннами – в правой наветренной англичане и французы, в левой подветренной русские – двинулась в бухту. Это было 8 октября в 11 часов. Русские корабли во главе с 74-пушечным «Азовом» уже подходили к узкому проходу, когда Кодрингтон приказал Гейдену лечь в дрейф и пропустить французов, отставших от своей колонны. Иначе могла получиться пробка, свалка союзных кораблей, и они стали бы прекрасной мишенью для береговых батарей. Англичане во главе с линейным кораблем «Азия», а следом французы, ведомые фрегатом «Сирен», вошли в бухту и стали занимать места против неприятельских судов. Ни одного выстрела с турецкой стороны не было. Не стреляли и союзники. Однако как только в бухту начали входить русские корабли, на них посыпались снаряды береговых батарей. Несмотря на ожесточенный огонь, русские корабли точно заняли отведенные им места напротив неприятельских кораблей.

Когда русская эскадра входила в бухту, произошел случай, коренным образом повлиявший на всю обстановку. Для борьбы с брандерами была выделена группа фрегатов во главе с англичанином Феловесом, командиром «Дармута». Феловес послал шлюпку к начальнику турецких брандеров, чтобы передать требование отвести их подальше от союзных кораблей. Турки начали стрелять по шлюпке из ружей, убили офицера и нескольких гребцов. Защищая шлюпку, начали стрелять из ружей с фрегатов «Дармут» и «Сирен». Тогда египетский корвет ударил из пушки по «Сирену», на котором находился контр-адмирал де Риньи. «Сирен», отвечая, ударил по египетскому судну всем бортом. Вскоре вся бухта загрохотала орудийными выстрелами.

Кодрингтон пытался остановить сражение. Он послал шлюпку с парламентером к египетскому флагману Мухарем-бею, чтобы передать предложение о взаимном прекращении огня. Но парламентер был убит, и предложение не дошло по назначению. Более того, египетский корабль открыл огонь по кораблю самого английского адмирала. Одновременно по «Азии» начал стрелять корабль турецкого капитан-бея. На английском корабле были разбиты несколько орудий, рухнула бизань-мачта. Спас английского флагмана «Азов». Корабль Мухарем-бея оказался повернутым к нему кормой. Лазарев приказал бить в нее из 14 орудий. Через 20 минут корма была разрушена, начался пожар в помещении, где хранились боеприпасы. Египтяне принялись тушить пожар, но выстрелы картечью прогнали их, и корабль скоро взорвался.

Одновременно «Азов» вел бой с пятью вражескими кораблями. Сам Гейден был контужен, однако все время находился рядом с Лазаревым.

Вот еще цитата из письма 25-летнего лейтенанта Нахимова: «Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы не сыпались книпели, ядра и картечь. И если бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться истинно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чем нам отдают справедливость наши союзники). Когда же «Гангут», «Иезекииль» и «Александр Невский» заняли свои места, тогда нам сделалось несравненно легче. Вскоре после сего пришел еще французский корабль «Бреславль», не нашедший в своей линии места, стал на якорь у нас под кормой и занял линейный корабль[105], совершенно уже обитый нами. Тогда, повернувшись всем лагом к фрегатам, мы очень скоро их разбили. Они обрубили канаты, и их потащило к берегу, но вскоре один из них загорелся и был взорван на воздух, другой, будучи в совершенно обитом состоянии, приткнулся к мели и ночью турками сожжен. «Бреславль» также очень скоро заставил замолчать своего обитого противника…»

Сражение в основном было закончено к шести часам вечера. Полуразрушенные корабли турок и египтян выбрасывались на мель у берега, и там в продолжение ночи и следующего дня турки жгли свои корабли.

В ожидании новых нападений всю ночь союзники стояли наготове, наблюдая пожары и взрывы у берега. В полночь большое военное судно попыталось сцепиться с линкором «Гангут», чтобы сгореть или взорваться вместе с ним, но экипаж русского корабля вовремя пошел на абордаж и перебил команду противника до того, как она успела поджечь судно.

Наваринское сражение закончилось полным разгромом турецко-египетского флота. Он потерял больше 60 судов, в том числе 3 линейных корабля, 9 фрегатов, 24 корвета, 14 бригов. Уцелевшие корабли были настолько повреждены, что, как писал Нахимов, «вряд ли когда станут под паруса». Потери в людях достигали 7 тысяч.

Союзная эскадра была сильна повреждена. Понадобились большие и долгие работы, чтобы привести корабли в порядок. «Азов» получил 153 пробоины, из них 7 – в подводной части.

Однако ни один (!) корабль союзной эскадры не вышел из строя. Насколько же подавляющим было преимущество союзников в военной подготовке экипажей, в качестве артиллерии и уровне ее обслуживания расчетами! Убитых и пленных среди союзников было лишь 800 человек.

По общему признанию, наибольшую доблесть в сражении проявил «Азов». Именно он уничтожил египетский флагманский корабль Мухарем-бея и турецкий флагманский корабль Тахир-паши. «Азову» впервые на русском флоте присвоили георгиевский кормовой флаг – на белом полотнище, перекрещенном голубыми полосами, красный щит с изображением Георгия Победоносца. Тогда же ввели правило: когда такой корабль приходит в ветхость, его флаг и имя передавать новому кораблю.

Михаил Петрович Лазарев получил звание контр-адмирала и четыре ордена: русский, английский, французский и греческий. Участники битвы, которые тоже впоследствии стали адмиралами, героями Севастопольской обороны, получили свои награды: лейтенант П. Нахимов – орден Св. Георгия 4-й степени[106], греческий орден Спасителя и чин капитан-лейтенанта, мичман В. Корнилов – орден Анны 4-й степени и чин лейтенанта, гардемарин В. Истомин – Георгиевский крест и чин мичмана. Кодрингтон же по прошествии некоторого времени был отправлен английскими властями в отставку.

Вскоре началась новая русско-турецкая война 1828–1829 годов, которая закончилась очередным поражением Турции. Греция получила автономию, а в 1830 г. на Лондонской конференции Англия и Франция признали ее полную независимость.

СИНОП

1853 г.

Эскадра адмирала Нахимова уничтожила турецкий флот в Синопской бухте, что стало одним из самых больших воинских подвигов русских.

18 ноября 1853 г. эскадра из восьми судов под командованием адмирала Павла Степановича Нахимова вошла в Синопскую бухту и уничтожила стоявшую там турецкую эскадру, несмотря на неблагоприятные погодные условия, численное превосходство турок и огонь береговых батарей. Черноморский флот не потерял ни одного корабля.

Сражение при Синопе называют последней крупной битвой парусных флотов.

* * *

В середине XIX в. опять обострился «восточный вопрос». На арене все те же – Россия, Турция, Англия, Франция. Российская империя стремилась к укреплению своего влияния на Балканах и в Средиземноморье, но ей все так же противостояли не только одряхлевшая Турция, но и крупные западные державы. Николай I не исключал участия России в разделе Турецкой империи, рассчитывал на поддержку Австрии и Пруссии и был уверен в нейтралитете Англии и Франции. В этом он ошибался.