Реабилитации не будет - А. Столешников

И в то же время Троцкий знает о «болезни» Ленина больше чем профессор Гетье. Буквально ниже Троцкий обнаруживает неожиданно глубокое знание болезни Ленина: «Болезнь Ленина была такого рода (не говорит какого), что могла принести трагическую развязку. Завтра же, даже сегодня могли ребром встать все вопросы руководства».

Так называемые «мозговые удары» Ленина были тогда, когда врачам Троцкого удавалось дать Ленину особенно большую дозу яда.

Троцкий говорит: «В конце 1921 года состояние Ленина ухудшилось». То есть сразу после того, как Ленин начал вводить НЭП — то есть возвращать страну к нормальной жизни. То есть в конце 1921 года Ленину первый раз дали большую дозу яда, после которой он целый год приходил в себя. Врачи же, среди которых выделялся специалист по отравлениям доктор Левин, внушали Ленину, что у него «мозговой удар».

Вот что пишет ОГПУшный еврейский доктор Ландовский, которому мы обязаны сохранением протокола допроса Хаима Раковского: http://zarubezhom.com/redsymphony.htm

«…Я принёс тебе инструкции. Они от Левина, который до сих пор помогает нам своим опытом. (Бывший личный врач, который отравил Ленина по приказу Троцкого, судимый вместе с Раковским). У вас в лаборатории есть волшебное лекарство, которое то, что нам надо».

И:

«Инструкции доктора Левина были краткими, но чёткими и исчерпывающими. Я без труда раздобыл лекарство. Оно давалось в миллиграммах, и было в таблетках. Я попробовал, и они быстро растворились в воде и ещё лучше в алкоголе. Состав таблеток не был указан, и я решил произвести анализ позднее, когда у меня будет время. Без сомнения, это лекарство было из репертуара их специалиста Lumenstadt, учёного, о котором Левин сказал при нашей первой встрече)".

«Первые слухи о болезни Ленина передавались шёпотом. Никто как будто никогда не думал, что Ленин может заболеть» — сообщает Троцкий.

«В июле 1922 года Ленин был уже на ногах» — говорит Троцкий и далее продолжает, что: «Летом 1922 года вопрос о репрессиях принял тем более острую форму».

То есть пока Ленин болел, Троцкий сворачивал ленинский НЭП, возвращение страны к нормальной жизни, и ещё более раскручивал свою карательную машину.

«В октябре 1922 года Ленин уже официально вернулся к работе, председательствовал в Политбюро и Совнаркоме». То есть Троцкий выключил Ленина и НЭП на целый 1922 год.

Троцкий упоминает, что именно в 1922 году, без Ленина, Троцкий рассматривал вопрос о своём лично, вместо Луначарского, руководстве Комиссариатом Просвещения, в ведомство которого тогда входила вся культура. Вопрос был о том, что: «чтоб я взял на себя дополнительно комиссариат народного просвещения, подобно тому, как я в течение года руководил комиссариатом путей сообщения».

Троцкий же руководил всем посредством путём расстрелов, заложников и еврейских комиссаров, которые в 21 веке называются теперь брокерами и менеджерами. Троцкий для русских даже не удосуживался создавать лагеря. Троцкий русских просто расстреливал, топил баржами и морил голодом.

Затем Троцкий сообщает:

«Стояли первые дни марта 1923 года. Ленин лежал в своей комнате, в большом здании судебных установлений. Надвигался второй удар, предшествуемый рядом мелких толчков».

Определенно, что Троцкий, как специалист по пролитию крови, демонстрирует гораздо большее знание болезни Ленина, чем профессор Гетье. Троцкий даже знает, когда у Ленина будет второй "удар".

Троцкий специально упоминает, что обе секретарши Ленина Фотиева и Гляссер служат для Троцкого связью. Это говорит о том, что обе секретарши Ленина и Гляссер, и Фотиева волей или не волей, зная или не зная, работали на Троцкого.

Далее Троцкий в 31 главе пишет: «Ленин скончался 21 января 1924 года. Смерть уже явилась для него только избавлением от физических и нравственных страданий (какое сострадание к Ленину!). Свою беспомощность, и, прежде всего, отсутствие речи при полной ясности сознания Ленин не мог не ощущать как невыносимое унижение. Он уже не терпел врачей, их покровительственного тона. Их банальных шуточек, их фальшивых обнадёживаний. Пока он ещё владел речью, он как бы мимоходом задавал врачам проверочные вопросы, незаметно от них ловил их на противоречиях, добивался дополнительных разъяснений и заглядывал сам в медицинские книги. …Единственный из медиков, которого он терпел, был Фёдор Александрович Гетье. …Гетье был в то же время близким другом и домашним врачом всей моей семьи в течение всех годов после революции», — говорит Троцкий.

Если бы не знать, что это пишет сам отравитель, можно почти уловить сострадание, палача к жертве. Троцкий хочет уверить нас всех, в том, что если врач Гетье лечил самого Троцкого, то это гарантия того, что, дескать, Ленина лечили как надо.

При этом совсем не обязательно было для Гетье быть в курсе того, что давал Ленину доктор Левин. Гетье мог этого не знать вообще, хотя скорее всего, он догадывался и помалкивал.

Возможно они давали Ленину крысиный яд (Дикумарол), впоследствии применённый и против Сталина.

Вот как рассказывает Лазарь Каганович (Кремлёвский Волк) своему племяннику, как они пришли к мысли отравить Сталина: http://zarubezhom.com/kaganovich.htm

«Он (Лазарь Каганович) сверился с бумагой. На полях что-то было написано карандашом. Было очевидно, что Роза написала ему эти объяснения для того, чтобы он сам мог это объяснить:

— Таким образом, врачи не считают нужным прибегать к дигиталису. Они думают, что в данном случае надо использовать лекарство, которое способно разжижать кровь и, значит, предупреждать образование сгустка. Это лекарство, белый кристаллический порошок, используется только в микроскопических дозах, потому что это всем известный крысиный яд — «Дикумарол».

Молотов встрепенулся:

— Я знаю это вещество. Точно — крысиный яд.

— Правильно, — ухмыльнулся Лазарь. — Но в микроскопических дозах — это, так называемый, антикоагулянт, вещество, разжижающее кровь. Оно, по идее, должно предотвращать закупорку сосудов. Сталин принимает два с половиной миллиграмма дикумарола утром и вечером.

— А какой-нибудь анализ проводится? — спросил Булганин.

Лазарь опять сверился с бумагой:

— Да. Сразу после инсульта у него взяли кровь на анализ, чтобы определить время свёртывания. Сначала это делалось ежедневно, потом — два раза в неделю, чтобы установить соответствующую дозу дикумарола. Всё очень просто. А теперь, когда доза установлена, этот анализ проводится только раз в месяц.

— А что дальше? — потерял терпение Булганин.

— Что дальше? Я не врач, мне только сообщили, что дозу постоянно не проверяют.

— В каком виде принимается этот препарат? — вставил свой вопрос Молотов.

— Обычные белые таблетки. Ничем не примечательные. Он держит их под замком, словно боится отравления.

— И именно это ты и предлагаешь? — спросил Ворошилов.

— Нет. Мы заменим таблетки другими, внешне похожими. Вместо пяти миллиграммов в день он будет принимать двадцать. Сталин ни за что не отличит их. Если дозировка повышена, то этот крысиный яд имеет способность быстро накапливаться в крови.

— А результат? — поинтересовался Молотов.

— Увеличить дозу — не значит убить его. Его кровь станет плохо сворачиваться, а значит, увеличится шанс кровоизлияния в мозг. Вот вам и другой инсульт — кровоизлияние в мозг, то есть не ишемический, а геморрагический инсульт, который ещё хуже.

— Какова вероятность? — спросил Булганин.

— Учитывая его недавний инсульт, довольно большая».

— Отвечал Лазарь Каганович.

Смотрите дальше, как Троцкий описывает состояние Ленина незадолго перед смертью.

Троцкий, как не врач, не понимает, что он даёт клиническую картину не паралитика, а глубоко интоксицированного ядом человека:

«К концу заседаний Политбюро Ленин производил впечатление безнадёжно уставшего человека. Все мышцы лица опускались, блеск глаз потухал, увядал даже могучий лоб, тяжело свисали вниз плечи — выражение лица и всей фигуры резюмировались одним словом: усталость».

Троцкий нас хочет убедить, что это усталость. Но мы уже знаем точно, что это была интоксикация ядом.

«В такие жуткие минуты Ленин казался мне обреченным», — говорит дальше Троцкий.

Троцкий заглядывал в глаза умирающего Ленина, слово бы спрашивая его: «Ты уже умер?». Не зря Ленин называл Троцкого «наш Иудушка». Прямо таки садистское изуверство, отлично зная, что человека травят по его, Троцкого, приказу.

«Но, проведя одну хорошую ночь, он снова обретал силу своей мысли. Статьи, написанные между двумя «ударами» (отравлениями), стоят на уровне лучших его работ. Влага в источнике была та же, но ей становилось всё меньше и меньше». Троцкий наблюдает за процессом отравления Ленина с интересом учёного-садиста.

Между тем Троцкого самого свалила болезнь. По крайне мере то, что он упоминает в автобиографии — это радикулит. И Троцкого увезли на лечение на Кавказ. Троцкий пишет: