Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

Любовь – это прежде всего признак несовершенства человеческого общества, и сквозь это несовершенство проблескивает совершенство оргазма.

Нравственность не позволяет мужчине вычленять из партнёрши её самый важный орган, а заставляет принимать партнёршу целиком, с огромным количеством «нагрузок». Давление это настолько сильное, что большинство соглашается. Такое соглашательство тоже называют любовью. Потому-то после оргазма и начинается маета, которая и составляет трагикомедию жизни.

Именно похоть является эталоном идеальных отношений, потому что в ней – избыток остроты, наслаждения, желания друг друга. Именно похотью заманивают людей в брак. Наивные полагают, что раз в браке разрешена похоть, то брак будет гарантировать её обилие и постоянство. Но брак основывается не на похоти, а на любви, которая не имеет никакого отношения к похоти: любовь – это дружба между мужчиной и женщиной.

Удовлетворение женщины занимает значительно больше времени и требует больше усилий, чем удовлетворение мужчины, поэтому в моногамном браке женщина всегда недополучает.

Любовь и похоть сосуществуют лишь краткие мгновенья. Всё остальное время они живут порознь, и любовь не имеет никакого отношения к похоти, более того, любовь отгораживается от похоти, ибо похоть основана на изменчивости, изменах, новизне, а любовь стремится к постоянству, незыблемости и верности. Стремления любви, в свою очередь, смертельны для похоти. Оргазм же находится посередине: он ни похоть, ни любовь. Он постоянен, так как всегда при тебе, но изменчив, так как быстро прекращается. Оргазм открывает путь либо от от похоти к любви, либо от похоти к одиночеству.

Женщина теряет смысл для мужчины после его оргазма. Она становится для него бесполой и может продолжать представлять интерес только как друг или партнёр. С другом можно раздружиться, и тогда остаётся только партнёрство, от которого избавиться посложнее из-за юридических сетей. Потому-то женщина и стремится к замужеству, понимая кратковременность своей привлекательности для мужчины, понимая, что гусь свинье не товарищ, и веря только во власть законов, созданных в обществе для того, чтобы мужчина не мог пользоваться женщиной бесплатно.

Поставив женщину на пьедестал, мужчина лишается возможности с ней совокупиться – ну как к ней подобраться, если она высоко, на крохотной платформе, где её даже стоя не возьмёшь.

Основная причина вечных конфликтов между мужчиной и женщиной заключается в том, что мужчине от женщины нужно значительно меньше, чем женщине от мужчины. Мужские требования к женщине исчерпываются её доступностью и внешней привлекательностью, ибо оргазм ему гарантирован. Кроме того, мужчина всегда жаждет новую женщину, а потому, овладев одной, не обременяет её долгим вниманием и устремляется к овладению другой. Женщина же требует от мужчины несоизмеримо большего: внимания, преданности, которые служат отражением настойчивости, необходимой, чтобы довести женщину до оргазма. Кроме того, женщина ожидает от мужчины денег, чтобы можно было устроить гнездо и выводить птенцов. Женщина требует заботы о себе, о ребёнке, требует верности, чтобы иметь душевный покой и не опасаться, что её и детей покинут ради другой женщины.

При такой диспропорции взаимных ожиданий неудивительно, что союзы между мужчинами и женщинами славятся своей эфемерностью.

Легко кончающая женщина к понятию любви относится весьма прагматично. Женщина же, с трудом или редко достигающая оргазма, требующая терпения и длительности возбуждения, хватается за любовь как за гарантию оргазма. Для неё переспать разок с мужчиной – дело напрасное с точки зрения наслаждения. Если она делает это, то лишь с целью удержать мужчину на больший срок.

Оргазм и желание

Любой объект обретает смысл только тогда, когда человек начинает его желать – потреблять ли, пользовать ли, уничтожить. Возникновение желания – большее чудо, чем его удовлетворение. Сам объект не обладает никакими красками, пока его не начнёт расцвечивать желание.

Желание, в свою очередь, делает значимым всё, что может его удовлетворить.

Потому фетишист восторгается тем, что для других безразлично или отвратительно.

Есть два принципиально различных женских облика: женщина, расцвеченная твоим желанием в богиню или блядь, и женщина без прикрас твоего желания, мозолящая тебе глаза.

Одни женщины стараются выжать из возбуждения как можно больше удовольствия прежде, чем спрыгнуть в оргазм, ибо за ним наслаждение утихает. Другие стремятся зайтись как можно скорее, либо потому что они могут испытать несколько оргазмов, либо потому что боятся, что мужчина кончит первый и не позволит кончить им, либо они просто не любят тянуть, ибо быстрый оргазм у них острее, чем после долгого возбуждения.

Человек самодостаточен для оргазма, но воображение создаёт изощрённое влечение к общению с кем-то ещё. Вне зависимости от оргазма существует интерес к чужим половым органам, будь то чужак противоположного или своего же пола. В этом влечении главное – новизна: не своё, а чужое. Потому-то этот интерес резко ослабевает или исчезает вообще, когда чужие половые органы перестают быть чужими из-за постоянной доступности. Они становятся как бы «своими» и потому вызывают интерес только тогда, когда хочется освободиться от скопившегося желания. То есть с не своими, постоянно доступными половыми органами ведут себя точно так же, как со своими: их используют для мастурбации, которая происходит без трепета, возникающего только от новизны.

Таким образом, существуют два независимых, но переплетающихся желания: желание новизны и желание оргазма. Одно без другого хиреет. Желание оргазма без новизны скукоживается до минимального уровня, поддерживаемого физиологической потребностью. Желание новизны, не поддерживаемое оргазмом, обезображивается в неврозы.

Желание новизны – явление относительное, в отличие от желания оргазма. Женщина или мужчина, впервые вступающие в половые отношения, могут страстно желать друг друга, потому что эти отношения для них настолько новы, что потребуется значительное время, прежде чем новизна постареет, особенно если они хорошие экспериментаторы. Их моногамное и верное стремление друг к другу будет на время совпадать с желанием новизны, которое, как правило, противоречит моногамии. Для людей опытных в половых отношениях, имевших любовников или любовниц, новизна исчерпывается значительно быстрее. Желание новизны – никогда до конца не удовлетворяемое стремление, и оргазм приостанавливает его, как приостанавливает любое стремление духа.

Желание же оргазма – абсолютно. Одним из доказательств его абсолютности является мастурбация в течение всей жизни.

Это желание не зависит от объекта, оно субъективно. Внешний мир с его потенциальными сексуальными партнёрами может провоцировать желание оргазма, но оно, даже будучи в полной изоляции от внешнего мира, существует само по себе, хотя бы в форме ночных поллюций.

Разделённая радость – больше, как говорит пословица. Разделённый оргазм острее и сильнее. Таким образом, оргазм размножается (увеличивается) делением (разделением). Продолжая, можно сказать, что чем с большим числом людей делишь оргазм, тем он сильнее, больше, острее. Но есть особи, для которых это вовсе не так: например, де Сад, говоря от имени Дольмансе, утверждал, что партнёр не должен испытывать наслаждение, которое отвлекает его от услаждения де Сада. Таким образом, холодная, но умелая проститутка была бы для него идеалом. А точнее – проститут.

Опять-таки проститутка оказывается идеальной партнёршей даже для такого сорта мужчин.

Оргазм для мужчины демократичен: он уравнивает всех женщин – после него на какой-то момент любая становится одинаково безразлична. Тогда как возбуждение делит женщин на множество категорий. Но если дать желанию расти, то оно доходит до таких размеров, когда все женщины уравниваются опять, ибо для его спешного удовлетворения становится годной любая.

После совместного оргазма только кажется, что женщина – твоя, как собственность, что это тело должно быть послушно теперь, впредь и навсегда, пока ты этого хочешь. Но, увы, получается не так. Оно встаёт, напяливает на себя ткань, хочет исчезать, делать нечто, что тебе неизвестно, и выходит из повиновения желанию. Тут-то и возникает протест и разочарование. «Как же? Это моё!» – хочется вскричать и усадить тело на постель, с которой оно только что поднялось. Или хочется сбросить тело с постели и повелеть: «Исчезни!» Но оно только что село на кровать и собирается лечь. Таким образом, в большинстве случаев тело любовницы ведёт себя не так, как тебе желается. И только обоюдная похоть делает любовников унисонными в своей сплочённости.