Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

Перед Юлей открылась большая просторная, но темная комната, и она осторожно вышла наружу. Демьян вышел следом, накинул замок на петли и повернул ключ, закрывая его, и в тот же миг дверь слилась со стеной. Но Юля всего этого не видела. Забыв закрыть рот, она рассматривала открывшуюся ей избу.

— Как в музее, — с придыханием прошептала она, обводя взглядом затемненную комнату. — Мы как-то раз детей возили в реконструированную деревню, только там было не так… не так… не знаю.

— Просто там именно что музей, а тут жилая изба, и все по-настоящему, — ответил Дем, с улыбкой наблюдая за ней.

— Да, наверное.

— Ой! — вдруг нарушил их уединение громкий женский возглас и стук ведра о деревянный пол, и Юля испуганно отпрянула к Демьяну. У другой двери, видимо, ведущей в сени, стояла крупная женщина и в испуге прижимала к груди руки. Полное ведро снега стояло рядом с ней: выронила, когда вошла и увидела их.

— Боги с вами, Демьян Юрьевич, что ж пугаете так, едва на тот свет не отошла, — запричитала женщина. — А это кого ж вы привели… — тут она прищурилась и уже совсем другим тоном поинтересовалась, — еще одна, что ли?

Демьян качнул головой.

— Не бойся, Забава, боле никого не приведу. А это Юлия — моя жена.

Моя жена. Юля невольно приосанилась. Они заранее договорились, что Дем представит ее своей женою, он сказал, что так будет лучше, но услышать это вживую оказалось неожиданно приятно. С Демом вообще все складывалось легко и приятно. Так легко, что порой становилось не по себе. Неужели так бывает? Она все ждала, когда уже ее обожжет желанием сбежать, но в это раз оно что-то запаздывало. Что, конечно, ни о чем не говорило. А женщина неожиданно разулыбалась и перешла уже на ласковый тон.

— Привели-таки познакомиться, а то мы уж думали…

— Что думали?

— А неважно, что думали, мы люди простые, нам думать не полагается… Имя-то какое. Заморская жена, небось. Она по нашенски-то бает?

— И говорит, и понимает, — засмеялся Демьян. — Юля, поздоровайся. Это Забава, и она мой друг, чтобы она тут не говорила.

— Здравствуйте, — послушно ответила Юля онемевшими губами. В происходящее верилось плохо.

— И вам здравия, — тепло ответила Забава. — Проходите, будьте гостем, вам у нас всегда будут рады. А вы, Демьян Юрьевич, скажете тоже… друг… — и баба снова счастливо заулыбалась, и на пухлых щеках ее появились ямочки.

— Мы ненадолго, — пояснил Демьян. — Пришли проверить, как тут наша гостья поживает. Сколько хлопот вам доставляет.

— Да какие ж хлопоты, — ответила Забава, но улыбаться вновь перестала. Юля не могла оторваться от ее лица: улыбка на нем включалась и выключалась будто лампочка. — Ест как птичка, из дома носа не кажет и нам не показывается. Но хоть уже не такая бледная. Что ее, голодом морили да на свет божий не выпускали, что ли?

— Не знаю, — честно ответил Демьян. — Но если ваш лесной воздух пойдет ей на пользу, то будет хорошо. Я ей обещал, что ничего плохого с ней случится.

— Да что уж у нас с ней может случиться? — всплеснула руками Забава. — Идемте, сами убедитесь. Демьян Юрьевич, а может, глянете нашу коровку-то, а? Захворала скотина. Авось сглазил кто?

— Гляну, — пообещал Демьян. — И ты мне расскажешь, как у вас тут дела и не надо ли вам чего. Но сначала Евдокия.

Забава скинула тулуп, быстро отнесла ведро со снегом к печи — чтобы таял, догадалась Юля и поняла, что никогда раньше не задумывалась о том, откуда на Руси зимой брали воду, — а потом, вздыхая и охая, подошла к еще одной двери и постучала.

Дверь отворилась сразу же, будто Евдокия ждала. Она вышла из комнаты. Платье ее в этот раз было куда скромнее того, что Юля видела на ней в их единственную встречу. Зато сама она выглядела куда бодрее, и на лице появился румянец.

Евдокия вспыхнула, увидев Юлю, но тут же справилась с собой, склонила голову в знак приветствия. Юля услышала, как Демьян рядом тяжело вздохнул. Княжна явно была для него обузой, и Юля совершенно эгоистично этому порадовалась.

— Ну, здравствуй, — поздоровался Демьян. — Как ты тут? Нужно ли что-то? Не обижают?

— Кто ж обижать ее станет? — пробубнила рядом с Юлей Забава. — Что ж мы, нелюди какие?

— Я всем довольна, — ответила Евдокия, впрочем без особого довольства в голосе.

— Не мерзнешь?

— Нет.

— Ну и хорошо, — кивнул Демьян, явно не намеренный тянуть из нее правду.

Он замолчал, и никто не подхватил беседу. Момент вышел неловким.

— Что ж, — отмер Демьян, убедившись, что Евдокия больше ничего не собирается говорить. — Корова. Юля, пойдешь с нами в хлев?

Честно говоря, идти в хлев Юле не хотелось, а хотелось поговорить с княжной и расставить точки над «i».

— Подожду здесь, если ты не против, — попросила она.

Демьян быстро сжал ее руку: то ли в благодарность, то ли в знак поддержки, и они с Забавой ушли из избы, оставив их с Евдокией вдвоем. Княжна смерила ее долгим изучающим взглядом, и Юля окончательно убедилась, что дружбы не получится. Впрочем, не очень-то и хотелось.

— Пришла убедиться, что я надежно заперта, и никто не помешает царевичу с тобой забавляться? — усмехнулась Евдокия, задирая подбородок.

— Забавляться? — вскинула в ответ бровь Юля. Она-то думала, они хотя бы ради приличия начнут с приветствий.

Евдокия засмеялась.

— Я слышала, как он назвал тебя своей женой. Только это ложь. И ты ведь не думаешь, что когда-нибудь станешь ею, правда? Ты ему нужна, чтобы постель согреть.

Это могло бы обидеть и напугать, если бы не те двенадцать лет, что Юля знала Демьяна. И знала себя. Так что тут еще был вопрос, кто кому греет постель. А в его чувствах на данном этапе она не сомневалась. Она попыталась сообразить, что ответить, но не успела.

— Кощей никогда не даст согласия на ваш брак, да и царевич явно не настолько глуп, чтобы просить об этом, — закончила княжна.

А вот это уже было неприятно, это задело, и Юля ответила раньше, чем подумала:

— Ты не знаешь Демьяна.