Красный Кристалл - Марина Казанцева

— Вы уверены, маркиз, что сумеете устранить причину всех будущих бед? — спрашивала Ираэ, пытливо заглядывая в глаза Лёна.

— Судите сами, — отвечал он, взвешивая все слова, чтобы не пообещать чего лишнего, потому что его так и подмывало желание похвастаться перед этой юной леди — Ираэ было семнадцать лет. — Некогда Гедрикс поместил кристалл с телом друга где-то в здешних местах, в пещере. И продолжительное время всё было нормально — король приезжал в свой город и снова уезжал. Лишь спустя примерно лет пятьсот, что для волшебника вообще не возраст…

— Вы тоже будете так долго жить? — в волнении спросила Ираэ.

— Не знаю, — удивлённо ответил Лён — он над этим не задумывался и вообще, не представлял, как можно столь долго оставаться молодым.

— В книге Гедрикса, оставленной в гробнице, — продолжал он, — написано, что эта область в какой-то момент времени словно провалилась, сомкнув над собой границы — огромные земли выпали из общего плана Селембрис. Это как бы пространственный пузырь, в котором нет границ, но все прямые дороги в котором незаметно и необъяснимо сворачивают в обратном направлении. Это замкнутое пространство.

— Об этом как раз и говорила Нияналь, — кивнула Ираэ, — Она сказала, что с трудом нашла проход в эту область, а король-маг вообще не смог его найти? Он был слабее в магии, чем эльфийка?

— Не обязательно. Возможно, проходы открылись позже. Я несколько раз проникал в эту область, всякий раз входя с иного места и всякий раз попадая в новое время.

— Вы видели этот край в будущем?! — заволновалась девушка. — И как тут стало?

Лён не нашёлся что ответить на этот вопрос, заданный с такой горячностью. Он только невольно задержал свой взгляд в лиловых глазах Ираэ, и снова поразился их удивительному цвету.

— Всё так плохо? — прошептала она.

Он кивнул, едва справляясь со странным комком в горле, словно уже затёртые временем и событиями воспоминания вновь нахлынули на него. И голая сухая земля, и удушливые ветры, и страшная волна огня, и мерзкие чудовища, и жалкая кучка погибающих людей, всё это снова всплыло в его памяти — отчётливо, зримо, беспощадно. Он знал, какой будет конец этой земли. Знал, и всё же что-то обещал, на что-то надеялся. Может быть, будущее изменит свой безобразный лик, когда он расцепит два объекта, слияние которых породило это странное аномальное явление закукливания пространства.

— И что же будет тут? — не отступала она, и эта настойчивость лишала Лёна желания сопротивляться.

— Пустыня, — кратко обронил он.

— А море?

— Не было там моря.

Ираэ на мгновение придержала своего коня, не в силах справиться с той ужасающей картиной, которую нарисовали в её живом воображении краткие слова её спутника.

Лён тоже остановился и огляделся. Они заехали в старый район города, где здания были не столь высоки, а улицы менее широки. Тут в основном располагались кварталы ремесленников и зажиточных купцов. Улица была чистой, как всё в этом городе, хранимом стараниями поколений герцогов Росуано. По мостовой, все камни в которой были искусно обтёсаны и уложены с необыкновенным мастерством, так что колёса экипажей едва постукивали по ней, ехали повозки, шли люди. Перед парой верховых — графиней Ираэ и её спутником — все почтительно расступались — так велико здесь было уважение перед именем Росуано, вся жизнь этого великого города держалась на трудах этой благородной династии.

На глазах у Лёна в одну из дверей вошла женщина. Не женщина удивила Лёна, а дверь, в которую она вошла. Массивная дубовая створка была отделана медными шишками в форме головки ферзя — такие маленькие острые луковички. На красном дереве это смотрелось необыкновенно красиво. Да и вообще сам дом с высокими зарешеченными окнами, с рельефными кирпичными наличниками, с нависающей балюстрадой, был очень хорош, как и все дома по этой улице.

— О чём вы так задумались, Румистэль? — спросила Ираэ.

— Вот эта дверь… — невольно ответил он. — Я её видел…

— Где?

— В призрачном городе, когда ночевал среди развалин. Я увидел, как из руин восстали улицы, и я по шёл по ним, заглядывая в окна домов и стуча в двери. Всё было пустынно, и только звуки моих шагов по камню мостовой раздавались в стылом ночном воздухе. Не было луны, и лишь мертвенный свет странных облаков освещал мне путь.

Он говорил глухим голосом, как будто всей душой ушёл в воспоминания, весь поглощённый диковинной картиной, некогда открывшейся ему в сухой пустыне. Глаза Румистэля блуждали по домам, словно узнавали это место, а Ираэ с невольным страхом прислушивалась к его словам.

— Улица всё время вела вниз, — продолжал он, указывая рукой на плавный спуск мостовой. — Потом на дорогу выскочили чудовищные твари, похожие на гигантских серых жаб. Они выползали из проулков и спрыгивали с крыш домов.

— Не надо, Румистэль… — дрожащим голосом ответила графиня. — Я знаю, это будет, но всё страшусь этого далёкого будущего, как будто уже сегодня оно дышит мне в затылок своим мертвящим холодным дыханием.

Лён очнулся от своего наваждения и увидел, что в глазах Ираэ дрожат слёзы — она была потрясена теми картинами, которые он скупо нарисовал. Он понял, под каким гнётом находится рассудок и жизнь правителей Дерн-Хорасада с тех пор, как здесь побывала несколько лет назад эльфийка Нияналь. Она безжалостно сказала им всю правду, и он должен быть благодарен ей за эту нечаянную помощь, иначе неизвестно, как бы повернулся разговор с герцогом.

Долгий день уже шёл к закату, и на алом полотне запада длинными полосами текли синие облака. С востока уже налегала плавной волной ночная темнота, в которой ярко засияли звёзды. И только луны тут не было. Камни мостовой окрасились в багряный цвет, западные стороны домов, крыши, дымоходы, башни, окна — на всё лёг этот сочный, насыщенный закатный свет, а в переулках воцарилась темень. Окна домов уже светились множеством огней, и по улице шли с факелами фонарщики, зажигая в застеклённых домиках на столбах приветливые тёплые огни.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил Лён у своей спутницы.

— Я хотела показать тебе всадника на летучем коне, — шёпотом ответила она.

— Не надо, — улыбнулся он, — Сегодня всадник не прилетит.

Они повернули обратно и вскоре вышли на шумную центральную улицу, одну из четырёх дорог, ведущих к центру, к пантеону славы Дерн-Хорасада. Там шло ночное гуляние — горожане и не думали ложиться спать. Наоборот, тут в самом разгаре было веселье. Находчивые торговцы выставили прямо на мостовые столы и кресла, расставили светильники, нанесли всякой снеди. Играла музыка, публика гуляла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});