Дом среди сосен - Анатолий Злобин

Но тут «сам» голову поднимает.

— И долго вы свой комбинат строили?

— Полгода, — отвечаю, не ведая, куда он клонит.

— Хорошо, — говорит. — Детский комбинат дал вам триста рабочих, а для рабочих рук нужна работа, так?

— Точно так, — отвечаю.

— Тогда имеется такое предложение, — заключает «сам». — Дадим мы ему не выговор, а дадим ему вне плана еще один мост с вводом в следующем году. Кто за это предложение?

Я аж вспотел от такого оборота, взмолился.

— Как же мы вне плана мост построим? Ведь такого еще на свете не бывало.

— А как вы детский комбинат построили. Так и новый мост сотворите. Вы же у нас Акопяны.

И записали в решении: указать на «недопустимость» и дать мне еще один мост.

И принялись мы возводить новый мост. Полгода сижу на объекте, стройка кипит, жена проклинает.

Поднатужились — и сотворили! Нам премии, грамоты. Теперь мы с музыкой, и к нам за опытом ездят: научите нас, маленьких. Доброхоты утверждают, что скоро сам Акопян к нам за опытом пожалует. Что ж, мы такое найдем, что и Акопяну показать не стыдно будет. Но прежде я попрошу его:

— Раскройте свой секрет, каким манером вы платочек из кулька достаете? Очень ловко у вас получается.

Нас ценят. Мы на коне. И в доказательство этого приходит телеграмма от министра: выделить нам на новый год уже два моста сверх плана.

Два сверхплановых моста — представляете!

Слушайте! Колеса по-другому застучали. Вышли из кривой на уклон, сейчас будет мост. Слышите? Тут и колеса говорят по-своему. Не говорят — звенят, поют. Песня двух берегов, соединенных мною, разве ради этого не стоит жить! Но слишком скоро та песня поется.

Мосты, мосты... Мы вперед, мосты назад. Так стремительно несемся к цели, что все мосты сжигаем за собой. Десять-пятнадцать мостов — смотришь, вышел на последний пролет, а там уже иной, неведомый берег... Но я вам признаюсь: устал ходить в передовиках. Что же тут объяснять? — тут тоже свой фокус: чем сильнее ты тянешь, тем больше на тебя наваливают. Я вам комбинат, а мне за это мост, я вам мост, мне за это два моста.

Сказать вам, куда я сейчас еду? На свой последний мост. И еду затем, чтобы провалить его, фигурально, разумеется. Решил я с треском завалить свой объект. Сорву план — и выскользну из передовой обоймы. Мне дадут за срыв очередной выговор, зато я получу пять лет спокойной жизни, а там уже и пенсия, последний мой пролет...

Как провалю, спрашиваете? Малоинтересное занятие. Тут своего ума не надо, чужим придется обходиться. Делай все по учебнику, надейся на великую кооперацию. Нет поставки — сиди и жди. Сверх прислали — сваливай под небо или отсылай обратно, как требует одна инструкция. Не дали машин — терпи. А в папке десять страховочных телеграмм: я предупреждал. Главное, никакой инициативы. А я горел. Я слишком долго рисковал, ходил над пропастью. Чего ради? Вот и наш форвард, который в моих начальниках числится, тоже из моды выходит, не та уже пробивная сила в его ноге. Он уже намекал: пора, мне, мол, на тренерскую, в профессионалы. А это значит, хочешь не хочешь, а снова я становлюсь начальником строительства. Круг замкнулся. Больше я не имею права на риск.

А колеса стучат, стучат...

ПО ТУ СТОРОНУ ПРИЛАВКА

Что я говорила, нас уже закрывают на обед. Да не страдай ты, не погонят — тетя Даша ведь видит, ты со мной. И покупателей почти не осталось.

Слушай, ты не очень спешишь? Прекрасно, тогда шествуй за мной. Смелей, через прилавок, налево, не оглядывайся — для тебя это предмет вожделения, для нас просто товар. Теперь сюда. Видишь, где я живу. Так называемый мой кабинет, проще говоря — каморка. А я величаю ее творешником — творю здесь отчеты и сводки.

Втиснулась? Теперь взгромождайся на сей табурет или седлай стремянку, как тебе удобнее.

Кира, неужели это ты? Смотрю, у полки копается родная мордаха, и глазам не верю. Да, у нас сейчас прогрессивная форма, разрешаем покупателям шарить по полкам, самообслуживание гуманитарным товаром. Бывает, конечно, кое-что растворяется, но что не сделаешь ради прогресса, да и девочки мои на страже...

Сколько же мы с тобой не виделись, Кира? Девять лет. Ой, не говори, умоляю тебя. У меня даже теория есть: в нашем веке течение времени ускорилось, только физики еще не успели зафиксировать этого. Но ведь были письма, Кира, мы же с тобой переписывались? А потом заглохло...

Ты права, к девяти надо прибавить еще пять. Четырнадцать лет, как мы кончили родную Плехановку. Помнишь выпускной вечер? Дамский вальс, распределение по городам, секреты и мечты. В тот вечер Александр сделал мне предложение. А теперь Светочке уже двенадцать. И твоему Андрюше столько же? Вот видишь, мы с тобой кандидатки в бабушки.

Слышала о твоих успехах. Ушла в чистую науку, но там, увы, такие же земные страсти. А я хлебнула практики — на всю жизнь. Да успокойся ты, достану твоего ненаглядного Канта, я же обещала. У меня имеется одна интеллигентная вдова на примете, является регулярно, по-моему, она существует на эти книги, так я с ней поговорю.

Что да, то да. Тут у меня тишина и умиротворенность. Забьюсь сюда, как мышка, и вся суетность уходит. Двадцать стеллажей — мудрость всех веков, наций, сословий. Лестно находиться в таком соседстве, будто сама умнеешь.

Ты про это? Сама видишь: «В мире мудрых мыслей», второе издание. Лично я предпочитаю первоисточники. Хочешь поиграть? Называй страницу. Шестьдесят вторая, шестая строка снизу? Сейчас проверим твою интуицию. «Что человек делает, таков он и есть». Георг Вильгельм Фридрих Гегель, это из первого тома, ранние произведения, но уже умел формулировать. Великая мысль должна быть простой, иначе она не усвоится потребителем. Вот и узнали все про себя: что мы с тобой делаем, то мы и есть. Ты остепенилась, я в творешнике сижу. И прогрессивка идет. На оборот не жалуемся. На мудрые мысли сейчас повышенный спрос, особенно когда они в красивом корешке. Ведь и ты забрела к нам за мудростью. Сейчас у нас другая беда: мудрость выпускают малыми тиражами и в ограниченном ассортименте. Поэтому приходится прибегать к формам комиссионной торговли: мудрость совершает дополнительный оборот. А нам план.

Лучше не говори, Кира, насчет планов я теперь ученая. Видишь Почетную грамоту на стене? Остатки былой роскоши. За этот план я ее и получила, еще в Энске. Как, ты ничего не слышала об этой истории? Ни словечка? В таком случае приготовься, получишь изрядную порцию ощущений.

Вот тебе поведаю. Увы, никакого романа не было, так, попутный эпизод. Ну, теперь ты ухватилась! Не страдай: рост, голос, галстук — все при нем, но это я тебе по ходу действия.

Главный роман был с другим — с универмагом! Ты же помнишь, я получила распределение в Энск.

Город я знала. В Энске жила моя тетя, я часто ездила туда на каникулы. Старинный русский город с перспективой роста. Заводы, институты, драмтеатр — все вполне пристойно. А главное — река, красивая набережная, парк, пляжи. Из-за этой реки я и рухнула. Когда нам нечем объяснить собственные неудачи, мы с радостью хватаемся за любое оправдание.

Но я уже забегаю.

Мы поехали в Энск, поселились у тети. Александр устроился в проектном институте, я же романтично попросилась на самый трудный участок. Начальник управления торговли лишь улыбнулся на это и направил меня в городской универмаг, дали мне секцию зонтиков. Город расположен в зоне повышенной влажности, осень затяжная, на полках же и намека на зонтики не видать, одни синтетические накидки, да и те уже выходили из моды.

С этой прозы начался главный роман моей жизни.

Ирония: прошусь на самый трудный участок — и попадаю на зонтики. Впрочем, оказалось совсем не просто. Как я буду торговать зонтиками, если их в природе не существует? И знаешь, вывернулась-таки. О, тут способ простой, никаких хитростей: вышла на прямую связь с поставщиком, поехала на одну фабрику, на другую, заключила прямые договора. Конечно, это тебе не японский артикул, но тем не менее кое-что, все-таки не крышка от кастрюли, а главное, не промокает и слышно, как дождик шуршит над головой.

Три года держу со своей секцией первое место по универмагу. Меня посылают на курсы по повышению. Учусь, возвращаюсь обратно. Нам с Александром квартиру дали, теперь мы уже автономная семья, предаемся благосостоянию.

Дочь растет, муж защитился, получил завлаба, что еще мудрому желать? А меня все гложет что-то глухое и затягивающее. Мечтаю мир удивить. Облако у меня такое было: пухлое, радужное. Взберусь на облако своих грез и парю в неизвестном направлении.

Так в моих облачно-радужных смятениях прошло несколько лет. По-прежнему цепко держусь за первое место, заработала переходящее Красное знамя. В моем распоряжении уже не единственно зонтики, а вся галантерея, мужская и женская. Так что и возможностей стало больше. У меня, вообрази себе, появляются завистники,вернее, завистницы.