Старый патагонский экспресс - Пол Теру

Несмотря на холод и разреженный горный воздух, в котором я задыхался, Квито мне понравился. Из всех городов в горах Южной Америки он показался мне самым счастливым, и по сравнению с ним Богота воспринималась особенно надменной и мрачной твердыней, как заброшенное орлиное гнездо, в котором обитают стервятники и их умирающие жертвы. Квито выглядел намного приветливее со своими колокольнями, яркими домами на склонах горы, уходивших еще выше, так что на самых высоких утесах Пичинки можно было разглядеть хижины бедняков, которые могли прямо из дома любоваться соседним Перу. Но в Квито было еще что-то, для чего я так и не смог подобрать слова, и через несколько месяцев я твердо решил, что это одно из самых приятных мест, вообще когда-либо виденных мной, и к тому же одно из самых свободолюбивых (в Эквадоре вообще нет политзаключенных): здесь недавно подняли плату за городской транспорт до шести центов, и все автобусы были порушены возмущенными жителями.

— Вы не должны судить людей по их стране, — заявила мне одна дама. — В Южной Америке правильнее всего судить о людях по их высоте.

Сама она была родом из Боливии. Она пояснила свою мысль: здесь важны не столько национальные особенности, сколько особенности той высоты, на которой живут люди. Горцы с самых высоких отрогов Анд чопорны и неприступны, обитатели долин гораздо более общительны, а уж те, кто живет на побережье, и вовсе милые люди, хотя часто становятся слабыми и ленивыми. Те, кто живет на высоте более четырех тысяч футов, наиболее близки к идеалу, они отличные разведчики и первопроходцы, и не важно при этом, живут ли они в Эквадоре, Боливии, Перу или еще где-то.

Благодаря прочитанной в Квито лекции я несколько дней ходил на званые обеды, где встречался с писателями, учителями и торговцами кока-колой. В Квито имелись самые лучшие в Южной Америке книжные магазины, но мне не потребовалось покупать ни одной книги: мои новые друзья буквально завалили меня книгами, и вместо того, чтобы сесть на поезд до Гуаякиля, я читал книги и любовался колибри. Через несколько дней такой жизни я выразил сильное желание побывать в какой-нибудь из местных церквей (в Квито их восемьдесят шесть) и тут же оказался на экскурсии по самым святым местам.

В «Ла-компанье», церкви в итальянском стиле, принадлежавшей иезуитам, имелось изображение ада. На первый взгляд эта фреска показалась мне скрупулезным изображением ночного футбольного матча в Сальвадоре, но на поверку вышло, что это чистейший Босх, в подробностях передавший все детали преисподней. Школьников в Квито тоже водили на экскурсию к этой фреске, чтобы внушить страх перед грехом, который удержит их на прямой стезе. Всякий грех был особо отмечен на этой картине, и всякий грешник получал по заслугам: дикий вепрь пожирал уличенных в супружеской измене; нечестивцу через воронку лили в глотку жидкое пламя, а огнедышащий пес терзал его гениталии; нечистая женщина носила ожерелье из скорпионов; пьяница варился в кипящем масле; язык клеветника кусала ядовитая змея; гигантский скорпион жалил несправедливого судью. Все они имели, несомненно, семитские черты лица, их тела представляли мешанину кровавого мяса, а внутренности вываливались на землю. Над верхним краем фрески сверкала золотом цитата из Луки (13:3) на испанском языке: «Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете».

Жуткие подробности адских мук показались мне гораздо более устрашающими, чем в поэме Данте. Столь жестокая картина скорее напоминала изречения Святой Терезы из Авилы, испанской монахини, чьи «Откровения» содержат жуткие картины ада. Святая Тереза была канонизирована в том же году, когда была заложена церковь «Ла-компанья», в 1622. Я предположил, что такая фреска должна служить хорошим подспорьем для удержания индейцев в христианской вере. Индейцы, несомненно, являлись в Квито самыми рьяными посетителями храмов, и я увидел, несомненно, индейские (точнее, индейцев инк, детали в украшениях этих церквей. Около четверти отделки церкви Святого Франциска было попросту позаимствовано у инков. Сама церковь была возведена на месте летнего дворца Атакуальпы, и повсюду здесь встречаются мотивы инков. Над входом вас встречают изображения солнечных богов на фоне золотого диска, и они повторяются на всех стенах заодно с орнаментом из цветов и фруктов. Этот символ, обозначавший у инков богатый урожай, теперь украшает лики христианских святых и изображения распятия. Над испанской фреской с муками Христа стены украшают золотые маски с ликами, по-инкски опустившими или приподнявшими губы. Ни дать ни взять театр абсурда.

Все храмы были полны молящихся индейцев. В своих шалях и пончо, с младенцами на руках, они стояли на коленях и неистово шептали что-то. В церкви Святого Доминика они возжигали курения, в церкви Святого Франциска отстаивали на коленях литургию, в «Ла-Компанья» поклонялись гитаре первой святой Эквадора Марианы Иезус, которая была так красива, что всю жизнь прятала лицо под черной вуалью. Известно, что несчастному, отважившемуся приподнять вуаль, чтобы увидеть ее красоту, был явлен ухмыляющийся череп Святой Марианы. Таким способом Господь показал грешнику, что он избрал неверный путь. Никто не мог объяснить, почему гитара стала святыней. Гитара вообще не нуждается в объяснениях на территории Южной Америки. Индейцы смотрели на нее в молчаливом благоговении: маленькие, жилистые, тощие, с густыми темными волосами: ни дать ни взять коротышки-тролли. Они ходили сгорбившись, даже когда их руки были свободны: люди, на всю жизнь отягощенные непомерным грузом.

Почти половину населения Эквадора составляют индейцы, но, скорее всего, на самом деле этот процент намного больше, так как их способы заработка сами по себе требуют скрытности. Они торгуют вразнос фруктами и сувенирами, сигаретами, сладостями и спичками на всех улицах. Они работают поварами, садовниками, поденщиками на стройках, как правило, обитая в тех же недостроенных домах, пока они не закончены, а потом перебираясь на фундамент новой постройки. Даже на самой фешенебельной улице можно наткнуться на семейство из отца, матери и детей, собирающих горючее для очага или роющихся в мусорных баках. В любой толпе эквадорцев глаз моментально выделяет индейцев: по их согбенным фигурам и вечным узлам в руках.

— Кто-то должен с этим что-то делать, — заявил мне один человек. — Вы видите этого маленького человечка, и вечно у него повязка на голове и этот огромный узел, с которым он лезет в гору? Если бы только можно было им дать что-то полезное!

— Может, колеса? — предложил другой собеседник.

— Какой прок от колес на этих горных тропах? — возразил первый.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});