Библия языка телодвижений - Десмонд Моррис

Еще один пережиток — странный обычай есть на людях спиной к стене. Наблюдая за тем, как рассаживаются посетители в ресторане, можно заметить, что в первую очередь они стремятся занять места у стен. Никто и никогда не сядет по доброй воле за столик в центре зала, если в ресторане ещё осталось место у стены. Люди ведут себя подобным образом с древности: наши предки опасались того, что когда они сосредоточатся на пище, на них могут внезапно напасть враги. Человек, поглощающий пищу, более чем уязвим, потому он старается держать в поле зрения всё открытое пространство. Для того чтобы почувствовать себя в безопасности, он прислоняется спиной, например, к стене. Рестораторы, зная об этом, огораживают столы в центре зала небольшими ширмами. Приставляя к столам перегородки, рестораторы добиваются того, что гости чувствуют себя более защищёнными. Заставленный ширмами ресторан дарит ощущение безопасности почти всем посетителям, которые хоть и являются людьми современными, но боятся того же, чего боялись их далекие предки, и предпочитают сидеть «спиной к стене», пусть даже лавирующим между перегородками официантам приходится проявлять чудеса ловкости, чтобы не споткнуться.

Наша сосредоточенность на пище достигает пика, когда в поле зрения появляется желанное блюдо. Тарелка, которую ставит перед нами официант, приковывает взгляд. Человек настолько концентрируется в этот момент на предвкушении трапезы, что врагу почти не составляет труда с ним разделаться. Даже будучи увлечён беседой, человек всё равно следит за дымящейся тарелкой столь пристально, словно вся его жизнь зависит от того, увидит ли он блюдо в тот миг, когда тарелка коснется стола. Посетитель ресторана, буравящий взглядом тарелку, очень напоминает кота, который уставился на мышь. Трудно отделаться от мысли, что точно так же древний охотник буравил взглядом свою добычу.

Поглощение пищи на людях всегда связано со стрессом, и заведения общепита используют это обстоятельство по-разному. Дорогие рестораны должны снимать напряжённость, чтобы оправдать высокие цены. Для этого ресторатор обставляет столы ширмами и перегородками, ставит лампы, дающие тусклый свет (часто с оттенками оранжевого или красного), приглушает посторонние звуки, постелив толстые ковры и драпировав стены, выбирает мебель пастельных или нейтральных цветов, берёт на работу побольше официантов, благодаря чему они могут двигаться неспешно, и создаёт атмосферу тепла и уюта, поместив в поле зрения посетителей очаг с настоящим огнём. Так лучшие рестораны помогают клиентам расслабиться и насладиться покоем. Поглощая блюдо за блюдом, посетитель смиряется с мыслью о том, что, в конце концов, ему придется выложить немалую сумму денег. Владельцы столовых используют совсем другой подход: интерьер здесь настолько неуютен, что посетителю хочется поскорее покончить с едой, расплатиться и уйти. Так достигается большой оборот, позволяющий держать цены на низком уровне. Для того чтобы клиенты уходили поскорее, владелец столовой освещает помещение лампами дневного света, красит стены в яркие, кричащие цвета, вручает посетителям клацающие металлические подносы и усаживает их за столы с твёрдыми, не покрытыми скатертью столешницами. Торопливо заглотив пищу, посетитель такого заведения пулей вылетает прочь, а на его место приходит новый клиент.

Превратившись из собирателей плодов в охотников, люди столкнулись с тем, что их зубочелюстная система не слишком приспособлена для расчленения трупов свежеубитых животных. Эту проблему человек решил двумя способами: разделывая добычу и подвергая её кулинарной обработке.

Разделывать тела добытых на охоте зверей мы научились сотни тысяч лет назад. Первоначально для свежевания и разрезания мяса использовались простые каменные резаки. Камень уступил место меди, медь — бронзе, бронза — железу, железо — стали, а знатные особы пользовались ножами из серебра и золота. Почти все старинные металлические ножи были заострены и выполняли две функции: сначала ими отрезали кусок мяса, затем этот кусок протыкали острием и отправляли в рот. К сожалению, заостренные ножи могли стать опасным оружием, потому в 1699 году французский король Людовик XV, боявшийся покушений, запретил столовые ножи с острыми концами. С тех пор повелось изготавливать столовые ножи с тупым концом. Эти ножи немало способствовали популярности другого важного инструмента для разделывания мяса — вилки. В конце концов, вилка превратилась в незаменимый столовый прибор, и постепенно более древний способ питания — при помощи одной руки — был вытеснен более современным при помощи двух рук. Поскольку нож с древних пор держали в правой руке, вилку неизбежно стали брать левой. В некоторых странах, например в США, вилку держали в левой руке не всё время, а лишь тогда, когда нужно было придержать кусок мяса, чтобы его смог разрезать нож в правой руке. После этого американцы откладывали нож в сторону и не ленились перемещать вилку в правую руку, чтобы, подцепив ею кусок мяса, донести его до рта. Смелая попытка вилки занять место ножа в правой руке в большинстве случаев не удалась. Почти повсеместно столовые приборы принято держать в двух руках: нож в правой, вилку в левой. Важное исключение составляет Восток, где едят палочками. На Востоке люди питались в основном не за столом, потому едок должен был научиться, держа горшочек с едой в одной руке, управляться с его содержимым другой рукой. Хотя палочки не столь эффективны, как нож и вилка, лучшего способа управляться с едой одной рукой человечество не придумало. По мере того как на Восток проникает западная культура, палочки, надо думать, будут постепенно исчезать из обихода.

Ножи и вилки, а также ложки, щипцы и другие столовые приборы, которые можно найти на современном столе, являют собой, по сути, продолжение наших зубов, помогающее нам откусывать, перемалывать и пережёвывать пищу. Вместе эти принадлежности заменяют нам все типы зубов и клыков, какие только породила эволюция, не добавляя при том ни грамма кости к зубам, которые имеются у нас от природы. Кроме того, им помогает то, что мы называем «готовкой». Обработка пищи на огне (и проваривание её в водах горячих источников) — древний способ сделать пищевые объекты более мягкими и уменьшить нагрузку на наши не приспособленные к грубой пище челюсти. Запекая, варя, жаря и туша растительную или животную пищу, мы меняем её структуру. Мы ломаем твердые оболочки клеток овощей, размягчаем твёрдые зёрна и мясные волокна. Кроме прочего, в процессе тепловой обработки пищи мы улучшаем её вкус и уничтожаем паразитов. Возможно, подавая блюдо тёплым, мы воскрешаем воспоминания о естественном тепле свежеубитой добычи и температуре нашего первого пищевого объекта, который неизменно дарил нам успокоение, — молока из материнской груди.

Желая сохранять пищу съедобной, мы стали её коптить, солить, сушить, консервировать, замораживать, а с недавних пор — подвергать глубокой заморозке и замораживать, попутно обезвоживая. Овладев искусством разделки, готовки и консервирования, мы сумели добиться того, чего никогда не добились бы при помощи одних зубов. Каждый из нас съедает около тонны пищи в год, что означает, что за жизнь мы пропускаем через себя в среднем 60 тонн пищевых продуктов. Наблюдать этот процесс в действии — значит видеть причудливое сочетание древних традиций и современных навыков, сложную смесь первобытных привычек и технологических прорывов.

СПОРТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ — Биология спорта — современного охотничьего ритуала

Занятия спортом — это, по сути, видоизмененные формы охотничьего поведения. С биологической точки зрения современный футболист является членом замаскированной группы охотников. Его оружие превратилось в безвредный мяч, его жертвой стала сетка ворот. Достигая цели и забивая гол, футболист радуется так же, как древний охотник, убивший зверя.

Чтобы понять, как произошло это преображение, мы должны вновь обратиться к нашим далёким предкам. Около миллиона лет подряд они оставались охотниками, которые учились нападать на зверей в команде. От результата охоты зависело само существование членов племени. Неудивительно, что в итоге изменились и их тела, и их образ жизни. Люди научились преследовать добычу, бегать, прыгать, целиться, бросать камни и убивать. Сотрудничая, умелые охотники чаще возвращались домой не с пустыми руками.

Около десяти тысяч лет назад после невероятно долгого «охотничьего» периода, способствовавшего эволюции человечества, наши предки превратились в земледельцев и скотоводов. Развившийся интеллект они использовали теперь для того, чтобы согнать, подчинить себе и одомашнить зверей, на которых прежде охотились. Внезапно охота оказалась никому не нужной. Пища ждала людей в загонах и на полях, охотиться на неё не имело смысла. Связанные с охотой риск и неопределённость перестали быть необходимыми для выживания.