Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Ответ на возражение 2. Зрелище становится греховным тогда, когда оно через посредство представляемых им вещей склоняет человека к порокам похоти и жестокости. Поэтому Златоуст говорит, что такие зрелища превращают людей в блудников и похабников.

Ответ на возражение 3. Можно наблюдать за действиями других людей и изучать их с добрыми намерениями – либо ради собственного блага, как это бывает тогда, когда добрые поступки ближнего побуждают и нас к добрым делам, либо ради блага нашего ближнего, как когда целью такого [наблюдения за действиями ближнего] является исправление того, что делается им не так, в соответствии с правилом любви и обязанностями своего положения. Это достойно похвалы, согласно сказанному [в Писании]: «Будем внимательны друг к другу, поощряя к любви и добрым делам» (Евр. 10:24). Но наблюдать за проступками ближних ради того, чтобы их презирать или унижать, или даже без какой-либо цели вообще помимо их беспокойства, греховно, в связи с чем [Писание] говорит: «Не злоумышляй, нечестивый, против жилища праведника, не опустошай места покоя его» (Прит. 24:15).

Вопрос 168. О СКРОМНОСТИ ВО ВНЕШНИХ ДВИЖЕНИЯХ ТЕЛА

Далее нам предстоит рассмотреть скромность во внешних движениях тела, под каковым заглавием наличествует четыре пункта:

1) существуют ли добродетель и порок, связанные с внешними движениями тела, производимыми всерьёз;

2) возможна ли добродетель в отношении развлечений;

3) о грехе, связанном с избыточностью в развлечениях;

4) о грехе, связанном с недостаточностью в развлечениях.

Раздел 1. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ДОБРОДЕТЕЛЬ В ОТНОШЕНИИ ВНЕШНИХ ДВИЖЕНИЙ ТЕЛА?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нет такой добродетели, которая была бы связана с внешними движениями тела. В самом деле, всякая добродетель относится к духовной красоте души, согласно сказанному [в Писании]: «Вся слава дщери царя – внутри» (Пс. 44:14), каковые слова глосса уточняет: «А именно в совести». Но телесные движения производятся не внутренне, а внешне. Следовательно, относительно них не может быть никакой добродетели.

Возражение 2. Далее, как говорит философ, «добродетели не врождены нам по природе»[617]. Но внешние движения тела врождены человеку по природе, поскольку по природе одни быстры в своих движениях, а другие – медлительны, и то же самое можно сказать о других различиях во внешних движениях. Следовательно, не существует такой добродетели, которая была бы связана с движениями этого вида.

Возражение 3. Далее, всякая нравственная добродетель связана либо с теми действиями, которые определены к другому лицу, какова правосудность, либо со страстями, каковы благоразумие и мужество. Но внешние телесные движения не определены к другому лицу и при этом не являются страстями. Следовательно, в отношении них никакой добродетели нет.

Возражение 4. Кроме того, знание, как уже было сказано (166, 1), до́лжно прилагать ко всем делам добродетели. Но приложение знания к манере внешних движений заслуживает порицания. Так, по словам Амвросия, «приличествующей походкой является та, в которой отражена властность осанки, степенность поступи и некоторая невозмутимость, но всё это должно быть не выученным и напускным, а естественным и простым движением». Следовательно, похоже, что в отношении манеры внешних движений добродетели не существует.

Этому противоречит то обстоятельство, что добродетели свойственно благообразие, с которым связана манера внешних движений. Так, Амвросий говорит: «Мне неприятно, когда голос и жесты излишне мягки и вялы или грубы и резки. Пусть образцом для нас служит природа – в её отражении всё изящество поведения и благообразия». Следовательно, в отношении манеры внешних движений есть добродетель.

Отвечаю: нравственная добродетель связана с тем, что относится к человеку и определяется его разумом. Но очевидно, что внешние движения человека управляются разумом, поскольку внешние члены приводятся в движение по распоряжению разума. Отсюда понятно, что существует нравственная добродетель, которая имеет дело с направлением этих движений.

Затем, направление этих движений можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, насколько оно сообразуется с человеком; во-вторых, насколько оно сообразуется с внешними [обстоятельствами], как-то людьми, обязанностями или местом. Поэтому Амвросий говорит: «Благообразие состоит в подобающем обращении с другими сообразно их полу и положению», и это относится к первому. В отношении же второго он добавляет: «Такое поведение есть наилучшее, сообщающее приличную любому деянию изысканность».

Поэтому Андроник усваивает этим внешним движениям две вещи, а именно «манеры», которые относятся к тому, что подобает человеку, и называет их «знанием того, что прилично в движении и поведении»; и «правильную организованность», которая относится к тому, что сообразуется с порученным делом и внешними обстоятельствами, и называет её «практическим знанием разделения», то есть различения, «действий».

Ответ на возражение 1. Внешние движения – это признаки внутреннего расположения, согласно сказанному [в Писании]: «Одежда, и осклабление зубов, и походка человека показывают свойство его» (Сир. 19:27); и Амвросий говорит, что «в телесном жесте видится навык ума» и что «движение тела есть показатель души».

Ответ на возражение 2. Человек склонен к тому или иному типу внешних движений в силу естественного расположения, но если чего-либо от природы недостаёт, то это можно восполнить посредством усилия разума. Поэтому Амвросий говорит: «Пусть движения направляет природа, но если природы в каком-либо отношении недостаточно, то тогда, конечно же, нужно употребить усилие, чтобы восполнить изъян».

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано, внешние движения являются признаками внутреннего расположения, причём в первую очередь страстей души. Поэтому Амвросий говорит, что «на основании этих вещей», а именно внешних движений, «мы судим о человеке, знание о котором скрыто от наших сердец, либо как о легкомысленном, хвастливом или нечистом, либо же, с другой стороны, как о сдержанном, стойком, чистом и незапятнанном». Кроме того, на основании наших внешних движений другие люди судят о нас, согласно сказанному [в Писании]: «По виду узнаётся человек, и по выражению лица при встрече познаётся разумный» (Сир. 19:26). Поэтому сдержанность во внешних движениях в некотором смысле определена к другим лицам, согласно сказанному в уставе Августина: «В своих движениях не допускайте ничего, что могло бы смутить другого, но делайте только то, что сообразно святости вашего состояния». Таким образом, сдержанность во внешних движениях может быть сведена к двум добродетелям, которые упомянуты философом в четвёртой [книге] «Этики»[618]. В самом деле, в той мере, в какой мы посредством внешних движений определяемся к другим лицам, сдержанность наших внешних движений связана с [добродетелью] дружелюбия, или любезностью. Она относится к вызываемому словами или поступками человека удовольствию или страданию тех, с кем он общается. А в той мере, в какой внешние движения являются признаками нашего внутреннего расположения, их сдержанность связана с добродетелью правдивости, посредством которой человек, словом или поступком, обнаруживает себя таким, каким он есть внутри.

Ответ на возражение 4. Заслуживает порицания заучивание манеры внешних движений для того, чтобы они, не совпадая с внутренним расположением, вводили других в заблуждение. Однако им до́лжно учиться ради их исправления тогда, когда они в том или ином отношении не упорядочены. Поэтому Амвросий говорит: «Пусть будут они безыскусны, но правильны».

Раздел 2. МОЖЕТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ ДОБРОДЕТЕЛЬ В ОТНОШЕНИИ РАЗВЛЕЧЕНИЙ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в отношении развлечений добродетели быть не может. В самом деле, как пишет Амвросий, «Господь сказал: “Горе вам, смеющиеся ныне,– ибо восплачете”. Поэтому я полагаю, что следует избегать всяческих, а не только чрезмерных развлечений». Но то, что может быть исполнено добродетельно, запрету не подлежит. Следовательно, в отношении развлечений не может быть никакой добродетели.