Уитни, любимая - Джудит Макнот

Рыженькая горничная выбежала на верхний балкон, и Уитни открыла было рот, чтобы закричать, но тут же задохнулась: пальцы Клейтона сжались сильнее, оставляя синяки на нежной коже.

– Идите спать! – рявкнул он горничной, наблюдавшей за ними широко открытыми от ужаса глазами.

– Пожалуйста, пожалуйста, остановитесь! – тщетно молила Уитни, но Клейтон пинком распахнул дверь спальни и переступил порог. В мозгу Уитни смутно запечатлелись великолепная обстановка и пламя, пылающее в огромном камине, но девушка немедленно забыла обо всем, как только взгляд остановился на огромной, стоящей на возвышении кровати, к которой Клейтон нес ее.

Он бесцеремонно швырнул девушку на постель, а сам повернулся и направился к двери. В какой-то момент Уитни с облегчением подумала, что он намеревается ее покинуть, но вместо этого Клейтон одним решительным движением, словно нанося смертельный удар, задвинул засов.

Уитни, парализованная паникой, молча смотрела, как Клейтон бросился на один из диванов, стоявших на другом конце комнаты. Шло время, а он по-прежнему сидел, неподвижный, напряженный, глядя на Уитни, словно на некое странное, пойманное в силки животное, редкое и уродливое, отвратительное на вид, коварное и подлое.

Наконец молчание было прервано резким приказом Клейтона, брошенным холодным, незнакомым голосом:

– Подойди сюда, Уитни.

Девушка нервно дернулась и, покачав головой, отползла спиной вперед к подушкам, в отчаянии оглядываясь на окна. Сможет ли она добежать и спрыгнуть вниз, прежде чем он перехватит ее?

– Можешь попытаться, – заметил Клейтон. – Но поверь, ничего не выйдет.

Уитни всхлипнула от страха, но тут же гордо выпрямилась, борясь с истерикой, угрожавшей одолеть ее.

– Насчет Пола…

– Попробуй упомянуть его имя хотя бы раз, – вскинулся Клейтон, – и, помоги мне Боже, я убью тебя! – И тут же, овладев собой, стал пугающе вежливым: – Можешь получить Севарина, если он все еще захочет иметь с тобой дело. Но это мы обсудим позже. Ну а теперь, любовь моя, выбирай: либо подойдешь ко мне без посторонней помощи и по своей воле, либо я помогу, но в таком случае, боюсь, у тебя будет много неприятностей. – Клейтон поднял темные брови, давая ей время решить. – Ну? – угрожающе осведомился он, приподнимаясь.

Чтобы не унизить себя до просьб и мольбы, не доставить ему удовольствия видеть, как она покорна, Уитни молча поднялась с постели. Она пыталась держать голову высоко, выглядеть гордой и презрительно-насмешливой, но колени подгибались. Девушка остановилась в двух шагах от Клейтона. Она стояла как вкопанная, глядя на него полными слез глазами. Клейтон одним прыжком оказался рядом.

– Повернись! – рявкнул он и, прежде чем Уитни успела запротестовать, поймал ее за плечи, развернул спиной к себе и бешеным рывком располосовал платье.

Резкий звук рвущейся ткани погребальным звоном отозвался в ушах Уитни, а обтянутые атласом пуговки разлетелись по комнате. Снова повернув ее к себе лицом, Клейтон злобно улыбнулся:

– Ничего! И это платье куплено на мои деньги!

Усевшись в кресло, он вытянул длинные ноги, и несколько минут бесстрастно наблюдал за неуклюжими попытками Уитни прижать лоскутки скользкого атласа к груди.

– Опусти руки! – скомандовал он.

Корсаж выскользнул из пальцев девушки, и Клейтон не моргнув глазом продолжал смотреть, как тонкая кремовая материя, скользнув по бедрам, светлой горкой упала к ногам Уитни.

– А остальное? – бросил он коротко.

Задыхаясь от унижения, Уитни поколебалась, но затем, переступив через накрахмаленные нижние юбки, осталась в одной тонкой сорочке. Девушка понимала, что Клейтон ждет, когда она снимет и сорочку, представ перед ним обнаженной и окончательно опозоренной. Должно быть, он решил наказать ее за сплетни о помолвке и потому старается запугать подобным образом. Ну что же, она достаточно запугана и унижена за то, что сделала или собиралась сделать.

Девушка в немом возмущении попыталась отпрянуть.

Клейтон оказался на ногах, прежде чем она успела сделать второй шаг. Его рука взметнулась вперед и запуталась в тонкой ткани у выреза сорочки, натягивая ее на упругих холмиках грудей. Сам он тяжело дышал, воздух со свистом вырывался из легких. Девушка была не в силах отвести глаз от этой сильной загорелой руки с ухоженными ногтями, лежавшей на ее груди, той самой руки, когда-то ласкавшей ее с безграничной страстью. Снова рывок, и сорочка разлетелась надвое.

– В постель! – холодно приказал он.

Отчаянно стремясь скрыть наготу, Уитни мгновенно оказалась в кровати и поспешно натянула простыни до подбородка, словно они могли защитить ее от него. Теперь она с каким-то чувством нереальности происходящего наблюдала, как Клейтон не торопясь начал раздеваться. Сначала фрак, потом сорочка были брошены на пол, и Уитни невидящими глазами уставилась на мощные мышцы, перекатывающиеся на плечах и руках. Когда он взялся за пояс панталон, Уитни отвернулась и зажмурилась. Его шаги звучали в ушах оглушительным грохотом. Робко подняв веки, она увидела, как он, словно зловещий призрак, возвышается над ней.

– Не смей закрываться от меня! – процедил он, вырывая из ее кулачков угол простыни. – Я хочу видеть то, за что так дорого заплатил!

Лицо Клейтона на миг исказилось болью, едва взгляд скользнул по обнаженному телу девушки, но губы его тут же плотно сжались.

Дрожа от страха, Уитни, словно в трансе, уставилась в его красивое безжалостное лицо, а в измученном мозгу всплывали другие мгновения, полные нежности, тепла и доброты. Вот он наклоняется над ней с побелевшим от тревоги лицом в тот день, когда она упала с лошади. Вот нежно смотрит ей в глаза в тот день, когда она поцеловала его у ручья. «Боже, какая ты сладкая», – прошептал он тогда.

Она вспомнила, как он стоял рядом всего несколько ночей назад, на балу у Ратерфордов, и гордо представлял ее хозяину дома как свою невесту.

Тетя Энн права: Клейтон любит ее. Любовь и жажда обладания заставили его совершить этот ужасный поступок. Она довела его до этого, так долго отрицая свои чувства к нему своей слепой решимостью выйти за Пола. Он любил ее, а она в ответ выставила этого гордого человека на публичное осмеяние.

Кровать прогнулась под его весом; по-видимому, он лег рядом, и страх Уитни уступил место глубокому, искреннему раскаянию. Глаза болели от непролитых слез, и, повернув к нему голову, она робко коснулась дрожащими пальцами его щеки.

– Я… мне очень жаль, – задыхаясь, пробормотала девушка. – Простите меня.

Глаза Клейтона сузились, но он тут же наклонился к ней, приподнявшись на локте, свободная рука скользнула по плечу, дерзко сжала ее грудь.