Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Песни из спектакля «Голый король» по Е. Шварцу

1. Ода на приезд принцессы

Ты все ехала и ехала,Очень долго к нам ты ехала,До границы ты доехалаИ границу переехала.

Ты все ехала и ехала,Ты в своей карете ехала,По полям широким ехала,По горам высоким ехала.

Ты все ехала и ехала,Восемь речек переехала,Мимо рощ дубовых ехала,Мимо роз цветущих ехала.

Ты все ехала и ехала,Город ты один проехала,А потом другой проехала.Поглядела и уехала.

Ты все ехала и ехала,Чуть на камень не наехала.А потом его объехалаИ опять вперед поехала.

Ты все ехала и ехала,Дождь пошел, а ты все ехала!Он прошел, а ты все ехала.Прямо по дороге ехала.

Ты все ехала и ехала,Ехала и вот – приехала!Как я рад, что ты приехала!Как здоровье? Как доехала?

2. Песенка короля

Все другие короли отвратительны(принимать их приходилось мне порой).Ну, а сам-то я – король восхитительный!Замечательнейший, все-таки, я король!

Самочувствие мое не изменится,все несчастия промчатся стороной.До чего же я хорош – аж не верится!Даже некого поставить рядом со мной!

Чувства подданных я в точности выражу, —мне понятен их восторженный порыв:я, во-первых, потрясающе выгляжу!Еще лучше буду выглядеть, во-вторых!

И лично мне до крайностиприятна эта роль.А больше всего мне нравится,что именно я —король!

3. Песня придворного поэта

Говорить со мной каждому лестно,Людям нравится мудрая речь.Без талантов нельзя королевству!Я – талант. Меня надо беречь!

Меня надо лелеять и холитьРаза три или больше на дню.И тогда я, собрав свою волю,Обязательно стих сочиню!

В очень творческом ажиотажеНахожусь я в течение дня.Так прекрасно пишу я, что дажеСам король понимает меня.

Льется в душу легко и воздушноМоя образно-яркая речь.И меня обязательно нужноКаждый день награждать и беречь!

Поэмы

Моя любовь

Поэма началась в груди,грудь разорвать грозя.Теперь ее,             как ни крути,не написать                нельзя.Я ею бредил по ночам,берег ее, как жизнь.Я на руках ее качали повторял:               – Пишись!Пишись! —я требовал,               но мнеответил ворох строк:– Постой!А был ли ты в огне?Месил ли             пыль дорог?Встречал ли ты в атаке смерть?Привык ли ты дерзать?И так ли знаешь жизнь,чтоб сметьо ней другим сказать?.. —Сердце, а что я знаю?Ты подскажи мне тихо.Знаю, что на Алтаебыло село Косиха.Было село —                  я знаю —крошечного значенья…В речке вода парнаяпосле грозы вечерней…

Сердце,          а что я помню?Лес голубой стеною.Помню – уходят коничерез село в ночное.Помню еще я:                   мамана руки поднимала…Сердце,          но это ж мало!Это же очень мало!Возле глухой оградычуть шелестит отава…Сердце,          а может, правда,я не имею права?Пусть, затихая,                    песнябудет на жизнь в обиде —что расскажу я,                    еслитак еще мало                 видел.Если мир перед глазамибыл на диво мал…Мы о нем узнали самии из сказок мам.Нам о нем твердили в школе:чуть ли не с шестимы учили,что такоедальние пути,что такое гнев и жалость,что такое честь…Мы учились.Нам казалось:это    жизнь и есть.Мы учились,                 а вглядеться —окажусь я неучем,потому что,               кроме детства,и сказать-то не о чем.

Вновь иди,              слова ищиза семью широтами…Вышли в жизнь товарищислишком желторотыми.Вышли в жизнь романтики,ум   у книг занявшие,кроме        математикисложностей не знавшие.

…Впервые взаправду дорога качала,впервые мечты повели за собою,впервые любовь                      подсказала началопоэмы,         которая стала судьбою.Сквозные вокзалы                        и запахи дыма,гудков паровозных протяжная медь,слова,        что я говорил любимой,мне приказали                   сметь.

1

Протянуло солнце нити,солнце бьет прохожим в лица.Я прошу вас:                 объясните,что на улицах творится?Что же это?               Как же это?Это я       или не я?Жмурясь весело от света,ходят люди пьяные.Ходят,        очень неумелоземлю        пробуя шагами.Кто-то с крыш просыпал мелочь,и она звенит о камни,разбивается на части.Стены от капели мокнут.Люди ходят                и от счастьяничего сказать не могут.Блещет вымытыми стекламимир —         сплошная новизна.В мире наступила теплая,настоящая весна…

А если к весне                   прибавить письмо,а если в письме написать:                                  «твоя»,то кто б из вас выдержать это смог?Не выдержал это                      и я.И вот – вагон!                    Летящая тьма.Бессонная ночь,                     перестук колес.Полсуток дороги —                           и ты сама,почти задохнувшаяся от слез,от майского ветра…Лентой прямой —улица.        Площадь.                     Обычный дом.Твой голос:               «Вот здесь я живу…»И мой:«Может, к тебе —                        потом?..»Но ты,         подыскивая слова,шепчешь, что нам все равно по пути,что мама обидится,что сперванадо сюда             зайти.И умоляющие глаза:«Прошу…Ну, буквально, на полчаса!»

2

Мою фигуру окинув косо,откуда-то сбоку выплыла дама.И я, как сквозь сон, услыхал:                                       – Знакомься!Это мама…

И мама, довольную мину сделав,руку протягивая,                      загудела,что очень приятно,                          что очень ждали,что очень тронуты                         и так далее…И я продолжаю знакомиться с кем-то:с троюродной теткой, с каким-то соседом,с папашей…А в комнате, как по паркету,течет предобеденная беседа…Беседа велась филигранно тонко.Беседа текла до предела тонно.По правилам                 самого доброго тонагостей угощали антоновкой.Гости брали.                 Гости хвалили.Гости чинно благодарили…

…Спрашивает мамаоб одном и том же.Говорит,           что прямоя ответить должен.Требует ответа,радость излучая:– Правда,              что поэтымного получают? —Я молчу вначале,недоумевая,и, пожав плечами,говорю:          – Бывает…А дальше —                тосты и слова,понятные немногим.А дальше —                 у стола едване подгибались ноги,картинно лежали колбасные диски,слезилось весеннее чудо —                                    редиска,тугие, пупырчатые огурчикилежали,          млея,                 в зеленой кучке.А рядом —по виду неделю не спавший,водицы болотной тише —минут через десять                         лежал папаша,изрядненько днем хвативший.Он мирно похрапывал в такт речам,а кроме,          несколько раз,когда тормошили,                        «ура»                               кричал,не открывая глаз.Потом он встал,                     поплыл к окнуи, сдержанно икнув,стал открывать с опаскою«Советское шампанское».

Мне наливают первомупод трубные громы марша,и вновь бутылку белогонесет на стол мамаша.Глаза утирает платочкоми начинает тут же:– Мы отдаем вам дочку.Будьте ей добрым мужем! —Потом,         толкнув супруга в бок(чтоб он заплакал тоже),свои слова итожит:– Пусть вам поможет бог! —Бокал мой             почти не бывает пуст…А папа,         набрав винограда в горсть,встает и пьяно бормочет:                                  – Пустьчто-нибудь скажет гость.Назвался груздем —                           значит держись…Я поднимаюсь с местаи предлагаю выпить:                            – За жизнь! —А тетка подсказывает:                             – За совместную… —Перекричать стараюсь зря —со всех сторон                    на все ладыдовольная родня                      «уря»вопити пьет         «за молодых».«Молодые» —                  это мы с тобою.Что ж, родная,                   вроде по спектаклюнадо встать с улыбкою тупою,выпить и раскланяться.                               Не так ли?Если делать все почтитак,     как в представлении,надо к маме подойтипод благословение.Надо под овации,закусивши кое-как,нам поцеловаться,если крикнут:                  «Го-о-орька-а!..»

…Довольно!Ты знаешь,становится жутко.Зачем ты не скажешь,что все это               шутка?

Чего ж ты сидишь,улыбаясь устало,как будто уженичего не осталось.

3