Лионесс: Зеленая жемчужина - Джек Вэнс

Камергер появился на пороге своей комнаты: «Сэр Крейм, что это значит? Почему вы беспокоите короля?»

«Роэн, если ты хочешь служить мне здесь — а впоследствии в Даоте — не вмешивайся. Гаке пережил свой век, он должен умереть. Король задохнется под подушкой; все будут думать, что он умер во сне. А если ты попробуешь мне помешать, умрешь и ты!»

Сэр Крейм подошел к кровати и схватил подушку.

«Стой!» — послышался громкий, резкий окрик. Обернувшись, Крейм обнаружил человека с обнаженным мечом, стоящего у него за спиной: «Этой ночью умрешь ты, сэр Крейм!»

«Кто ты?» — сдавленным голосом спросил Крейм, но тут же оправился и заорал: «Стража! Продырявьте пиками этого докучливого глупца!»

Из комнаты Роэна быстро выскользнули три тройских моряка. Они встали у двери — как только стражники вошли, их схватили и зарезали. Крейм бросился на Эйласа; зазвенела сталь, и сэр Крейм, раненый в грудь, пошатнулся и отступил на пару шагов. Прежде чем он успел сделать новый выпад, один из матросов обхватил его сзади за шею, повалил на пол и заколол кортиком в сердце.

В королевской спальне снова наступила тишина. Ее нарушил Гаке: «Роэн, приведи слуг, пусть унесут трупы и сбросят их в море со скалы. Займись этим — а мне пора спать».

4

Накануне назначенного дня коронации Эйлас вышел прогуляться по легендарным стенам Ксунжа. Он заключил, что при наличии достаточно бдительной и опытной охраны они действительно отличались той неприступностью, какую им приписывала традиция.

Эйлас смотрел на паруса кораблей, белеющие в просторе Скайра, поставив одну ногу в амбразуру и прислонившись плечом к покрытому пятнами лишайника зубцу парапета. Вдалеке, на той же стене, он заметил герцога Лухалькса, совершавшего прогулку в сопровождении брата, герцога Анхалькса, и своей дочери Татцель. На обоих герцогах были развевающиеся черные плащи; Татцель надела серое шерстяное платье до колен, черную накидку, серые чулки, обнажавшие колени, и черные полусапожки. Красная фетровая шляпка с узким козырьком защищала от ветра ее локоны. Бросив на группу ска один взгляд, Эйлас перестал их замечать — и был несколько удивлен, когда герцог Лухалькс решительно направился к нему, оставив Анхалькса и Татцель в пятидесяти шагах позади.

Эйлас выпрямился и, когда герцог-ска остановился перед ним, слегка поклонился: «Добрый день».

Лухалькс тоже отвесил короткий поклон: «Сударь, я много думал о событиях, которые свели нас в этом городе. И считаю нужным поделиться некоторыми соображениями».

«Говорите».

«Я пытался представить себя на вашем месте, и мне кажется, что я понимаю, какие чувства могли заставить вас преследовать мою дочь. Я тоже считаю, что она — в высшей степени очаровательное создание. Она подробно рассказала мне о ваших странствиях по диким местам, не забыв упомянуть о том, что в целом вы вели себя галантно и заботились о ее удобствах — что очевидно не было связано с каким-либо почтением к ее высокому происхождению».

«Никоим образом».

«Вы проявили больше сдержанности и снисхождения, чем я, скорее всего, проявил бы в подобных обстоятельствах. Признаюсь, меня приводят в замешательство ваши побуждения».

«Мои побуждения носят личный характер и никак не связаны с достоинствами или недостатками леди Татцель. По сути дела, я неспособен пользоваться женщиной против ее воли».

На лице Лухалькса появилась холодная улыбка: «Такое объяснение делает вам честь — даже если признание этого факта с моей стороны можно истолковать как недостаточную приверженность некоторым принципам ска… Впрочем, это несущественно. Не могу не испытывать благодарность в связи с тем, что Татцель избежала множества опасностей и, не будучи способен предложить вам что-либо еще, приношу вам свою благодарность — по меньшей мере за то, каким образом вы решили возникшую проблему».

Эйлас пожал плечами: «Я понимаю, что воспитание заставляет вас не забывать о вежливости, но не могу принять вашу благодарность, так как никогда не действовал в ваших интересах — мои намерения всегда заключались в обратном. Поэтому лучше всего будет оставить вещи такими, какие они есть».

Герцог Лухалькс невесело усмехнулся: «Вам трудно угодить, любезнейший».

«Что в этом удивительного? Вы — мой враг. Разве вы не слышали последние новости с вашего южного фронта?»

«В последнее время я ничего примечательного не слышал. Что случилось?»

«По словам капитана корабля, ульфские войска, с помощью тройских отрядов, восстановили контроль над Суарахом и уничтожили гарнизон ска».

Лицо Лухалькса застыло: «Плохие новости — если это правда».

«Взгляните на это с моей точки зрения: вам нечего было делать в Суарахе, и вы получили по заслугам». Помолчав, Эйлас прибавил: «Я кое-что вам посоветую — если вы разумный человек, вы последуете моему совету неукоснительно. Вернитесь в замок Санк. Возьмите все свои драгоценные реликвии, все портреты и памятники седой древности, книги и летописи — и увезите их на Скаган, потому что скоро — очень скоро — мы предадим Санк огню и мечу и сравняем его с землей».

«Вы пытаетесь меня запугать, — отозвался Лухалькс. — Бесполезная попытка. Мы никогда не откажемся от мечты. Сначала мы захватим Старейшие острова, а затем уничтожим готов — всех до единого — за то, что они выгнали нас из Норвегии».

«Ска настолько злопамятны?»

«Мы мечтаем все, как один — мы помним все, как один! Я сам вижу, как это было, когда смотрю на языки пламени — и это не плоды воображения, это картины, возникающие в памяти. Мы преодолели ледники, чтобы найти затерянную долину; мы оборонялись от рыжих погонщиков мамонтов; мы уничтожили каннибалов — полулюдей, населявших этот мир тысячи тысяч лет. Ска наследуют память предков; мы знаем прошлое так, как если бы каждый из нас прожил все эти века».

Эйлас указал на море: «Взгляните, как бегут эти валы, гонимые ветром из океана! Казалось бы, перед ними ничто не устоит! Они преодолели тысячи миль в безудержном беге — только для того, чтобы разбиться об утес в одно мгновение и разлететься брызгами невесомой пены».

Герцог Лухалькс сухо произнес: «Я выслушал ваши замечания и приму их во внимание. Еще один, последний вопрос вызывает мое беспокойство — вопрос о безопасности моей супруги, леди Храйо».

«Мне ее судьба неизвестна. Если она попала в плен, с ней, несомненно, обращаются не хуже, чем ска обращаются с захваченными в рабство ульфскими женщинами».

Лухалькс поморщился, откланялся и, повернувшись, вернулся к брату и дочери. Несколько минут трое ска стояли, глядя на море и на крепостные стены, после чего удалились в том направлении, откуда пришли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});