Змей Искуситель. Исцеление - Мариза Сеймур

сможет пойти, но продолжает думать, что я следую его плану. Меня убивает сама мысль, что я невольно оказался орудием его мести.

— Но ведь это может помочь в расследовании? Вытащить его из логова? — засомневалась Натали.

— Это поможет ему быстрее прикончить тебя. А заодно понять, что Конте в курсе нашего родства. Можно запустить судебные разбирательства по поводу наследования вместе с процедурой эксгумации твоего дедушки. Ты понимаешь, что он может попытаться отобрать половину у Конте?

У Натали задрожали губы. Идиотка!

Джон поморщился.

— Ну вот тебе и спокойный вечер, — он притянул ее к себе и крепко обнял. — Милая, советуйся со мной во всем. Начиная от таких глобальных поступков, заканчивая выбором нижнего белья, если хочешь. Я мечтаю быть самым близким человеком для тебя, если позволишь.

— Прости меня, Джон, — Натали вдохнула его дикий лесной запах, уткнувшись ему в шею. Это всегда успокаивало. — У тебя хоть и дерьмовые планы, но рабочие. Мои даже не подают каких-либо признаков жизни.

— У тебя будет шанс искупить свою вину. В следующем году увезу тебя на остров в Карибском море и не разрешу носить ничего, кроме купальника. Ты будешь подавать мне коктейли в ананасах и делать массаж.

— Эротический? — с надеждой спросила она.

— Конечно, а какой же еще?

— Лечебный, показанный для пожилых…

Джон смеялся, заглянув ей в глаза. Натали любовалась им, его диковатой и резкой красотой, будоражащей глубинные желания у женщин. Словно средневековый воин такой сильный и суровый. Но улыбка затрагивала глаза, рассыпала морщинки-смешинки вокруг, а в зрачках вспыхивали золотистые искорки. Чувственные губы с изгибом открывали белые ровные зубы, а от улыбки вперед выступал волевой подбородок. Натали коснулась его лица. Он побрился вечером. Знал, как она любила поцелуи с ним и не хотел ранить ее нежную кожу.

— У тебя и Алекса… между вами что-то было? — голос Джона значительно снизился, а улыбка сошла с лица.

— В том смысле, в каком ты себе воображаешь — никогда. Но…

— Что значит это твое «но», — Джон невольно сдавил ее ребра.

— Если ты не перестанешь пялиться на Мишель при всех, я ничего не обещаю.

— Не играй со мной в эти игры, — а вот теперь он разозлился. Брови нахмурились, глаза сузились, губы напряжены. — Я целиком и полностью твой, а ты глупо ревнуешь и еще глупее мстишь. Натали, чувства к тебе не похожи на все, что было раньше, до тебя. Если я узнаю, что ты и какой-то другой мужчина… в общем, я не отвечаю за себя. Ты — моя. Ты обещала.

Натали в принципе сложно представить какого-то другого мужчину в своей жизни, кроме Джона. И ради него готова на все, пускай любой психотерапевт скажет ей, что она чокнулась. Она не может без него даже дышать нормально. Безумие.

— Но ты смотрел на нее и восхищался.

— Она очень красивая, Натали. Меня это все время сбивает с толку. Но в свою защиту хочу сказать, что Алекс тоже не сводил с тебя глаз, как и добрая половина гостей.

— Это ничего не объясняет, — она хотела вырваться из его рук, но он не отпускал.

— Напротив. Это лишний раз подтверждает, что ты не доверяешь мне. Скажи, Мишель заставляла Алекса ревновать из-за того, что смотрел на тебя? Заигрывала со мной?

— Она тебя касалась.

— Как друг. Чтобы поддержать и успокоить. Я неосознанно реагирую. Но опять же, что тебе мешает подойти ко мне и сказать, что тебя это обижает? Попросить пересадить нас, чтобы мы были рядом? Сказать Мишель, чтобы не трогала меня? Но нет, тебе проще свести меня с ума и заставить полыхать от злости. А в совокупности с тем, что я тебя вообще никак не заслуживаю, мне хочется убивать.

— Что? Что значит не заслуживаешь? — возмутилась Натали.

— Я чувствую себя Аидом, похитившим Персефону, — признался Джон. — Ты принесла с собой весну и лето в мою жизнь, но при этом я забрал тебя у остальных.

— Мне нравится версия со Змеем и Ведьмой, — прошептала она, касаясь пальцами его губ, мечтая о поцелуе.

— Это почти одно и тоже. Змей, Аид, Сатана — все одно.

— Мне не нравится то, как ты себя демонизируешь. Ты же знаешь, что мне по-настоящему хорошо только с тобой.

— Я тебя только расстраиваю, ты все время плачешь и переживаешь, а счастливой давно сделать не могу, — Джон упрямо не соглашался.

— То, что ты вытерпел всех моих родственников и никого не поубивал, уже делает меня счастливой. Ты рассказал все о себе. Больше не будет вопросов и недомолвок со стороны близких, чтобы они, как ты опасался, не вставали между нами. Ты осчастливил моего отца, согласившись на прием и публичное объявление помолвки. Я знаю, что он мечтал выдать меня замуж по всем правилам.

Натали поцеловала его упрямый подбородок и спустилась по шее к ямочке, где так сильно отбивал пульс.

— Если так, то ты согласишься на мои условия? — хрипло спросил Джон, схватив ее за волосы и легонько потянув назад.

— Какие?

— Католический обряд бракосочетания и никакого брачного договора, — голос опустился до шепота.

— Но зачем это тебе? — Натали удивилась, ведь в случае бракоразводного процесса ему придется отдать половину ей.

— Все, что мое — твое, и наоборот. Ты — моя, а я — твой. Даже если ты разлюбишь меня, никакого развода, а у меня всегда будет шанс вернуть твои чувства.

И правда Аид. Поглощал ее разум, подавлял волю, но, ах, как прекрасно ему подчиниться, отдаться ему полностью.

— Только если ответишь, почему мне нельзя называть тебя Джонни? — вспомнила она свои условия.

Он отпустил ее, немного отодвинулся, дал ей чашку в руки, заодно вручил сэндвич.

— Наш с тобой уговор действует, пока мы живы.

— Ладно-ладно, ты говоришь, а я ем, —