Июнь. 1941. Запрограммированное поражение. - Лев Лопуховский

Нередко можно услышать мнение, что тем самым немцы значительно ослабили ударную мощь своих танковых дивизий, и единственной тому причиной была нехватка боевых машин. Разумеется, новейших танков немцам постоянно недоставало. Именно поэтому им приходилось использовать в первой линии и морально устаревшие к тому времени легкие танки Pz.I и Pz.II, и трофейные чешские Pz.35(t) и Pz.38(t). На совещании с армейской верхушкой 26 августа 1940 г. Гитлер согласился оставить в танковой дивизии один танковый полк исключительно в качестве временной меры. В дальнейшем он надеялся резко увеличить темпы производства танков, довести их число в армии до 26 700 штук к концу 1944 г. и вернуть в танковые дивизии второй танковый полк [612]. Этот план фюрера оказался очередной утопией, но временное решение уменьшить число боевых машин в танковых дивизиях доказало свое право на жизнь. Больше того, как выяснилось на практике, оно оказалось на редкость удачным.

Нельзя забывать, что приняли его не на пустом месте. Главным аргументом для самой возможности такой реформы стали результаты тщательного всестороннего анализа боевого опыта применения подвижных войск в Польше и во Франции. Они показывали, что танковые дивизии первоначальной организации были перегружены танками и страдали от недостатка пехоты, необходимой для их поддержки в бою. К тому же массовое поступление в войска новых средних боевых машин Pz.III и Pz.IV, заменявших легкие танки с их слабым бронированием и вооружением, дало возможность на самом деле существенно усилить ударную и огневую мощь танковых дивизий даже с учетом меньшего числа боевых машин в их составе. При этом оптимальное соотношение между танками и моторизованной пехотой позволяло использовать эту мощь наиболее эффективно[115].

Для осуществления операции «Барбаросса» из моторизованных корпусов были сформированы четыре танковые группы, во главе которых стояли опытные, инициативные, решительные, а главное, испытанные в недавних боях военачальники. Немаловажное значение имела и гибкость оргструктуры танковых войск Германии. Их состав в ходе боевых действий менялся в зависимости от поставленных задач. В танковых соединениях и частях, сообразно текущей обстановке, также создавались различные по комплектации и численности боевые группы, в их состав включались самые разные подразделения. Всесторонняя подготовка и заранее четко наработанные навыки взаимодействия позволяли им успешно решать поставленные задачи. Очень важно, что артиллерия танковой дивизии имела мехтягу, а ее пехота и обозы транспортировались на грузовиках. Таким образом, все подразделения и части, входившие в состав соединения (при условии движения по дорогам), не отставали от танков. Это давало дивизии возможность действовать самостоятельно, осуществлять стремительные и глубокие маневры и сразу же вступать в бой в полном составе. Происходило это очень быстро, например, по нормативам немецкий танковый полк полностью разворачивался из походных колонн в боевые порядки за время не более 25 минут [613].

В отличие от советских танкистов, личный состав германских танковых войск проходил всестороннее обучение и в большинстве своем обладал к 1941 г. свежим боевым опытом. Для поддержания непрерывного взаимодействия артиллерии с танками, артиллерийские наблюдатели артполков танковых дивизий и приданных артчастей в ходе наступления передвигались на специальных боевых машинах, в качестве которых использовались устаревшие командирские танки или бронетранспортеры. Следуя за атакующими танками, они своевременно обнаруживали цели и вызывали огонь артиллерии. Целеуказание и корректировка артиллерийского огня в германской армии зачастую осуществлялись не только с земли, но и с воздуха. Особенно запомнился всем фронтовикам характерный силуэт немецкого ближнего самолета-разведчика и корректировщика ФВ-189, прозванного за двухбалочную конструктивную схему «рамой». Его появление, как правило, было предвестником смертоносных артобстрелов и авианалетов, корректируемых сверху, а потому наиболее эффективных.

В немецких танковых войсках функционировала хорошо отлаженная система обслуживания техники, а также ремонта и восстановления машин, вышедших из строя из-за поломок и боевых повреждений. Она начиналась с каждой танковой роты, в которой имелась ремонтная секция из 19 человек во главе с унтер-офицером, располагавшая двумя легкими 1-тонными полугусеничными тягачами, двумя ремонтными «летучками» и грузовиком с запасными частями. В штат танковых полков входила ремонтная рота численностью от 120 до 200 человек в зависимости от состава полка и типов танков, имевшихся на его вооружении[116]. Мастерские, развернутые на базе полковой ремонтной роты не далее 70 км от линии фронта, могли одновременно восстанавливать до 30–40 танков. Обычно ремонт там длился до двух недель, хотя иногда в случае ожидания необходимых запчастей это время растягивалось до месяца [614]. Кроме того, в вермахте существовали отдельные ремонтные и эвакуационные роты, находящиеся в резерве командования сухопутных войск, которые придавались армиям и группам армий для использования на важнейших участках фронта [615]. Отремонтированные танки были существенным источником пополнений вермахта на протяжении всей войны. Особенным было их число в период успешных наступлений, когда поле боя оставалось за немцами, и эвакуировать подбитые танки немцами не мешал.

Таким образом, с учетом оргструктуры и оснащения, высокого уровня подготовки частей и соединений, организации взаимодействия, управления, технического и тылового обеспечения танковые войска вермахта оказались к началу войны чрезвычайно серьезным и опасным противником, имеющим веские предпосылки для будущих успехов.

В связи с насыщением германских войск танками противотанковым средствам в Красной Армии стали уделять больше внимания. Однако к началу войны с вооружением и боеприпасами предвоенных советских танкистов и противотанкистов тоже далеко не все обстояло благополучно. Наиболее распространенным противотанковым средством в Красной Армии накануне войны служила 45-мм пушка. Она же использовалась и в качестве танкового орудия. Такой калибр в 30-е годы считался вполне достаточным для поражения любых бронированных целей на реальных дистанциях боя. Это и на самом деле долгое время полностью соответствовало действительности. Сразу после своего появления на свет в 1932 г. «сорокапятка» обладала вполне достаточной дульной энергией, чтобы надежно преодолевать броневую защиту подавляющего большинства танков своего времени. Однако поражает врага не само орудие, а его снаряд. Качество бронебойного снаряда во многом определяет конечный результат соревнования между ним и вражеской броней. И это качество, как оказалось, сильно хромало.

Первый тревожный звонок прозвучал осенью 1939 г. во время опытного обстрела немецкого среднего танка Pz.III, который достался Красной Армии в Польше. Вопреки всем ожиданиям при стрельбе с дистанции 400 м советские 45-мм бронебойные снаряды не смогли пробить немецкую 30-мм броню, хотя теоретически должны были это сделать даже с 500 метров. Дальнейшие испытания весной 1940 г. на полигоне в Кубинке позволили установить, что большая партия 45-мм бронебойных снарядов, выпущенная в 1936–1939 гг., оказалась бракованной. Из-за грубого нарушения технологии термообработки они стали слишком хрупкими и раскалывались при ударе в цементированную немецкую броню еще до того, как успевали ее пробить. Таким образом, в начале войны значительная часть советских 45-мм бронебойных снарядов была способна пробить броню немецких средних танков только с короткой дистанции.

С 76-мм бронебойными снарядами была другая проблема: их катастрофически не хватало, так как производство в СССР было налажено лишь в 1939 г. и накопить их достаточных запасов просто не успели. Ведущим предприятием по производству таких снарядов перед войной был завод № 73 Наркомата боеприпасов в городе Сталино (ныне Донецк), который за последний предвоенный мирный месяц при плане 21 тис. не сдал ни одного [616]. Если обеспеченность Красной Армии перед войной 45-мм бронебойными снарядами достигала 91 %, то для 76-мм она составляла только 16 %. При обсуждении в Совете обороны вопроса о формировании противотанковых бригад РГК выяснилось, что в распоряжении артуправления в начале 1941 г. имелось всего лишь немногим более 20 тыс. выстрелов для орудий калибра 76-мм. Тогда же было предложено обязать Наркомат боеприпасов обеспечить программу оснащения необходимым количеством 76-мм бронебойных боеприпасов. Но к началу войны на каждую 76-мм дивизионную или танковую пушку в среднем приходилось всего-навсего 12 бронебойных снарядов, или 15 % от потребности. В некоторых пограничных военных округах положение было еще хуже. Например, в Западном особом на одну 76-мм пушку приходилось девять бронебойных снарядов, а в Ленинградском — даже менее одного. Зато Одесский военный округ почему-то получил 34 76-мм бронебойных снаряда для каждой пушки этого калибра. Из-за этого большинство дивизионных пушек и танков Т-34 и КВ не были обеспечены бронебойными снарядами даже по минимальным потребностям [617]. А для других орудий, кроме 45- и 76-мм пушек, бронебойных снарядов в Красной Армии в то время практически не имелось. Таким образом, нехватка надлежащих боеприпасов существенно снижала возможности советской артиллерии вести эффективную борьбу с немецкими танками.