Иудейские древности. Иудейская война (сборник) - Иосиф Флавий

6. Между тем царь тирский Хирам, узнав, что отцовский престол перешел к Соломону, очень обрадовался (потому что Хирам был дружен с Давидом) [317] и отправил к нему посольство с поздравлением и с пожеланием ему всякого благополучия. По этому поводу Соломон послал Хираму ответное письмо следующего содержания:

«Царь Соломон – царю Хираму. Тебе известно, что отец мой имел намерение воздвигнуть Господу Богу Храм, но ему воспрепятствовали привести это намерение в исполнение ведение войн и постоянные походы. Между тем он успокоился не раньше, чем победил всех врагов и сделал всех их данниками своими. Что же касается меня, то я возношу благодарность Предвечному за ныне наступивший у меня мир, благодаря наличности которого мне предоставляется возможность исполнить свою мечту и воздвигнуть Храм Господу Богу, сообразно с тем, как это было относительно меня предсказано уже раньше Предвечным отцу моему. Ввиду всего этого прошу тебя послать нескольких твоих мастеров на подмогу моим мастерам на гору Ливан, чтобы там совместно с ними валить деревья, потому что к рубке деревьев сидонийцы оказываются гораздо способнее наших людей. Что же касается вознаграждения этим дровосекам, то я им выдам такое, какое тебе благоугодно будет назначить».

7. Получив и прочитав это письмо, Хирам, польщенный поручением царя, ответил Соломону следующим образом:

«Царь Хирам – царю Соломону. Следует вознести благодарственную молитву к Всевышнему, что Он даровал тебе, человеку мудрому и во всех отношениях достойному, родительский престол. Радуясь этому, я с готовностью исполню все твои поручения. А именно: я прикажу срубить множество крупных кедров и кипарисов, велю людям моим доставить их к морю и распоряжусь, чтобы те немедленно затем составили из них плоты и пригнали их к любому пункту твоей страны, куда ты пожелаешь. Затем уже твои люди смогут доставить этот строительный материал в Иерусалим. Вместе с тем предлагаю тебе взамен этого позаботиться о доставлении нам хлеба, в котором мы нуждаемся, потому что живем на острове».

8. И до сего дня сохранились копии этих писем не только в наших (священных) книгах, но и в летописях жителей Тира, так что если кто-нибудь захочет убедиться в этом воочию, то ему стоит лишь вступить по этому поводу в соглашение с казенными хранителями архивов в Тире, и он найдет, что их данные вполне соответствуют нашим. Все это я привожу лишь к тому, чтобы убедить своих читателей, что я в своем рассказе ничего не прибавляю к действительности и что не только не пытаюсь путем каких-нибудь льстивых или обманных или рассчитанных на увеселение эпизодов уклониться от настоящей материи, нисколько не претендую на слепую веру в мои сообщения и не ожидаю, в случае извращения мною действительных фактов, остаться без укора, но и не рассчитываю ни на какое доверие, помимо того, которое я мог бы оправдать путем приведения точных и непреложных доказательств истинности моего рассказа.

9. Когда царь Соломон получил ответное письмо тирского царя, то он не мог не отнестись сердечно к выказанным последним преданности и благорасположению и в ответ на это исполнил просьбу Хирама, а именно стал высылать ему ежегодно двадцать тысяч коров пшеницы и столько же батов оливкового масла. Бат содержит в себе семьдесят две меры. Вместе с тем Соломон посылал ему такое же количество вина. Все это повело лишь к еще большему скреплению дружбы между Хирамом и Соломоном, которые к тому же поклялись друг другу в вечной верности.

Затем царь Соломон набрал со всего народа тридцать тысяч работников, которыми он весьма облегчил пред стоявший им труд путем умелого распределения последнего между ними. Дело в том, что он назначал на один месяц партию в десять тысяч человек дровосеками на горе Ливанской, а затем отпускал эту партию домой на отдых на два месяца, в течение которых остальные двадцать тысяч рабочих делали свое дело. Когда же истекал срок и их работы, то на место их становились первые, которым таким образом в течение четвертого месяца приходилось отрабатывать свою долю. Общим руководителем всего этого количества рабочих рук был назначен Адонирам. Из представителей податных сословий, которых оставил после себя Давид, семьдесят тысяч были назначены в виде носильщиков камней и прочих строительных материалов, а восемьдесят тысяч получили занятия в каменоломнях. Над всеми ими было поставлено три тысячи триста надзирателей. Затем Соломон поручил этим рабочим наломать для фундамента Храма огромных камней и, предварительно обтесав и примерно пригнав друг к другу еще на месте, в горах, доставлять затем уже таким образом в обделанном виде в город. Впрочем, эту работу исполняли не одни только туземные рабочие, но и некоторые из тех мастеров, которых прислал Хирам.

Глава третья

1. К самой постройке Храма Соломон приступил уже на четвертый год своего правления, а именно во втором месяце, носящем у македонян название артемисия, а у евреев ияра, пятьсот девяносто два года спустя после выхода израильтян из Египта, тысячу двадцать лет после прибытия Авраама из Месопотамии в Ханаан и тысячу четыреста сорок лет после потопа. С рождения же первого человека, Адама, до построения Соломоном Храма прошло в общей сложности три тысячи сто два года. Тот год, когда началась постройка этого Храма, являлся уже одиннадцатым годом правления Хирама в Тире, а с основания Тира до построения Храма истек период в двести сорок лет.

2. Итак, царь начал с того, что велел заложить на весьма значительной глубине в земле для Храма фундамент из очень твердых камней, которые смогли бы устоять в продолжение долгого времени, и, совершенно слившись с почвою, могли бы служить прочным и устойчивым основанием для возведения на них предполагавшейся постройки и, благодаря своей крепости, были бы в состоянии без труда выдержать не только все грандиозное сооружение Храма, но и тяжесть всех его украшений. Тяжесть последних должна была по расчету быть не менее значительной, чем сама основная постройка, в которой царь собирался путем вышины и простора сочетать красоту с грандиозностью[318]. До самой крыши здание было выведено из белого камня. Высота этого здания доходила до шестидесяти локтей, равно как и длина его, тогда как ширина его составляла лишь двадцать локтей. На этом (основном) здании возвышался еще этаж такого же размера, так что общая вышина всей постройки доходила до ста двадцати локтей. Фасадом своим здание было обращено к востоку. Преддверие Храма было выведено в двадцать локтей в длину, сообразно ширине главной постройки, в десять локтей в вышину. Кроме того, царь велел построить кругом Храма тридцать маленьких зданий[319], которые прочностью своей постройки и общей массой своею должны были объединять и сдерживать все главное здание. Все эти здания были соединены между собою (внутри) дверьми[320]. Каждое из этих отдельных зданий имело пять локтей в длину, столько же в ширину и двадцать в вышину[321]. Равным образом поверх их были надстроены одинаковых объемов и одинакового количества еще два этажа, так что вся пристройка доходила до половины основного здания всего Храма, верхняя половина которого не была окружена такими пристройками. На всем этом покоилась крыша из кедрового дерева[322]. У каждой из упомянутых пристроек была собственная, не соприкасавшаяся с соседними крыша, все же здание покрывала одна общая крыша, покоившаяся на пригнанных друг к другу огромных, проходивших по всей постройке балках, причем средние части этих балок, сдерживаемые деревянными стропилами, крепко упирались друг в друга и образовывали прочное основание[323]. Потолок под крышей был сделан из того же материала, совершенно, впрочем, гладко выскобленного, чтобы принять надлежащую полировку и позолоту[324]. Стены Храма получили обшивку из кедровых досок и были вызолочены, так что весь Храм сверкал и ослеплял взоры посетителей обилием всюду разлитого золота. Вся внешняя отделка Храма была сделана из удивительно искусно и точно обтесанных камней, которые так плотно и легко были пригнаны друг к другу, что никто не мог бы заметить следа молотка или какого-либо другого инструмента. Невзирая на все это, здание отличалось чрезвычайной легкостью и соразмерностью, и вся гармоничность его казалась скорее естественной, чем результатом требований искусства. Во внутренней части стены царь велел устроить вход[325] в верхний этаж здания, потому что этот этаж не имел на восточной стороне своей, подобно нижнему этажу, входа, но в него можно было проникнуть с боковых сторон через крошечные двери[326]. Вместе с тем все здание как снаружи, так и изнутри было выложено кедровыми планками, стянутыми крепкими цепями, которые служили ему прочной оградой и придавали ему больше устойчивости.