Введение в языковедение - Александр Реформатский

Еще Ломоносов, переводя с латинского экспериментальную физику X. Вольфа, писал: «…сверх сего принужден я был искать слов для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые сперва покажутся несколько странны, однако надеюсь, что они со временем через употребление знакомее будут» (1748).

Среди этих найденных Ломоносовым слов есть и заимствования: атмосфера, барометр, горизонт, диаметр, метеорология, микроскоп, оптика, периферия, селитра, формула и т. п. (международные термины, прочно вошедшие в русский язык), а наряду с ними и кальки: зажигательное стекло, земная ось, крепкая водка, негашеная известь, а также: предмет, движение, кислота, наблюдение, опыт, явление и др.

5) Расширение словарного состава путем словообразования следует рассматривать в грамматике, потому что словообразование – явление грамматическое, хотя результаты этого процесса получают свое место в лексике; что же касается обогащения словарного состава путем переноса значений уже имеющихся слов, то это сфера лексики, о чем см. выше – гл. II, § 10 и сл.

6) В лексике может происходить дифференциация по значениям в пределах даже близкородственных языков. Так, примечателен тот факт, что в славянских языках в этом отношении существует известная закономерность: в южнославянских языках значение данного слова, общего для славянских языков, может быть нейтральным, тогда как в восточнославянских и западнославянских значения этих слов могут быть антонимичны–ми, например вонь в старославянском языке имеет значение «запах» (безотносительно к его качеству), в русском вонь, вонять – это «дурной запах», а в чешском voneti – «благоухать»[ 653 ].

§ 85. ИЗМЕНЕНИЯ В ФОНЕТИКЕ И ФОНЕТИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ

Как и все в языке, фонетика подчинена действию особых законов, которые отличаются от законов природы тем, что они действуют не повсеместно, а в пределах данного диалекта, определенного языка или группы родственных языков и действуют в пределах определенного времени. Так, в общеславянскую эпоху сочетание гласных [о] и [е] с [n] и [m] в конце слова или перед согласными давало носовые гласные (õ – ж и е – A), например *penti >пать, *beronti > бержить и т. п., но в период, когда русский язык заимствовал из греческого такие слова, как лента, Геллеспонт, этот закон уже не действовал (иначе получились бы: лета, геллеспот). Или такие сочетания, как *tj, *dj, давали в общеславянскую эпоху по разным диалектам шипящие или свистящие согласные (откуда русские свеча, межа, см. выше – гл. VI, § 77), позднее и этот закон перестает действовать, и тогда становятся опять возможны сочетания [tj], [dj], например статья, дьяк и т. п.

Фонетические законы – это чисто языковые, внутренние законы, и их нельзя свести к каким–либо иным законам физико–биологического порядка.

Фонетические законы специфичны для групп родственных языков и для отдельных языков.

Так, фонетические законы тюркских (а также в разной степени монгольских, тунгусо–маньчжурских и финно–угорских) языков знают законы «сингармонизма», по которым в пределах данного слова все звуки подчинены «гармонии»: в одних языках только в отношении твердости и мягкости, это «небный сингармонизм», например в казахском языке келдор – «озера», но колдар – «руки»; в других же языках – и по лабиализации – это «губной сингармонизм», например в киргизском языке кoлдoр – «озера», но колдор – «руки». Подобная закономерность абсолютно чужда, например, языкам семитским, где благодаря трансфиксации, т. е. перемене гласных a, i, и, и при сохранении тех же согласных (что является грамматическим внутренним законом семитских языков, см. гл. II, § 45) фонетически слова оказываются антисингармоничными, например, может быть та же огласовка с разными согласными: qatala – «он убил» с кафом («к глубоким») и kataba – «он написал» с кяфом («к задненебным»), или «ломаный передне–задний вокализм» в пределах форм того же слова: himar – «осел» и hamir – «ослы», или kutiba – «был написан» и kataba – «написал» (где наличие огласовки на a во всех слогах не результат действия сингармонизма, а проявление той же трансфиксации, ср. kutiba, katibu, kitabu, uktub и другие формы от того же корня).

Среди фонетических законов следует различать:

1) Законы функционирования языка в данный период времени: это живые фонетические процессы, определяющиеся позициями, когда изменение сосуществует с тем, что изменялось, вступая в фонетическое чередование; это ось синхронии[ 654 ].

В современном русском языке сюда относятся, например, комбинаторные закономерности прогрессивной аккомодации, когда предшествующие гласные [э], [а], [о], [у] аккомодируют последующим мягким согласным или [и] – предшествующим твердым согласным, откуда возникают такие фонетические чередования основного вида фонем и их вариаций, как разные [а] в пяло и пяль, разные [э] в пел и петь или [и] и [ы] в игры и сыгран; регрессивные ассимиляции глухих и звонких согласных, откуда возникают фонетические чередования: водочка [д] и водка [т], отпить [т] и отбить [д], а также позиционные закономерности варьирования безударных гласных, например воды [о], вода [Λ], водовоз [ə], или оглушения звонких согласных в конце слова, например дуба [б] и дуб [п] и т. п.

2) Законы развития, или исторические законы, которые формируют последовательные этапы звуковых

изменений и обусловливающих их причин (когда это возможно объяснить), при этом последующий этап приходит на смену предыдущему и его отменяет, так что сосуществование бывшего и ставшего быть не может, это ось диахронии[ 655 ].

Так, в восточнославянских языках носовые гласные [о]ж и [ē]А дали соответственно [у] и ['а] – а с мягкостью предшествующей согласной: джбъ > дуб, мать> пять[ 656 ]; еще в общеславянскую эпоху заднеязычные согласные к, г, х подверглись в некоторых позициях двум изменениям: в более раннюю эпоху в определенной позиции [к] дало [ч], [г] – [ж] и [х] – [ш]: пекж – печеши; лъгати – лъжь; соухъ – соушити, а в более позднюю и в иной позиции [к] дало [ц], [г] – [§(дз)] (позднее [дз] дало [з]) и

[Х] – [с]: ржка – ржцъ, нога – ноsъ, блъха – блъстъ и т.п

В истории русского языка в большинстве диалектов [э] под ударением после мягкой и перед твердой согласной изменилось в ['о] «о с предшествующей мягкой согласной»: тек [т'эк] дало тек [т'ок], мед [м'эт] – мед [м'от] и т. п.

В то время, когда подобные изменения возникли, это были фонетические законы функционирования языка, порождавшие описанные выше фонетические чередования; например, изменение [э] в [о] происходило перед твердыми согласными, а перед мягкими не происходило, откуда такие чередования, как: села ['о] – сельский ['э1, отдаленный ['о] – отдаление ['э], пчелы ['о] – пчельник ['э], мешок ['о] – мешечек ['э], береза ['о] – березник, Березин ['э], Алеха ['о] – Алехин ['э и т. п. Когда же этот закон перестал действовать и появились сочетания ['э] с последующей твердой согласной: плен, крест, валет и т. п., то фонетическое чередование перешло в традиционное (морфологическое)[ 657 ].

При выяснении причин таких звуковых изменений нельзя сопоставлять конечный результат с первоначальным звуковым видом, а следует установить постепенные изменения по этапам, так *крьпъкьиши не сразу изменилось в крепчайший (ср. грубейший, милейший, нежнейший, где не происходило изменения, так как основа не оканчивалась заднеязычной согласной), а первоначально по указанному выше закону *кръпьчъиши изменилось в * крьпъкьиши ([к] > [ч] в позиции перед ('Ь) – регрессивная аккомодация согласной), и позднее * крьпъкьиши изменилось в крепчайший (['Ь] после [ч] изменилось в [а] – прогрессивная аккомодация гласной; и еще позднее выпал «слабый» [ъ], а ['Ь] > [э])[ 658 ].

Общая тенденция исторических изменений в фонетике может изменять фонетическую систему в двух направлениях: либо в сторону сокращения количества фонем (основных фонетических единиц языка), либо в сторону их увеличения. Эти две тенденции опираются на два разных явления в наличной фонетической системе; на явления вариантов и вариаций.