Гремящий мост - Владимир Уткин

Тогда решено было обогнуть горы, и много лун тащилось племя к закату, вдоль нескончаемой горной цепи, и вот на пути встала новая преграда — бурливая река.

В растерянности остановились люди: не перебраться им через широкую коварную реку. Они глядели на полосу черных камышей и красную, в отблесках зари, воду, на темно-синий грозный сумрак на краю неба.

Походный порядок нарушился: всем хотелось взглянуть на реку, новое препятствие на пути к цели.

Туча желтой лессовой пыли, поднятая множеством ног, медленно рассеивалась.

Суровый вождь, прищурясь, глядел с высоты носилок вперед, вдаль, и молчал.

О чем он думал?

Издалека шли они. Не раз останавливались переждать зимние холода и трогались по весне дальше, оставив многих соплеменников, кто не выдержал голода, холода и болезней, под завалом камней, в узких каменных пещерах.

Многие погибли в пути от укусов змей, от когтей хищников.

И вот теперь не было им дороги дальше.

А позади широко раскинулась бескрайняя долина, Солнечная долина — желтая ковыльная степь с островами и островками лесов и кустарников.

Что решит вождь?

Гордый Лунь, казалось, дремал. На самом же деле он думал нелегкую думу — как поступить теперь.

Люди измотаны, ноги изранены, и некогда лечить их целебными травами. Козьи шкуры поистерлись, не греют, а скоро, ох скоро наступят холода. На лицах под слоем пыли выражение смертельной усталости и тупого безразличия, и это страшнее всего! Мало охотников осталось, и, значит, нельзя больше рисковать ни одним из них, иначе племя обречено на голодное вымирание. Хорошо еще, подросли мальчишки — Лан, Зор, Кун, Зурр, Дан… Всех даже не вспомнишь.

Самому вождю пора подумать о покое, недалек день, когда призовут его предки: не осталось сил жить.

Он заговорил, не открывая глаз, тихим хриплым голосом:

— Орел, Желтый Клык, Коготь и Мудрый Аун пусть ищут место для зимнего жилища… Черный Ворон на Большом Огне пусть воскурит душистые травы, чтобы отогнать злых дивов.

С опаской оглядываясь на камышовые заросли, на густой кустарник, что курчавился неподалеку, женщины собирали хворост для костра в редкой рощице боярышника и заодно кормились неспелыми, но уже чуть сладковатыми плодами.

У шумливого ручья с чистой студеной водой старая Уруна нащипала душистых трав для Большого Огня.

Глухая женщина, хранительница огня, с головой укутанная в потертую шкуру, бережно поднесла факел к кучке хвороста, беспрерывно лопоча землистыми губами что-то неразборчиво-ласковое.

Костер поднялся выше голов людей, когда Черный Ворон бросил в пламя сноп душистых трав. Клубы белого дыма столбом встали в неподвижном воздухе к белесому угасающему небу.

Глухо, невнятно заговорила пустотелая колода-бумба. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее жрец начал плясать вокруг костра, неуклюже и страшно. Резкими гортанными выкриками отпугивал он злых дивов, нудным, монотонным пением приманивал добрых…

Неожиданно быстро вернулись посланные на поиски зимнего жилища.

— Гордый Лунь, вождь! — сказал охотник Орел. — Мы нашли большую пещеру.

Аун добавил негромко:

— Там есть еще другая пещера, где можно выбить Слово предков и где сами они могут поселиться.

Вождь пристально глянул на Луна.

— Пусть останется рядом только Мудрый.

Люди поспешно удалились от лежанки вождя.

— Ты обрадовал меня, Аун. Добрые дивы повернули свои лица к племени таж… Скоро уходить мне к предкам, хочу знать, успеешь ли выбить Слово, успеешь ли передать мудрые заповеди жрецу?

— Успею, вождь… Не жрецу передам я мудрости предков — он зол и туп. Скажу их смышленому и чистому детенышу, как сказал мне великий Ухо Дива, отец мой.

После долгого молчания вождь ответил:

— Пусть будет так. Полагаюсь на осторожность и мудрость твою… Одно выполни непременно: заповеди не должны умереть вместе с тобой…

Устало опустил Гордый Лунь голову на шкуры и закрыл глаза…

В новом жилище племя разместилось уже глубокой ночью. Ровным пламенем горел небольшой костер в устье пещеры, и рядом чутко дремала глухая. Тут же клевали носом двое охотников, оставленные оберегать сон соплеменников.

Сквознячок из глубины пещеры чуть колебал пламя костра. Наверху, во тьме каменных сводов, глухо, убаюкивающе подвывал ночной ветер. Крупные звезды заглядывали в красноватые сумерки пещеры из черноты безлунной ночи.

Вождь лежал с открытыми глазами. Ему не спалось. Он тихо радовался удачно найденному жилищу. Просторная сухая пещера — надежное убежище от зверей и стужи. Теперь его не так пугало близкое осеннее ненастье, теперь можно отдохнуть, подумать о себе.

Он очень устал. И чуял близость смерти. Но не страх испытывал он, а успокоение при мысли, что скоро переселится в жилище мертвых, встретится с великими вождями племени.

Это будет, он встретится с ними, раз Аун обещал выбить Слово предков.

Старожилы и незнакомцы

Багровый рассвет медленно разгорался в голубой морозной дымке над камышами.

Вожаку не спалось: плохо грела поредевшая к старости шерсть.

Не раз уже поднимался он, чтобы обойти лежку стаи, принюхаться, нет ли опасности, и снова втискивался между спящими собратьями.

В утреннем свете рыжеватая лоснящаяся шерсть молодых зверей отливает медью. Заостренные морды прикрыты пушистыми хвостами. Это стая рыжих волков.

Всего в полроста своих серых лесных собратьев, рыжие волки в дружной стае — грозная сила. Лишь тигру уступают они дорогу да серым волкам, извечным своим недругам, когда те собираются вместе зимнею порой. Но ни тигру, ни серым волкам не отдадут своей добычи, храбро вступят в драку при нападении… Давно ли громадный волк-одиночка, старый враг, пытался отнять у них косулю. Еле ушел. Счастье его, что в решающий момент рыжий вожак поскользнулся и вместо горла вцепился ему в плечо: будет теперь меченым.

Неделю уже отлеживается Меченый в логове, зализывает рану.

Трусливые шакалы стороной обходят лежку рыжих.

Да, сердце у рыжего волка отважное, гордое, не то что у шакалов, жалких прихвостней могучего тигра и злобных серых волков. Рыжая стая живет в густых камышах, на заболоченном мысочке, между шумливым ручьем и рекой. Здесь ей спокойно: тяжелый тигр не рискнет пробраться к лежке по топкой, неверной трясине. Страшнее нет врагов у рыжей стаи.

Дрожа всем телом на сыром холодном ветру, вожак нетерпеливо заскулил, подавая сигнал собратьям, и пошел вдоль ручья.

Надо искать пищу.

Стая потянулась следом.

Выбрались на твердую почву долины, и вожак перешел на трускую рысцу: так теплее.

Ветер услужливо донес запахи тигра и пищи: зверь добыл кабана. Вокруг кружат шакалы, терпеливо ждут остатки от пиршества. Жалкие лодыри и трусы, сами не могут добыть мяса.

Вожак стороной обошел тигра и вдруг увидел старого одноглазого шакала.

Вид у Одноглазого взъерошенный, шерсть на загривке вздыбилась, хвост поджат, с губ падает пена.

Еще бы! В долине новость — в большой норе поселились незнакомые двуногие звери.

Шакал шарахнулся от рыжих волков и поскакал к зарослям, откуда ветер нес запах тигра. Одноглазый искал защиты у могучего зверя. Что-то напугало его. А случилось вот что…

Ночь напролет рыскал шакал возле большой норы, подкарауливая мышей и крыс. Забрезжил рассвет, когда он почуял незнакомый запах. Этот запах манил Одноглазого, сулил обильную еду и пугал, заставляя прижиматься к земле при каждом шорохе.

Врожденное любопытство толкало вперед, к неизведанному. Врожденная трусость заставляла сторониться незнакомого. Любопытство победило.

Осторожно прокравшись сквозь колючие заросли боярышника, Одноглазый ползком преодолел небольшую поляну, покрытую мягкими стеблями высохшей травы, и залег в мшистых корневищах дряхлой орешины.

Отсюда виднелось черное отверстие громадной норы. Старый шакал знал эту нору.

Однажды он ступил робко на холодные камни, в темень пещеры, прислушался к ее мертвой тишине. Чуть тянуло сыростью, но съестным не пахло. Воздух чистый, холодный. Можно убираться восвояси.

В этот момент шакал заметил в темноте зеленоватое светящееся пятно — глаз? Кто прячется там?

Звонкий протяжный крик донесся из черной глубины, и сотни голосов подхватили его: Уи-ит, уи-ит, уи-ит!

Шерсть Одноглазого встопорщилась, он присел от страха на задних лапах, заскулил и попятился к выходу, а потом стремглав бросился прочь.

И вот он снова у лаза в страшную нору. Но теперь оттуда исходит вкусный теплый запах.

Шакал сделал еще несколько скользящих шагов к цели, и тут из темноты дыры появилось незнакомое существо.