Загадать желание - Ольга Кай

– Сейчас попросимся к кому-то позвонить, – я осмотрелась, по-прежнему стараясь не встречаться взглядом с Арисом, и постучала в первую же калитку.

В двух домах нам сказали, что телефон не работает, еще в трех его вообще не было, зато один добродушный мужичок разрешил посидеть во дворе и позвонить родителям, подключив зарядку мобильного телефона к тройнику в летней кухне. Старик жил один, ему было скучно и явно не с кем поговорить. Нажимая кнопки «проснувшегося» телефона, я слышала, как хозяин рассказывал Арису о собственных хитрых способах борьбы с колорадскими жуками, которых, как он уверял, не берет ни одна химия.

Мама взяла трубку сразу.

– Женя! – голос у нее был взволнованный и даже испуганный. – Женечка, у тебя все хорошо?

– Да, мама, все в порядке. Здравствуй. Что там у вас случилось?

– Женя, к нам приходили… Из какого-то ведомства. Сказали, что они занимаются аномалиями. Сначала с Семеном говорили, потом пришли к нам…

– Ма, подожди! – перебила я. День, несмотря на вчерашнюю грозу, был жарким, но мне вдруг стало холодно. – С тобой и папой все в порядке?

– В порядке, – отмахнулась мама. – С нами просто говорили, но знаешь, Женечка, я боюсь…

В телефоне щелкнуло, короткие гудки резанули ухо. Испугавшись по-настоящему, я хотела перезвонить, но мобилка вдруг запиликала. Звонила не мама, номер не определялся. Я колебалась несколько секунд, потом нажала кнопку.

– Добрый день, – произнес приятный мужской баритон. – Простите, что прервали ваш разговор, но время не терпит.

– Здравствуйте, – собственный голос показался чужим. Горыныч мгновенно потерял интерес к рецепту отравы от медведок, который ему пересказывал хозяин, и подошел ближе. – Где мои родители?

– Вероятно, дома. Или на работе, – ответил голос. – Скажите, вы действительно видели человека, который изготовлял так называемые шары желаний?

– А с кем я говорю?

Собеседник представился, назвал имя и должность, которые звучали вполне обыкновенно, и я тут же их забыла, не уцепившись памятью за нагромождение серых слов. Чуть отодвинула трубку от уха, и Арис, а также заинтересовавшийся происходящим мужичок слышали каждое слово моего собеседника. Тот повторил вопрос.

– Да, я его видела.

– Сможете узнать?

– Узнать? – руки задрожали. Я недоверчиво посмотрела на Горыныча, пытаясь понять, слышал ли он то же самое. – Вы его нашли?

– Где вы сейчас находитесь? – мой вопрос проигнорировали. – Скажите адрес, к вам подъедут.

На сомнения времени не оставалось. Рассудив, что запереть нас ни в тюрьму, ни в психушку никто не сможет, ведь сидеть взаперти мы будем ровно столько, сколько продержится аномалия, решили рискнуть.

Хозяин не возражал, чтобы мы подождали у него во дворе, и даже угостил нас печеньем с молоком – видно, рад был нежданному приключению. Только и мне, и Арису было не до еды.

Надо же… нашли. Да мы и рассчитывать не могли на такую удачу! Я успела перезвонить маме, удостовериться, что с ней все хорошо, сообщить о разговоре – на всякий случай. А минут через сорок у калитки остановился милицейский джип с погашенной мигалкой на крыше.

Деревья мелькали за окном, проплывали поля. Где-то вдалеке, в облачке туманной пыли, двигался комбайн.

Молодые ребята в милицейской форме – водитель и его напарник – попробовали уговорить нас спрятать сумки в багажник. Безуспешно. И теперь поглядывали на нас с Арисом: один то и дело оборачивался, второй – подозрительно зыркал в зеркало заднего вида. Вряд ли они бы согласились остановить машину по требованию своих странных пассажиров, и я надеялась, что если в этой аномалии есть бреши, они не попадутся нам по дороге.

Джип проехал по мосту и снизил скорость.

Райцентр отличался от окружающих его сел лишь тем, что кое-где здесь были трех-четырехэтажные дома, пара фабрик, куда больше магазинов и настоящий кинотеатр, в котором крутили фильмы двухгодичной давности. Автомобиль свернул с широкой улицы, въехал в тихий дворик и остановился перед небольшим зданием белого кирпича с ярко-синим крылечком, железной дверью и решетками на окнах. Парень, сидевший рядом с водителем, вышел первым, поднялся на крыльцо и, открыв дверцу, повел нас вдоль унылого коридора с выкрашенными серо-зеленой краской стенами и пузатыми кактусами на узких подоконниках.

Коридор упирался в обитую стареньким дерматином дверь.

– Сюда, пожалуйста…

Петли скрипнули, я на миг затаила дыхание, опасаясь спугнуть удачу.

Как он будет выглядеть – стеклодув? Все в той же клетчатой рубашке, со старенькой сумкой на плече? И – будет он один или придется угадать его из нескольких, как это делают на опознании?

Дверь распахнулась.

Просторный кабинет – немного мебели, горшок с пышным хлорофитумом на высоком деревянном шкафу. Кресло за письменным столом пустовало, как и стулья под стенкой. Никого…

– Вам придется немного подождать, – сказал наш провожатый и замер у двери, не собираясь выходить или позволить это сделать кому-то из нас.

Арис неторопливо обошел комнату, словно от нечего делать разглядывая ряд папок на длинных полках, канцелярский набор на столе, старенький пузатый монитор с покрытым пылью экраном, рыжие гроздья калины за окном, а парень в форме следил за ним и хмурился – то ли любопытства не одобрял, то ли ждал подвоха.

Наконец Горыныч опустился на стул – так, чтобы видеть и нашего сторожа, и коридор, и комнату. А я, остановившись у окошка, смотрела на улочку, по которой изредка проезжали автомобили… Однажды мы уже ждали – сидели вместе с Арисом в уличном кафе за пластмассовым столиком. Ждали только затем, чтобы увидеть жалкого, перепуганного, похожего на бродягу старичка, и услышать, что он не знает, как исправить собственные ошибки, как спасти свой мир и вернуть людей, попавших туда по его вине.

– А что, если он не сможет помочь? – прошептала я. Обернулась.

– Тогда и подумаем, – отозвался Горыныч, взглядом указал мне на стул напротив, но я чувствовала, что все равно не усижу на месте, и лишь покачала головой.

Минут через десять в коридоре послышались голоса, шаги. Какие-то люди прошли мимо приоткрытой двери, поздоровались с караулившим нас парнем, заглянули внутрь. Но никто не вошел.

– Да когда же наконец!..

Я отвернулась к окну.

Середина лета, солнце жарит вовсю, а руки дрожат, словно от холода… Машины едут по дороге – мимо, мимо. Как назло, ни одна не свернет во двор! И так все спокойно вокруг, словно замерло, нежится под теплыми лучами. Жизнь идет своим чередом, и мало кому есть дело до потерявшихся в другом мире людей, до аномалий и медленно растущей Пустоши. Разве что тем, чьи близкие, как мы с Алиной, однажды не вернулись из Иванцово. Или разбили шар желаний, купленный у самого обычного на вид уличного торговца. Вот как Арис. Но он выжил. Двенадцать лет в чужом мире. А сколько таких же, как он, мальчишек и девчонок, не протянули и года? Слишком чуждые, слишком странные, с непонятными, нечеловеческими умениями… Сколько раз, глядя на фотографии в Семеновом ноуте, Горыныч произнес слово: «погиб»? Много, очень много.

– Хорошо бы его действительно нашли, – бормочу, и в этом высказанном вслух пожелании надежды меньше, чем предвкушения злого удовлетворения. Не мести – до этого мне далеко – но хоть какой-то справедливости.

Арис подходит, берет меня за руку, и я сжимаю его ладонь, пытаясь унять тревогу. Прислониться бы, положить ему голову на плечо… Рассеянный взгляд цепляется за паутинку у подоконника и в то же время слуха касается далекий рокот, чужой в этой мирной тишине, но очень знакомый.

Гул становился все громче и постепенно приближался. Арис, хмурясь, смотрел в окно, пытаясь понять, что происходит, оглянулся на «сторожа» и, наконец, спросил меня:

– Что это?

– Вертолет.

Арис хмыкнул удивленно и заинтересованно. Рокочущий гул прокатился над крышей, но в это окно не видно было, как вертолет приземляется где-то за зданием. Шум стих, Горыныч разочарованно вздохнул. В те годы, когда он был еще школьником, вертолеты у нас оставались редкостью, и мало кто мог похвастать, что видел их вблизи.

Из-за двери вновь донеслись голоса, шаги. Мы с Арисом обернулись, и я поспешно отпустила его руку.

Казалось, по коридору шла толпа, но на пороге кабинета появился один единственный человек: лет сорока пяти, в тонкой шведке цвета топленого молока и строгих темных брюках.

– Добрый день, – он притворил за собой дверь, оставив «сторожа» снаружи. В тишине слишком громко щелкнула «собачка». – Прошу прощения, что заставил вас ждать, мне пришлось добираться издалека.

Мужчина обошел стол, положил на него коричневую кожаную папку и еще раз представился:

– Андрей Петрович Кожухов, – и в глазах, и в голосе читалась усталость. – Так… Евгения, вас я знаю. А вы, – он глянул на Ариса, – Ясенев Валентин Дмитриевич, верно?