Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана

— Неужто? — весело и чуть свысока отозвался южанин, и пояснил:

— Любой настоящий мастер разговаривает с тем, что держит в руках. Ты не видела, какие вещицы создают из камня в Астале.

— У меня подруга из квартала резчиков, — Соль порозовела, — Ты прав.

Вроде и обидного не сказал, а чувство, словно учителю не смогла ответить урок. Досада холодком разлилась по жилам — неужто сын юга будет объяснять ей, что правильно? И, не желая показать неловкость, спросила:

— Значит, ты мастер по камню?

— Я работал с ним, — Тахи присел на край парапета, ограждающий нижний уровень площадки от верхнего. — С нефритом, серым, как твои глаза. Такой не добывают у вас.

— И с серебром ты умеешь работать?

— Нет. У нас многие не любят его — напоминает про браслеты уканэ. А по мне лучше золота.

— Но как ты мог узнать камни? Разве ты не из воинов свиты?

— Я не родился среди людей Рода, которому служу. Меня забрали в детстве, сочтя, что из меня может выйти толк. Но я многое запомнил, и потом занимался поделками уже для себя.

— Тебя забрали силой? — Соль представила ребенка, которого уводят от матери…

— Нет, любые родители будут рады устроить судьбу сына или дочери. Хотя большинство синта все же идут по стопам отцов. Ты смотришь… словно жалеешь меня, — Тахи взял руку девушки; так естественно это вышло, что Соль, поначалу едва не вскрикнув, не нашла в себе силы отнять ее.

— У вас… принято касаться друг друга просто так? — неловко спросила она. Южанин не скрыл удивления:

— Да, почему бы и нет? Через кожу чувствуешь человека куда вернее.

— А взгляд разве мало говорит?

— Может и обмануть. Это всего лишь глаза — ты же не говоришь волосами.

— Ну, растрепана или нет, говорит о многом, — сильно смутившись, фыркнула Соль, словно пушинку с носа сдувая. — Так я пойду? — неловко и беспомощно выговорила, поняв, что он разглядывает ее и не собирается отпускать руку.

— Куда?

— На… на площадь. Там камни…

— Тут везде камни. Слишком много.

— Ты не понимаешь. Те светятся! — пробормотала совсем пунцовая Соль.

— Покажи? С такой проводницей меня пропустят, я уверен.

— Как можно! Я из Тейит, а ты… Да и солнце уже все равно высоко! Поздно! — с отчаянием сказала Соль.

— Так куда же спешить тебе?

— Прощай! — умирая от собственной грубости, она выдернула руку и помчалась назад, не оглядываясь. Уверена была, что Тахи смеется.

Капелька росы на пушистом листке — маленькая Соль. Веселая, но беззащитная — смотри сколько хочешь, коснуться страшно, вдруг неловко смахнешь с листа. Тахи смотрит. Только смотрит, но взгляд обжигает. Боязно от этого прикосновения, хоть и нет его вроде. Тахи — высокое дерево со смуглой корой, возле которой переливается капелька. Ничего дереву не страшно, разве ураган, какие редко бывают по эту сторону гор, разве пожар лесной? Но Тахи сам из огня. Лицо резкое, словно барельефы старинные.

Ну, зачем ему Соль?

Она только травы собирать умеет в помощь матери, только работу по дому делает — быстро — быстро порхают маленькие руки, легкие ноги переносят с места на место — словно мотылек перелетает.

Зачем южанину северная девочка? У него много чего в жизни было, может, и любимая — была. Но он непонятный… другой. А к загадкам Соль тянется с малолетства.

Теперь к ней наведывались новые сны, по всему — бред, небылица, но страшные. Меднокожие всадники на черных длиннозубых тварях, приносящие пламя; и глаза зверей были алыми, а глаза всадников — цвета шалфея, нежные и дикие. И каждый всадник смеялся, пролетая по улицам Тейит, и золотые зерна слетали с рук, превращаясь в дротики и отравленные шипы.

Но, небо высокое, какими безумно — нежными и беспечными были глаза звериных всадников…

— Если бы ты владела большей Силой, то не привлек бы тебя он, — вздохнула мать. — Чем больше имеешь, тем дальше расходишься. Огонь и камень не могут жить вместе. А ты — ветер, ты и там и там рядом проходишь. Сама никого не касаешься, но и тебя ничто не коснется. Только землей не стань.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему?

— Земля все в себя принимает. Если к южной страсти потянешься, не вернуться назад.

— Мама… он красивый? — нерешительно спросила девушка. — Он не наш… я не знаю, кажется мне или нет…

Лиа отвела взгляд.

— Он не хуже многих. Не хуже твоих друзей — близнецов.

Скоро южане покинут каменную Тейит.

Ой, как быстро бежало солнце по небу, отсчитывая часы и дни…

Тейит, настоящее время

Лачи быстро донесли, к кому приставили полукровку и почему. Следующие два дня глава Хрустальной ветви провел, не выходя из своих комнат, только затребовал все записи о южном посольстве шестнадцати весен назад — и то, что о нем стало известно позже. Когда Саати наконец прорвалась к мужу, который даже не ел все это время, он встретил ее сияющим взглядом.

— Я, кажется, понял, что делать!

Он был счастлив, как мальчишка, после вынужденого сидения дома играющий в мяч с друзьями.

— Мой план был неплох, но теперь… Я просто расцеловать готов этого Огонька за то, что он вспомнил какую-то птичку и похож на дочь Лиа!

— Так ты не веришь, что он и есть…

— Неважно, на самом ли деле он ей внук. Больше того — может, лучше, если он так ничего и не вспомнит. В любом случае, это вряд ли нам помешает. Понаблюдаем пока. Жаль только, Лайа сидит на своих попытках пробудить его память, как несушка на яйцах, — сказал Лачи жене. — Если бы не странная история шестнадцать весен назад, будь полукровка родней хоть десяти таких целительниц, какая разница. Но вот кто и зачем закрыл его прошлое… Лишь бы Лайа, узнав наконец это — а она узнает — не совершила какую-нибудь оплошность.

**

Астала

Над излучиной Читери в сиреневом мареве скользили три продолговатых облачка. Легкие, грациозные, как и полагается облакам. Любопытные, полупрозрачные.

Заметив их, человек приоткрыл рот и застыл, будто врос в землю. И лишь когда незваные гости подлетели совсем близко, заорал и помчался, не разбирая дороги, прочь от излучины.

Женщины полоскали белье в реке, слышали крики, и, напуганные вертели головами по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Потом одна пальцем указала на небо. Другая отмахнулась и снова взялась за стирку, пока облачко не спустилось ниже и не зависло неподалеку от женщин. Тут младшая попросту ухватила подругу за руку и потащила в сторону, и облачко чуть сдвинулось в сторону и будто лизнуло воздух — через миг от корзины остались щепки, а разбросанное белье закачалось в воде, устремилось вниз по течению.

Новость, что на окраине появились “перья”, достигла первыми тех из Сильнейших, кто находился поблизости. Кайе с несколькими сопровождающими первым оказался на месте.

— Куда смотрели стражи селений?

— “Перья” давно не появлялись на юге…

Несколько человек завороженно наблюдали за легкими покачиваниями “перьев”. Синта, они не были напуганы — либо не показывали страха, в отличие от простых жителей, столпившихся поодаль.

— Я видел пару… в пути, — тихо откликнулся Кайе.

— Летят… кто их поймет, свернут или нет. — Небесные гости покачивались над излучиной, очень медленно продвигаясь вперед. Только что они закончили с любопытством плавать вокруг покинутого хозяевами домика, разломав его на части, как ребенок разламывает игрушку — без злобы, с наивным любопытством желая понять, не прячется ли что у нее внутри.

— На севере их много — может, не тронут. Там с ними живут.

— Нет, — юноша качнул головой. — Смотри — развалины. Скоро “перья” пролетят над другими домами…

— Это окраина, и не наша, — произнес один из спутников. — А дальше — кварталы бедноты. Ничьи. Пусть плывут. Если и уничтожат, не страшно, а если свернут — подумаем, как поступить.

— Если поздно не будет, — раздался негромкий голос.