Тайная доктрина. Том III - Елена Блаватская

Благодаря целиком ошибочным концепциям о восточной мысли и незнанию о существовании эзотерического ключа к внешним буддийским фразам, Бюрнуф и другие крупные ученые из таких утверждений – которых придерживаются также ведантисты – как «мое тело не есть тело» и «я сам не есть мое я», пришли к выводу, что вся восточная психология обоснована на непостоянстве. Кузин, например, читая лекции по этому предмету, приводит два следующих положения, чтобы доказать, основываясь на авторитете Бюрнуфа, что, в отличие от брахманизма, буддизм отвергает вечность мыслящего принципа. Вот они:

1. Мысль, или Дух [690] – ибо способность неотличима от субъекта – появляется только вместе с чувствованием и не переживает его.

2. Дух сам не может овладеть собою, и, направляя внимание на себя самого, он извлекает из этого только убеждение в своем бессилии увидеть себя другим, нежели последовательным и преходящим.

Все это относится к Духу воплощенному, но не к освобожденному Духовному Я, над которым Майа больше не имеет власти. Дух не есть тело, поэтому востоковеды сделали из него «никого» и ничто. Исходя из этого, они объявили буддистов нигилистами, а ведантистов – последователями религии, в которой «Безличный (бог) при исследовании оказался мифом»; их конечная цель описывается как

Полное угасание всех духовных, ментальных и телесных сил путем погружения в Безличное.[691]

ОТДЕЛ XLVI

НИРВАНА – МОКША

Эти несколько сентенций, приведенные в нашем тексте из одного из сокровенных учений Гаутамы Будды, показывают, насколько неуместен эпитет «материалист», когда он прилагается к Тому, Которого две трети из признаваемых великими адептами и оккультистами в Азии считают своим Учителем, независимо от того, под именем Будды или Шанкарачарьи. Читатель вспомнит только что процитированные слова, которые, по утверждению тибетских оккультистов, были сказаны Буддой Сангияс (или Фо): во вселенной имеются три вечные вещи – Закон, нирвана и Пространство. Буддисты Южной церкви, с другой стороны, заявляют, что Будда считал только две вещи вечными – акашу и нирвану. Но так как акаша есть то же самое, что и Адити,[692] и обе переводятся словом «Пространство», то и нет никакого расхождения, поскольку нирвана, так же как и мокша, есть состояние. Затем, в обоих случаях великий мудрец из Капилавасту объединяет эти два, также как и три, в один вечный Элемент и заканчивает, говоря, что даже «Тот Один есть Майа» для того, кто не есть Данг-ма, совершенно очищенная Душа.

Весь этот вопрос опирается на материалистические неправильные представления и незнание оккультной метафизики. Для человека науки, который рассматривает пространство, как просто ментальное представление, как концепцию чего-то существующего pro forma и не имеющего реального бытия вне нашего ума, – пространство per se есть поистине иллюзия. Он может заполнять беспредельное межзвездное пространство «воображаемым» эфиром, и тем не менее Пространство для него есть абстракция. Большинство метафизиков Европы так же далеки, смотря с чисто оккультной точки зрения, от правильного понимания «пространства», как и материалисты, хотя неправильные концепции обоих, конечно, весьма разнятся.

Если, держа в уме философские воззрения древних по этому вопросу, мы будем сравнивать их с тем, что теперь называют точной физической наукой, то обнаружим, что эти две не сходятся только в выводах и названиях и что их постулаты те же самые, если сведены к их наиболее простому выражению. С начала человеческих эонов, с самой зари оккультной мудрости те регионы, которые люди науки заполняют эфиром, исследовались Провидцами всех веков. То, что мир рассматривает просто как космическое Пространство, как абстрактное представление, – индусские риши, халдейские маги, египетские иерофанты считали, каждый и все, единым вечным Корнем всего, ареной всех Сил природы. Это – источник всей земной жизни и обиталище для тех (нам) невидимых видов существования – реальных существ, как и только их теней, сознательных и бессознательных, разумных и бесчувственных – которые окружают нас со всех сторон, которые наполняют собою атомы нашего космоса и не видят нас, как и мы не видим и не ощущаем их нашими физическими организмами. Для оккультиста «пространство» и «вселенная» синонимы. В пространстве имеется не Материя, Сила или Дух, но все это и гораздо больше. Это Единый Элемент и Anima Mundi – Пространство, акаша, астральный свет – Корень Жизни, которая в своем вечном, беспрестанном движении, как вдох и выдох беспредельного океана, эволюционирует, чтобы снова поглощать все, что живет, чувствует, думает и имеет бытие в нем. Как сказано о вселенной в «Разоблаченной Изиде», это есть:

Комбинация тысяч элементов и все же выражение единого Духа – хаос для чувств, космос для разума.

Таковы были воззрения на этот предмет всех великих философов древности, начиная от Ману до Пифагора, от Платона до Павла.

Когда растворение – пралайя – достигло своего конца, Великая Сущность – Пара-Атма или Пара-Пуруша – Господь, существующий от себя, от которого и через которого все стало быть и будет решил эманировать из своей собственной субстанции различных тварей.[693]

Мистическая декада 1 + 2 + 3 + 4 = 10 является выражением этой идеи. Один – это Бог,[694] Два – материя, Три – комбинация Монады и Дуады (единицы и двойки), несущие в себе природу обоих, есть феноменальный мир; Тетрада или форма совершенствования, выражает пустоту всего, а Декада или сумма всех включает в себя весь космос.[695]

«Бог» Платона есть «Вселенская мыслеоснова», и Павел, говоря, «Все из него и через него, и в нем», несомненно, имел в своем глубоком уме в виду Принцип, а не Иегову. Ключ к пифагорейским догмам является ключом к каждой великой философии. Это общая формула единства во множестве, Единого, выявляющего многое и насыщающего Все. Это архаическая доктрина Эманирования в нескольких словах.

Спейсипп и Ксенократ верили, подобно своему великому Учителю Платону, что

Anima Mundi, или мировая душа, не была божеством, но проявлением. Эти философы никогда не думали об Едином как о живой природе. Единый не существовал в таком смысле, как мы понимаем этот термин. До тех пор, пока он не соединился со многими – эманированными существованиями (монадой и дуадой) – ни одно существо создано не было. Τίμιον, почитаемое – нечто проявленное, обитает в центре как и в окружности, но это только отражение божества – мировая душа. В этой доктрине мы находим дух эзотерического буддизма.[696]

И это есть дух эзотерического брахманизма и также ведантистов Адвайты. Два современных философа, Шопенгауэр и фон Гартман, преподают те же самые идеи. Оккультисты говорят, что:

Психические и эктенические силы, «идеомоторные» и «электробиологические силы», «латентная мысль» и даже «бессознательная мозговая деятельность» – все эти теории могут быть сгущены в два слова: каббалистический астральный свет.[697]

Шопенгауэр только синтезировал все это, назвав его «волей», и выступил против людей науки с их материалистическими воззрениями, как впоследствии поступил и фон Гартман. Автор «Философии бессознательного» называет их воззрения «инстинктивным предрассудком».

Далее он наглядно показывает, что никакой экспериментатор не может иметь дела с именно материей, а только с силами, на которые он делит ее. Видимые воздействия материи есть только воздействия сил. Поэтому он заключает, что то, что называют материей, есть ничто другое, как совокупность атомических сил, для обозначения которых употребляется слово «материя»; вне такого применения для науки слово материя лишено смысла.[698]

Боюсь, что это в той же мере относится и к другим терминам, с которыми мы имеем дело, – «пространство», «нирвана», и т. д.

Смелые теории и мнения, выраженные в трудах Шопенгауэра, весьма отличаются от теорий и мнений большинства наших ортодоксальных ученых.[699] «В действительности», замечает этот отважный мыслитель, «нет ни Материи, ни Духа. Склонность к гравитации в камне столь же необъяснима, как мысль в человеческом мозгу... Если материя может – никто не знает почему – падать на землю, то она также может – никто не знает почему – думать... Даже в механике, как только мы вторгаемся за пределы чисто математического, как только мы доходим до непостижимого сцепления, гравитации, и т. д., мы сталкиваемся лицом к лицу с феноменами, которые для наших чувств столь же таинственны, как воля и мысль в человеке: мы оказываемся перед лицом непостижимого, ибо такова каждая сила в природе. Где же тогда та материя, которую вы все притворяетесь так хорошо знающими, и из которой – будучи так знакомыми с ней – вы выводите все ваши заключения и объяснения, и приписываете ей все?.. То, что может быть полностью охвачено нашим рассудком и чувствами, есть только поверхностное, они никогда не могут дойти до истинной внутренней сущности вещей. Таково было мнение Канта. Если вы считаете, что в человеческой голове имеется своего рода дух, то вы обязаны признать то же самое и в камне. Если ваша мертвая и совсем пассивная материя может проявлять склонность к гравитации или, подобно электричеству, притягивать и отталкивать, и искриться, то она также, как и мозг, может думать. Короче говоря, каждую частицу так называемого духа мы можем заменить эквивалентом материи, и каждую частицу материи заменить духом... Таким образом, вовсе не христианское деление всего сущего на материю и дух есть то, что можно назвать философски точным; но только тогда это будет философски точно, если мы поделим сущее на волю и проявление, каковая форма деления не имеет никакого отношения к первой, ибо она одухотворяет все: все то, что в первом случае реально и объективно – тело и материю – она преображает в представление, и каждое проявление – в волю».[700]