Цмцерон - Пьер Грималь

О каком попутном ветре идет речь? По всему судя, о распаде триумвирата. Красс погиб; Помпей, связанный по рукам и ногам проконсульским империем, не может вступить в Рим; Цезарь — во власти превратностей войны; самый подходящий момент сенату вновь взять па себя руководство государственными делами, считает Цицерон. Достаточно устранить Клодия, и общественная жизнь вернется в обычное русло. Вскоре выяснилось, что надеждам Цицерона не суждено сбыться.

В весенние месяцы этого года Цицерон объезжает свои виллы. В апреле живет некоторое время в Кумах, где его навещает Помпей; о чем они говорили, мы не знаем, известно лишь, что Помпей казался веселым и довольным. Через несколько дней Цицерон уже в Формиях. Тирон, старый верный секретарь нашего героя, заболел, и настолько серьезно, что не смог дальше сопровождать оратора, и остался на Формийской вилле. Цицерон пишет ему письма, полные глубокой искренней привязанности: до тех нор пока мы будем в разлуке, говорит он Тирону, я не смогу притронуться ни к одной книге. Он не в состоянии вернуться к начатым работам, то есть к трактату «О государстве» и уже, по-видимому, к диалогу «О законах». В письмах нет никакого преувеличения. Тирон был постоянным сотрудником, чем-то несравненно большим, чем секретарь в современном смысле слова, и Цицерон обращался к его помощи ежеминутно. В те времена литературное произведение создавалось скорее в ходе беседы, а не писания. Каждую фразу, прежде чем секретарь заносил ее на табличку, обсуждали, взвешивали. Такой способ работы предполагал определенную интеллектуальную близость между автором и помощником, который в то же время играл роль первого читателя. Тирон был другом Цицерона в самом полном и точном значении слова. Болезнь Тирана волновала оратора, и он, не стесняясь, с нежной откровенностью пишет другу о своей тревоге. В ту пору Тирон юридически еще раб, но вскоре он получил волю и сделал чрезвычайно много для посмертной славы своего теперь уже патрона.

Во второй половине года политическое положение лучше не стало. Выборы, как и в предыдущем году, бесконечно откладывались под тем или иным предлогом, так что опять в декабре Рим не имел еще консулов. Помпей как обладатель проконсульского империя был единственным магистратом с законными полномочиями, хотя они и не распространялись на сам город. Осенью 53 года Цезарь, вернувшийся с армией в Равенну на зимние квартиры, сразу оценил положение и опасности, которые оно таило. Полагая, по-видимому, что еще не настало время порывать с Помпеем, и надеясь избежать открытого конфликта, который неминуемо перерос бы в гражданскую войну, он решил выдать за Помпея свою внучатую племянницу Октавию. Октавия была замужем за Гаем Клавдием Марцеллом, но Цезарь рассчитывал расторгнуть их брак «по государственным соображениям». Сам Цезарь собирался развестись с Кальпурлией, дочерью консула 68 года Пизона, и жениться на Помпее — дочери Помпея. Помпея была помолвлена с Фавстом Суллой, сыном диктатора, но и помолвку Цезарь, видимо, собирался отменить. Помпей, однако, не согласился на подобную комбинацию и женился на Корнелии, дочери Публия Корнелия Сципиона Назики, который в результате усыновления вошел в семью Цецилиев Метеллов. Как мы уже упоминали, Корнелия — жена Публия Лициния Красса, сына триумвира, овдовела в июне 53 года. Когда завершился положенный срок траура, весной 52 года она вышла за Помпея. Биограф Помпея уверяет, что старого полководца пленили красота и скромность молодой вдовы; наверное, стоит указать еще по крайней мере на две возможные причины: несмотря на возраст (он приближался к шестидесяти). Помпей постоянно искал женской любви, а, кроме того, был не прочь породниться с одной из самых древних и знатных семей Рима.

Если верить Светонию, именно с этого времени Цезарь стал готовиться к захвату власти, учитывая и возможность гражданской войны. Историки любили торопить события, но в данном случае действительно союз между Цезарем и Помпеем исчерпал себя и явно шел к концу. Цезарь старался добиться поддержки возможно большего числа сенаторов; направо и налево раздавал он деньги в долг под очень умеренные проценты, а подчас и вообще без них; каждый, кто навещал его в ставке, будь то всадник или простой гражданин, возвращался облагодетельствованный. Благосклонностью Цезаря могли похвастаться даже отпущенники, даже рабы. Главной его опорой по-прежнему оставался Публий Клодий. Это был единственный человек, способный сорвать планы Помпея, если, впрочем, верить, что старый полководец действительно стремился вернуть государство в русло нормальной политической жизни.

В начале 52 года, точнее — 20 января, произошло событие, окончательно разрушившее хрупкое равновесие, на котором Цицерон надеялся основать нормальную деятельность государства. В тот день Милон ехал в сопровождении жены и телохранителей в Ланувий, где был жрецом одного из местных культов, и на Аппиевой дороге недалеко от Бовилл повстречал Клодия, который возвращался в Рим также в окружении толпы подручных. Когда процессии разъезжались, между людьми Милона и Клодия возникла перепалка, а потом и драка. Эскорт Милона одержал победу, сам Клодий был ранен, рабы отнесли его в соседнюю харчевню, а там по приказанию Милона его прикончили. Вечером тело Клодия привезли в Рим; зрелище обезображенного трупа, вопли Фульвии, вдовы, вызвали подлинное восстание сторонников Клодия и всего римского плебса. Тело сняли с носилок, поместили в курию и подожгли здание, чтобы курия стала погребальным костром человека, павшего, по убеждению толпы, жертвой сенаторов. Сенаторы собрались на Палатине в одном из храмов, избрали интеррекса и единственным законным магистратам, то есть Помпею и народному трибуну, вручили полномочия по проведению в жизнь сенатусконсульта о чрезвычайном положении. Помпей получал право проводить набор войск по всей Италии. Начались переговоры между Помпеем и Цезарем, последний требовал наказания Милона — не столько, по-видимому, из любви к законности, сколько из опасения, что Милон может стать вожаком римской толпы и склонить ее на сторону Помпея. Между триумвирами началась торговля. Сенаторы предлагали избрать Помпея единоличным консулом, без коллеги, трибуны же настаивали, чтобы коллега был и чтобы им стал Цезарь. Осуществить последнее предложение не пришлось, так как в эти дни началось общее восстание галльских племен и командующему необходимо было присутствовать в провинции. Цезарь соглашался не претендовать на консульство текущего года, но требовал взамен согласия сената на заочное выдвижение своей кандидатуры сразу после' завершения срока командования в Галлии. Фактически, пока суд да дело, Помпей получал реальную власть, Цезарь же — только обещание, которое, быть может, не так уж обязательно было и выполнять. Став единоличным консулом, Помпей провел два закона — о насилии и о происках; на их основе Милона могли немедленно предать суду. Суд состоялся 4 апреля, председательствовал Луций Домиций Агенобарб. Здание было оцеплено солдатами, готовыми отбить натиск банд Клодия. Цицерон, единственный из защитников, выступил с речью. Поэтому остальные адвокаты Милона, среди которых был и Гортензий, выступать отказались. Солдаты окружили трибунал, и Цицерон, как говорят, чувствовал себя не в своей тарелке. Растерянность, всегда мешавшая ему в начале речи, на этот раз оказалась особенно сильна. Плутарх так описывает происходившее: Цицерон прибывает на форум в носилках и видит — вооруженные солдаты заполнили всю площадь, Помпей возвышается над толпой, сидя в курульном кресле консула перед входом в эрарий Сатурна. Язык не слушался оратора, речь оказалась неуверенной, неубедительной, несравнимой с прежними его речами. Писцы-стенографы записали речь. Квинтилиан держал ее в руках и назвал в отличие от отредактированного и опубликованного текста oratiunculа, то есть «речью-коротышкой». Милон был осужден. Два других процесса, возбужденных против него в то же время по законам о происках и незаконных сообществах, имели тот же исход.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});