Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

- У меня есть полномочия для этих переговоров, но как высокому посланцу капитула, мне положена свита из двенадцати человек, надеюсь, вы позаботитесь о том чтобы честь Храма не была унижена.

С этими словами шевалье дал коню шпоры и поскакал по тропинке, кружным путем выводящей к площади, перед висячим мостом замка.

Барону пришлось в самом спешном порядке, проявляя торопливость, почти роняющую его достоинство, отряжать рыцарей для сопровождении посланца графа де Ридфора. Когда копыта лошадей брата Реми и его оруженосца гулко цокали по кедровым брусьям подвесного моста, богато разодетые рыцари спускались по лесистому склону, оставляя в спешке куски своих белых плащей на иглах злого ливанского можжевельника.

Де Труа дал себя догнать под сводами надвратной башни. Де Бриссон отрядил для помощи брату Реми барона де Каванье. Для военных действий против ассасинов назначалось сразу пять или шесть равноправных военачальников, чтобы один удар кинжала не мог обезглавить армию. Внутри этого совета военачальники распределяли обязанности, барону де Каванье как раз надлежало представительствовать.

Де Каванье был посвящен в отношения между де Бриссоном и братом Реми и, зная, что высшие сферы орденской политики покрыты суть тьмою египетской, предпочитал держаться нейтральной позиции. Последний разговор он слышал и прекрасно знал, что именно было заявлено Синану. Так что объяснять ему ничего не было нужно. В дополнение ко всему сказанному, сей тамплиер был весьма представителен внешне, посольская роль была как раз по нему.

Приняли посольство скромно, без демонстрации в пышном саду, без каких бы то ни было эффектов. Обыкновенная, просторная комната с хорошо оштукатуренными стенами. Свет в нее падал через отверстие в потолке. Гостям предложили неудобные табуреты без спинок, но с подлокотниками. Сеид Ага, человек без мизинцев, и еще двое молчаливых ассасинов в длинных белых халатах, поклонами поприветствовали прибывших и, извинившись, сообщили, что придется подождать. Имам Синан будет скоро. "Он уже в пути".

- Он что с небес спускается? - недовольно пробурчал кто-то из рыцарей, кажется немец Леопольд фон Грау.

Наконец имам явился из левой сводчатой двери. "Постарел", - была первая мысль брата Реми, жадно разглядывавшего своего бывшего господина. Второй его мыслью было, что он сам, пожалуй изменился еще больше. Ну что ж, у времени нет друзей, так говорят персы и они правы.

Де Труа поместился во втором ряду сидящего посольства и не снимал с головы своего капюшона. Пока раздавались приличествующие случаю приветствия, он раздумывал над тем, как дать Синану понять что он, Исмаил, здесь.

Имам сделал знак и ему подали свиток, в котором находился составленный братом Реми текст.

- Весьма огорчительно, что мы, исмаилиты и тамплиеры, создавшие столь похожие духовные ордена, вынуждены решать наши дела подобным образом. Мы понимаем, что не одно лишь недоразумение тому причиной. Возможно, что и чей-то умысел злой виною многому. Во имя дальнейшей нашей дружбы, мы признаем нашу часть вины. Мы найдем и накажем зло-умысливших и понимаем, что это не вся цена, которую мы обязаны заплатить за восстановление прежней дружбы.

Говоря эти слова, Синан медленно обводил взглядом сидящих перед ним бородачей в железных одеждах. Не все члены посольства были посвящены в тайные тамплиерские мистерии, поэтому для них слова этого мусульманина о каком-то едином Боге, о родстве орденов и прочем в том же роде, были непонятной дичью. И хотя этот человек с опущенным веком владел лингва-франка вполне сносно, они решили, что он употребил неправильные слова.

В конце своей туманной речи Старец Горы заметил, что двадцать тысяч мараведисов ежегодно сумма не просто очень большая, но несуразная, и пообещав ее заплатить, он только ввел бы в заблуждение высокое посольство. Речь его была плавной, связной, но вел он себя так, будто все-таки не полностью присутствует в этом мире, что основная часть души его парит в местах невидимых и недоступных. Мирские дела, даже в виде ГРУД золота, лишь досадная помеха для отправления Дел высших и чистых.

Сеид Ага и остальные ассасины, с привычно сосредоточенным выражением лиц, внимали решениям имама, словно тихо блаженствуя от соседства с таким источником святости. Как ни странно, некий род одури стал нападать и на франков и на немцев, сидевших напротив него. Длинное говорение вообще, а уж продуманное длинное говорение, особенно, обладает гипнотическим действием. Впоследствии, обмениваясь впечатлениями об этом разговоре с бароном де Каванье фон Грау высказал мнение, что дело было не только в словах. Кажется что-то было подмешано в воздухе ведь ходят слухи, что ассасины специалисты по части дурманящих средств.

В один из моментов брат Реми осторожным движением, чтобы не спугнуть говорившего, снял капюшон и, слегка наклонившись влево, выставился из-за плеча де Каванье, за которым скрывался. Он ловил взгляд Синана. Имам, как ни невнимательно он глядел в лица оплетаемых словесами жертв, не мог, рано или поздно, обратить внимание на явление неожиданного чудища в рядах посольства. Поначалу это никак не отразилось на том, что он говорил. Поначалу, пока он просто рассматривал эту странную, отталкивающую маску. Но потом, когда брат Реми осторожно, едва заметно улыбнулся, между ними мгновенно возникла связь - узнавание. Второе веко Синана тоже слегка опустилось, отчего выражение лица сделалось менее странным, но более угрожающим.

Старец Горы узнал своего бывшего фидаина.

ГЛАВА ВТОРАЯ

КАРТА ПАЛЕСТИНЫ

Примерно в трех лье к северу от Иерусалима в небольшой цветущей долине между Массирой и Вефилем, стоял один из тамплиерских замков. Имя ему было Агумон. Ни чрезвычайной величественностью, ни сверхъестественной роскошью он не отличался. Может быть, именно поэтому, орденское руководство выбрало его для своей летней резиденции. Впрочем, были и другие причины, о них брат Реми узнал из беседы с братом Гийомом, которая состоялась сразу же после возвращения шевалье де Труа из под стен Алейка. Командующие войском бароны остались там для наблюдения за доставкой денег в счет оговоренной дани, в делах такого рода они не нуждались в контроле.

Брат Реми прибыл в Агумон перед самым рассветом. После короткого двухчасового сна и омовения в замковой купальне, он появился в просторной келье брата Гийома. Они поздоровались приветливо и спокойно, кружева рыцарского обхождения в этой среде были не в чести. Приехавший подробно рассказал о событиях в горах Антиливана и выразил мнение, что в целом, эта война произвела на него странное впечатление. Он сравнил бы ее с шахматной партией, если бы это сравнение не было столь избитым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});