Что известно реке - Изабель Ибаньез

раны хлынула кровь.

— Остановитесь, — крикнула я. — Прекратите!

— Чтобы избежать дальнейшей путаницы, я хотел бы узнать ваше имя, — тихо сказал высокий мужчина. Его голос показался мне настолько знакомым, что волосы на затылке встали дыбом. В ту ночь на Филах было темно. Его лицо было трудно рассмотреть, но я запомнила светлые волосы, сияющие серебром в лунном свете. И его низкий голос.

У меня пересохло в горле. Я не могла вспомнить, когда в последний раз пила что-нибудь.

— Инез Оливера.

— Я понял, — его тон был вежливым. — Значит, не Эльвира Монтенегро? Другая настаивает, что ее зовут именно так, но она может лгать.

Я покачала головой, чувствуя тошноту. С тех пор, как я приехала в Египет, я не раз представлялась именем кузины. Глупая, наиглупейшая ошибка.

— Я та, кого вы ищите. Пожалуйста, отпустите Эльвиру.

— Где твоя мать?

— Я не знаю.

Он поднял руку и ударил меня по лицу. Звук эхом разошелся от стен гробницы. Я почувствовала вкус крови во рту.

Уит ударил локтем по лицу мужчину, что его держал. Он вскочил на ноги, метая молнии глазами.

— Еще раз прикоснешься к ней, и я оборву твою жалкую жизнь.

— Думаешь, ты в выгодном положении, чтобы угрожать? — мягко спросил высокий мужчина. Он дернул головой в сторону своего спутника, который направил дуло пистолета в сторону моего сердца.

Уит замолчал, нахмурившись. И снова трое мужчин в него вцепились.

Высокий мужчина сосредоточил свое внимание на мне.

— Я спрошу еще раз. Где твоя мать?

Я облизала сухие, потрескавшиеся губы.

— Я не знаю.

Он нанес удар в живот, отчего у меня перехватило дыхание. Я наклонилась вперед, в глазах стояли слезы. Уит застонал, возобновив борьбу.

— Еще раз, — тихо произнес высокий мужчина. — Если ты не скажешь, где она, я запечатаю гробницу. Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Где твоя мать?

Я подумывала о том, чтобы солгать. На кончике моего языка вертелась дюжина предполагаемых мест, и мне оставалось только выбрать одно из них, самое далекое—

— Если я узнаю, что ты мне солгала, — произнес он тем же пугающим, тихим голосом. — Я застрелю твою кузину. Где твоя мать, Инез?

Я выпрямилась и вытерла кровь со рта рукавом платья.

— Я не знаю.

Глаза мужчины блестели в свете свечи. Они были теплого коричневого оттенка, цвета хорошо выделанной кожи.

— Как хочешь. Но знай — твоя кузина разделит твою судьбу.

— Отпустите ее! — прокричала я. — Ей ничего не известно, она только приехала. Пожалуйста.

Высокий мужчина проигнорировал меня, а трое других отпустили Уита. Он упал на землю, его лицо было в синяках и кровоподтеках. Вокруг нас раздался звук скрежета камня о камень, комната погружалась во мрак дюйм за дюймом.

А потом наступила тишина.

Мы оказались в ловушке.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я опустилась рядом с Уитом, пытаясь разорвать веревку, но она не поддавалась. Он что-то бормотал, лежа на боку, на утрамбованном земляном полу, прижав длинные ноги к груди. Медленно он открыл глаза. Они были налиты кровью.

— Насколько сильно ты ранен?

— Сильно, — прохрипел он.

— Ты можешь сесть?

— Сейчас нет.

Я придвинулась ближе к его коленям, положив руку ему на бедро. Он что-то проворчал в ответ.

— Они запечатали вход.

— Я слышал, — пробормотал он. — Можешь подойти ближе?

— Зачем?

— Мне нужно посмотреть, что они с тобой сделали.

Голос Уита был убийственным, отчего волосы на моем затылке встали дыбом. Я наклонилась вперед и он, прищурившись, посмотрел на меня. Его налитый кровью взгляд пробежался по каждой черточке моего лица и остановился на опухшей щеке. Ярость исходила от него все более сильными волнами, заряжая воздух вокруг нас.

С его губ слетело грязное ругательство.

Одинокая свеча, оставленная на одном из ящиков, зловеще мерцала, отбрасывая на каменные стены подвижные тени. Если бы нам как-нибудь удалось освободиться от веревок, мы могли бы найти что-то полезное в одном из ящиков или бочек. Стены, казалось, сжимались вокруг нас. Легкие словно сжимали в кулак. Я знала, что нам грозит потеря света и воздуха, но не знала, как много времени у нас осталось. В голове возник образ бегущих песочных часов. Каждый раз, когда я моргала, уровень песка уменьшался.

— Сможет ли одна из моих шляпных булавок проткнуть веревку?

Он покачал головой и медленно сел, застонав.

— Вряд ли. Что еще у тебя спрятано в волосах?

— Боюсь, больше ничего.

Уит посмотрел на свои ботинки.

— Было бы лучше, не найди они мой нож.

— Что нам делать, Уит? — мягко спросила я. — Как нам выбраться отсюда?

— Возможно, у меня получится выпутаться из веревки, — сказал он. — Я был в сознании, когда они завязывали узел, и я отвел локти в стороны, когда они его затягивали.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Есть немного пространства, — он объяснил, мышцы на его руках перекатывались, когда он возился с веревкой. — Если я вытяну один конец и потяну за веревку, двигая запястьями, то смогу немного ослабить натяжение.

— Отличный трюк. Где ты ему научился?

По его лицу пробежала тень печали, словно над ним нависла дождевая туча.

— Друг научил меня на случай, если меня когда-нибудь похитят.

— А тебя похищали?

Прядь волос упала ему на лоб. Мне захотелось убрать ее.

— До этого момента нет, — сказал он.

— Что случилось с твоим другом?

Уит выдержал небольшую паузу перед тем, как продолжить.

— Он умер.

Я хотела узнать больше, но выражение его лица застыло, и инстинкт подсказал мне остановиться. Он стих, работая над веревкой и бормоча одно нецензурное ругательство за другим. В нем не осталось ни грамма привычного обаяния, вместо этого передо мной предстал человек, которому было не чуждо выживание. Опытный боец, не обладающий и малейшей привлекательностью в бальном зале. Это был тот самый Уит, о существовании которого я подозревала все это время; тот человек, которого он скрывал, потому что это бы значило показать себя в самом уязвимом положении. Младший сын с несложившейся военной карьерой.

— Оливера, — прошептал Уит. — Думаю, я сделал это, ей-богу.

Он замер, скидывая веревку с запястий, а затем нагнулся, чтобы развязать мои узлы. У меня голова пошла кругом от облегчения.

— Gracias.

— Пока рано для благодарностей, — сказал он, помогая мне встать на ноги. — Нам еще надо выбраться отсюда, — он посмотрел на рану на своей руке, испачкавшую его льняную рубашку. — Но сперва, не могла бы ты пожертвовать своим подъюбником…

Я наклонилась и оторвала длинный лоскут ткани. Уит взял его у меня и одним плавным движением, при помощи зубов и левой руки, обмотал свою