Гроза на Шпрее - Юрий Дольд-Михайлик

— Не думаю. Он не решится пробыть многие часы в одном помещении с двумя новыми жертвами. Как-никак, но мы в какой-то мере отвлекаем его от мысли о неминуемой расплате за содеянное преступление. И не забивай себе этим голову! Думай только о том, как совершенно естественно держаться, чтобы усыпить его бдительность. Все прочее выбрось из головы.

— Мне трудно примириться с тем, что я должна оставить вас одного. Эрнст никогда мне этого не простит.

— Эрнст станет гордиться тобой, Рут! Ты из нас двоих рискуешь больше. От твоей ловкости зависит все… Сейчас мы идем в провизорскую. Минут пять-десять будем готовить лекарства, потом я пошлю тебя за водой вниз.

Петерсон, как и прежде, продолжал шагать из угла в угол, не зная, куда себя девать.

— А теперь разрешите нам пройти в провизорскую и заняться приготовлением лекарств, — заговорила Рут. — Если вы нам не верите, пойдемте с нами, посидите рядом. Там, кстати, топится камин. Вы можете сесть возле него, разуться и высушить башмаки, а то, глядите, как наследили на чистом полу.

— Девушка права, герр Клуге. Вообще перед дальней дорогой надо, чтобы ноги были сухие. Сейчас принесу вам свои домашние туфли и подкину в камин еще несколько брикетов… А вы поставьте башмаки так, чтобы они сохли изнутри.

Соблазн посидеть у камина был велик. Погода сегодня отвратительная, Петерсон промок и замерз, пробираясь к аптеке проходными дворами сквозь груды развалин. Тем более, что он теперь точно знал — в аптеке нет никого, кроме старика и девушки. Он будет сидеть рядом с ними, и сделать они ничего не смогут. Ключ от двери у него. К телефону он запретил подходить под страхом смерти. Да они, как видно, уже примирились с происходящим и спокойно ждут, пока он сам уберется.

— Ладно, работайте, черт с вами, — буркнул Петерсон и направился в провизорскую вслед за Рут и стариком.

Ленау приоткрыл дверцу кафельного камина и забросил туда несколько брикетов. Синий огонек пламени облизал их.

Петерсон, развалясь, уселся у огня, стащил ботинки, сунул ноги в тапочки, которые, конечно, оказались ему малы, и, сидя в кресле, покачивал их, придерживая пальцами ног.

Ленау подошел к одному из шкафов, вынул кучу всяких порошков, бутылочек, тюбиков. Рут в это время поставила на стол миниатюрные аптечные весы, расставила различные колбочки, ступочки, коробочки, баночки и пустые бутылочки.

Потом они уселись за длинный рабочий стол и стали что-то растирать, отвешивать, отмерять, взбалтывать.

Несмотря на фенамин, Петерсона от этой тишины одолевала дремота, он героически боролся с ней, но по временам все же клевал носом, вздрагивал и снова начинал раскачивать тапочки.

Для полного спокойствия он положил пистолет на стул, придвинув его вплотную к своему креслу.

— Герр Клуге, — донесся до Петерсона сквозь дрему голос Ленау, — можно, я пошлю Рут согреть воды и принести сюда? Нам это надо, чтобы приготовить микстуры, без этого невозможно растворить некоторые порошки.

Петерсону лень даже было открыть глаза. Куда может деваться эта обезумевшая от страха девчонка? Ну, сходит, погреет воду и придет обратно.

— Ладно, ступай, только побыстрей возвращайся, — прикрикнул он для пущей важности.

— Я быстро. — Рут вскочила и понеслась на кухню.

Старик продолжал что-то смешивать, маленькой ложечкой насыпал какие-то микроскопические дозы на весы, тщательно взвешивал порошки и снова смешивал, растирал.

Прошло минут десять. Старик поднял голову, позвал:

— Рут, нельзя ли побыстрее, что ты копаешься там?

Ответа не последовало. Старик опять повозился со своими пробирочками и снова позвал:

— Рут, ну где же ты? — В голосе старика звучали тревожные нотки.

Задремавший было Петерсон вдруг вскочил, схватил пистолет и с перекошенным от страха и злости лицом бросился к двери, но мигом повернулся и приказал старику идти с ним.

Так они прошли через зал, заглянули в кухню, там никого не было. Делая огромные скачки, Петерсон помчался к двери, ведущей на улицу, она была заперта. Выхватив ключ из кармана, он вставил его в замочную скважину, быстро повернул, толкнул дверь, но она не поддавалась. Тогда он повернулся к Ленау, выстрелил в него и помчался по лестнице наверх.

Старик упал, обливаясь кровью.

А Рут тем временем, дрожа от страха, выскочила на улицу, закрыла дверь на висячий замок и бросилась бежать к первому же автомату. Ей удалось быстро соединиться с полицией и рассказать все, что произошло в аптеке. Ее успокоили, сказав, что выезжают немедленно.

Девушка, совершенно обессилев, прислонилась к стене и так простояла несколько минут. Потом вздрогнула, одернула рукав и посмотрела на часы. Было без четверти одиннадцать.

Между одиннадцатью и двенадцатью должен был зайти Эрнст. Ей вдруг так безумно захотелось увидеть его, прижаться к его груди, это безумное желание на миг вытеснило все другие мысли.

— Девушка, что с вами? — окликнул ее проходивший мимо американский офицер. — Такая милашка и в таком отчаянии, я могу помочь?..

— Да, да, — не давая ему договорить, запинаясь, начала Рут. — Я работаю здесь, в аптеке, к нам утром ворвался Петерсон, тот самый убийца, о котором писали в газетах… ой, да что это я болтаю, а время уходит. Надо скорей добежать до полицейского, рассказать ему все, чтобы не упустить убийцу. Я заперла его в аптеке, но, боюсь, что он может уйти через окно второго этажа, там есть спуск.

— Вот вы и бегите к полицейскому, а я позвоню в полицию и постерегу этого Петерсона во дворе.

— Я уже звонила, машина вышла. Так что скорее бегите к аптеке. Он такой высокий, в немецкой военной форме.

И каблучки ее дробно застучали по мостовой.

Полицейские быстро оцепили весь квартал. Американский офицер сумел ранить преступника, когда тот спускался по водосточной трубе, но рана оказалась не тяжелой, и Петерсон полез по трубе не вниз, а вверх. Попасть в него еще раз не удалось, и он скрылся где-то на чердаке. Петерсон был вооружен и пытался отстреливаться одной рукой.

А в это время карета «скорой помощи» увозила тяжелораненого Себастьяна Ленау. Он был без сознания. Вместе с ним уехала рыдающая Рут.

Через несколько часов полиции удалось найти Петерсона среди развалин одного из домов. Вид у него был страшный — весь в крови, одежда изодрана в клочья, из горла вырывалось какое-то звериное рычание. И тем не менее, он сумел разрядить пистолет в приближающихся полицейских, никого, правда, не ранив. Когда же двое из них навалились на него, он, собрав последние силы, полоснул одного из них ножом. Вскрикнув, тот упал, но второму удалось заломить Петерсону руки за спину и захлопнуть наручники.

«Маленький след»

В рабочем кабинете Шульца раздался телефонный звонок. Перегнувшись через стол, Фред снял трубку.

— Это вы, господин Шульц?

— Да.

— Говорит Зепп. Звоню из автомата. Вырвался на несколько дней в Берлин. Если не возражаете, приглашаю вас посидеть в ресторане. Можем поехать в «Голубой ангел».

— От этой ветреной погоды у меня все время болит голова. В духоте ресторана я буду для вас плохим собеседником. Если не возражаете, буду ждать вас у себя в семь часов, обещаю, что мы хорошо проведем время. Я прихватил из Гамбурга несколько бутылок английского виски.

— Прекрасно, Фред. Буду ровно в семь.

— С тех пор, как Воронов перебежал к русским, в школе все переменилось. — Пьяная улыбка блуждала по лицу Больмана. — Но об этом говорить нельзя. Пока что замены Шлитсену не нашли, поэтому управляют нами главные начальники — босс и Нунке. Скорее всего, школу расформируют. Такие слухи витают в воздухе. И то, чем мы сейчас занимаемся, — попытка босса и Нунке всплыть. Задумали грандиозную операцию, а вот что из этого получится?.. Все, хватит! — вдруг прервал он сам себя и пьяно опустил голову на стол. — Знаешь, Фред, — он перешел на шепот, — черт меня дернул — я веду дневник! Хотя нам это… так сказать… не рекомендуется. Болтовня может привести к печальным последствиям. Это враг нашей профессии! Но скажу тебе по секрету, ведь я доверяю тебе, старый чертяка — память уже не та, что раньше. А до того, как меня выбросят на свалку, хочу многое запомнить…

— Хочешь опубликовать мемуары?

— Опубликовать?.. Нет… продавать свои записи по частям всевозможным людям. Некоторые с благодарностью приобретут странички из собственной биографии. А может, продам оптом…

— Думаешь, купят?

— Пусть попробуют не купить! Это им дорого обойдется!.. Только ты, Фред, никому ни слова. — На минуту глаза Больмана стали осмысленными, в них промелькнул испуг: не ляпнул ли чего лишнего? Но искорка сознания сразу же угасла.

«Глаза, как у замороженного судака», — подумал Григорий, глядя на Больмана. Он поил его виски, коньяком, не встречая, впрочем, особого сопротивления. Тот пьянел, но на осторожные вопросы Григория давал неопределенные ответы. Григорию очень нужно было узнать, к какой операции так тщательно готовится Больман. Недавно он с шестью подобными типами куда-то ездил и вернулся только через неделю. Нунке на вопрос Григория о Больмане невнятно пробормотал: «На тренировках…»