Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории - Владимир Ли

В номенклатуру товаров, которые Южная Корея вывозит в Россию, входят: машины, оборудование, транспортные средства, в т. ч. автомобили, бытовая техника (55–60 %), продукция химической промышленности (18–20 %), металлы и металлоизделия (7–10 %), продовольственные товары (5 %), текстиль, текстильные изделия, обувь (5 %). В свою очередь, РК закупает в России: металлы и металлоизделия (50–53 %), топливно-энергетические товары (20–23 %), морепродукты (6 %), древесину, целлюлозу, бумагу (6 %), машинотехническую продукцию (5 %) и т. п. Чем же объяснить, что первая декада делового сотрудничества между РК и РФ не оправдала оптимистических ожиданий Сеула и Москвы, исходивших, как было отмечено выше, из принципа объективной взаимодополняемости народно-хозяйственных структур двух государств? Южнокорейские и россий ские аналитики практически единодушны в том, что они носят в основном субъективный характер, обусловлены несостыкованностью действий партнеров, просчетами административно-управленческого характера. Так, по не вполне объяснимым мотивам для участия в грандиозном международном проекте освоения Ковыктинского газового месторождения власти РК избрали компанию «Ханбо», обладавшую не самой лучшей репутацией среди южнокорейских чэболей. Под ударами азиатского финансового кризиса 1997–1998 гг. корпорация лопнула словно мыльный пузырь, нанеся тяжелый ущерб не только южнокорейской, но и российской стороне. С другой стороны, характер затянувшегося международного скандала приобрела проблема создания крупного Российско-Корейского индустриального комплекса в г. Находка. Межправительственное соглашение по этому вопросу, подписанное двумя странами 29 мая 1999 г., предусматривало передачу корейской стороне в аренду на 49 лет земельной площади в 330 га с целью привлечения внешних инвестиций до 800 млн долл. Национальное собрание РК довольно оперативно ратифицировало соглашение, но Госдума РФ усмотрела в нем несоответствие с российским законодательством. Пока шли поиски выхода из правового тупика, первоначальные инвесторы один за другим переориентировали свои планы на иные выгодные проекты, причем в других странах – Китае, государствах АСЕАН и др.

Немалой преградой для реального прорыва в южно-корейско-российских отношениях служат проявления коррупции в России, нечеткость стратегии социально-экономического развития дальневосточных регионов России, длительная затяжка с погашениями финансовой задолженности РФ перед РК. (До урегулирования этой проблемы в 2003 г. правительство Южной Кореи запретило коммерческим банкам страны предоставлять торгово-экономические кредиты российским фирмам.) Негативное влияние на позиции южнокорейских инвесторов оказал односторонний пересмотр российской стороной соглашений о разделе продукции (СРП) по проекту «Сахалин энерджи-2».

После прихода к власти в РК первого «народного президента» Но Му Хёна поиски путей оптимизации южно-корейско-российских отношений активизировались. Авторитетный Корейский институт внешнеэкономиче ского сотрудничества выдвинул идею разработки принципиально новой комплексной концепции взаимодействия с Россией. По части взаимной открытости, согласования взаимных норм, научно-технической кооперации и информатизации деловые взаимосвязи между РК и РФ должны не только укладываться в действующие нормативы ВТО, но и превосходить их, считают южнокорей ские ученые. В последние годы наметился сдвиг и в новых промышленных инвестициях РК в России. Южнокорейский капитал проявил интерес к сооружению нефтеперерабатывающего и нефтехимического завода в Татарстане (сумма контракта около 3 млрд долл.), модернизации Хабаровского нефтеперерабатывающего завода (500 млн долл.), автомобильного завода в г. Калуга, завода по выпуску аудио– и видеооборудования и бытовой техники в г. Руза (Московская область), совместному с «Роснефтью» проекту по поиску и добыче нефти на западном шельфе Камчатки, проектам поставок сжиженного газа с месторождений Сибири и Дальнего Востока, проекту стыковки Транскорейской ж.д. с Транссибом и ряду других перспективных проектов. На борту российского космического корабля в апреле 2008 г. совершен полет в космос первого южнокорейского астронавта. Это была женщина-космонавт Ли Со Ён.

Ведущие аналитики Южной Кореи справедливо подчеркивали, что амбициозные замыслы Республики Корея по превращению страны в «узловой центр» неоиндустриального развития всей Восточной Азии вряд ли можно реализовать без опоры на энергетический потенциал и громадный рынок модернизирующейся России. Судя по всему, в Сеуле чутко прислушиваются к подобным суждениям.

Глава IV

Эволюция межкорейского диалога

В конце 1990-х гг. межкорейские отношения «выруливают» на новые рубежи. Приход к власти в Южной Корее в 1998 г. известного оппонента военным режимам РК Ким Дэ Чжуна и провозглашение им т. н. «политики солнечного тепла» («солнечная политика») стало поворотным этапом в отношениях между двумя корейскими государствами. Ким Дэ Чжун объявил, что главная задача данного этапа – не объединение Кореи, а нормализация межкорейских связей и сотрудничества. Президент РК заявил, что Юг не собирается поглощать Северную Корею и намерен проводить курс в отношении Пхеньяна, исходя из принципа отделения политики от экономики. Одновременно Ким Дэ Чжун подчеркнул, что в случае провокаций со стороны КНДР Южная Корея даст «твердый адекватный отпор». Надо признать, что провозглашенная Ким Дэ Чжуном «солнечная политика» выглядела достаточно гибкой и конструктивной. Она призывала Пхеньян к диалогу и сотрудничеству.

Первоначально в КНДР новая политика Сеула была воспринята без особого энтузиазма. В ней Пхеньян усмотрел намерение южных корейцев «разложить» северокорейскую политическую систему, а затем и «поглотить» КНДР. Однако практические действия администрации Ким Дэ Чжуна в отношении КНДР, стремление оказать КНДР реальное гуманитарное содействие и экономическую помощь подвигло руководство КНДР на установление контактов с новым правительством РК. В июне 2000 г. в Пхеньяне состоялся межкорейский саммит – первая в истории раскола Кореи встреча лидеров Севера и Юга. Согласившись на эту встречу, КНДР, как отмечали северокорейские эксперты, преследовала следующие цели:

«приблизить» дело объединения Родины на основе трех принципов, зафиксированных в Совместном заявлении Севера и Юга 1972 г. (самостоятельное, мирное объединение, национальная консолидация);

твердо противостоять «политике солнечного тепла», если она направлена на «размывание социализма и поглощение КНДР»;

добиваться от Сеула оказания КНДР экономической помощи;

поддержать администрацию Ким Дэ Чжуна и его партию на предстоящих парламентских выборах («Ким – плохой президент, но он лучше других»).

Историческим итогом «политики солнечного тепла» стала встреча лидеров двух Корей Ким Чен Ира и Ким Дэ Чжуна в Пхеньяне в июне 2000 г. и подписание ими Совместной декларации Севера и Юга. Этот документ включает пять пунктов:

1. Север и Юг договорились добиваться объединения Кореи самостоятельно и мирным путем.

2. Признавая сходство между предложениями Севера и Юга о конфедерации и сообществе, стороны намерены двигаться к объединению в этом направлении.

3. Север и Юг договорились обменяться группами разлученных родственников по случаю 15 августа (день освобождения Кореи) и решать другие гуманитарные вопросы.

4. Север и Юг договорились развивать экономическое сотрудничество, связи и контакты в области культуры, спорта, здравоохранения.

5. В целях практического осуществления перечисленных выше договоренностей Север и Юг решили начать диалог между властями.

Ким Дэ Чжун и Ким Чен Ир условились, что руководитель КНДР нанесет ответный визит в Сеул. Северокорейский руководитель, однако, не выполнил своего обещания и под различными предлогами не пошел на встречу в Сеуле. Откровенно говоря, этого следовало ожидать. Визит Ким Чен Ира в РК выглядел бы в глазах населения КНДР «неразумным шагом». Кроме того, северокорейцы потребовали бы значительные суммы в долларах, чтобы «застраховать» его поездку в Сеул.

Внимательный анализ документа показывает, что корейские стороны инкорпорировали в него не только прежние договоренности, зафиксированные в Заявлении 1972 г. и Соглашении 1991 г., но и заметно продвинулись вперед. Во-первых, лидеры двух корейских государств вновь подчеркнули, что решение проблемы объединения Кореи – это прерогатива самих корейцев («корейская нация является хозяином вопроса объединения»). Во-вторых, Ким Чен Ир и Ким Дэ Чжун заявили, что объединение Кореи должно осуществляться мирными средствами. Эти принципы, как известно, были зафиксированы еще в 1972 г. в первом совместном документе. В-третьих, лидеры КНДР и РК признали схожесть идей объединения, заложенных в северокорейских предложениях о создании конфедерации Севера и Юга и в сеульской инициативе о формировании корейского общества. Это был наиболее трудный пункт декларации, потребовавший личного участия руководителей двух стран в его формулировке.