Это смертное тело - Джордж Элизабет

— В чем дело? — нахмурилась Изабелла.

— Да так, ничего особенного. Но поскольку уже вечер… Мы могли бы вместе поужинать, если не возражаете. Иногда при обсуждении расследования выявляется что-то такое, о чем раньше никто не задумывался. В спорах происходит то же самое.

— То есть вы хотите поспорить со мной?

— У нас ведь с вами есть моменты несогласия. Так вы поедете со мной?

Изабелла окинула глазами кабинет, подумала: «Почему бы и нет» — и кивнула.

— Дайте мне время собраться. Встретимся внизу.

Когда он ее оставил, Изабелла быстро сбегала в дамскую комнату, посмотрела на себя в зеркало и заметила на лице следы усталости, скопившиеся за день, особенно между бровями, где вертикальная морщинка стала глубже, и похоже, что навсегда. Она решила подправить макияж, что дало ей повод открыть сумку. Там она увидела своих «спящих младенцев». Изабелла знала, что ей достаточно минуты, чтобы опрокинуть одну из бутылочек. Или все сразу. Однако она твердой рукой закрыла сумку и присоединилась к коллеге.

Линли не сообщил ей, куда они едут. Просто кивнул, когда она подошла к нему, и сказал, что будет держать ее в поле зрения. Вот и все, что он сказал, после чего уселся в свой «хили эллиот», завел мотор, выехал из подземного гаража на улицу и повернул к реке. Свое обещание Линли выполнил: держал ее в поле зрения. Как ни странно, Изабеллу это успокоило. Она сама не знала почему.

Поскольку Лондон так и остался для нее незнакомцем, она не имела представления, куда они едут. Линли двигался в юго-западном направлении, вдоль реки. Только когда Изабелла увидела на отдаленном обелиске справа от нее золотистый шар, она сообразила, что они приехали к королевской больнице. Стало быть, они в Челси. Широкие луга сада Рейнлаг пожухли от солнца, тем не менее там собрались несколько смельчаков, и вечерняя игра в футбол шла полным ходом.

Сразу за садом Линли свернул направо, проехал по Оукли-стрит, повернул налево и еще раз налево. Они оказались в знаменитом квартале Челси, здесь за чугунными коваными решетками, в окружении развесистых деревьев, стояли высокие дома из красного кирпича. Линли указал Изабелле место для парковки и дождался, пока она припаркуется. Сам он при этом проехал немного вперед. Изабелла увидела впереди реку и паб, возле которого Линли поставил машину. Он сказал, что сейчас придет, и вошел внутрь. Вернувшись, сообщил, что у него договоренность с владельцем паба: когда на Чейни-роу нет места для парковки, — похоже, вечная проблема этой улицы. — Линли оставляет автомобиль возле паба и отдает бармену свои ключи в качестве залога.

— Сюда, — указал он на дом, стоящий на углу Чейни-роу и Лордшип-плейс.

Изабелла предположила, что это здание, как и другие, разделено на несколько квартир, поскольку не могла себе представить человека, который владел бы всем этим дорогим лондонским домом. Но, взглянув на звонок на двери, она поняла, что ошиблась. Линли позвонил, и тотчас залаяла собака. Ее успокоил суровый мужской голос: «Довольно! Ты что, думаешь, на нас напали?» Дверь отворилась. Собака — длинношерстная такса — вырвалась наружу. Она не набросилась на визитеров, а стала прыгать возле их ног, словно желала, чтобы на нее обратили внимание.

— Вы только посмотрите на Пич, — сказал мужчина Изабелле. — Еду просит. Ей всегда нужна еда. — Он кивнул Линли и невнятно пробормотал: — Лорд Ашертон, — словно знал, что Линли предпочитает другое обращение, но все же не хотел быть с ним запанибрата. — Я сейчас готовлю поднос с «Джи-энд-ти».[67] Как вы?

С этими словами он распахнул перед ними дверь.

— Хотят наклюкаться? — спросил Линли и жестом предложил Изабелле войти первой.

— Похоже, чудеса случаются, — рассмеялся мужчина. — Очень приятно, суперинтендант, — сказал он, когда Линли представил ему Изабеллу.

Его звали Джозеф Коттер, на слугу он не был похож, несмотря на то что готовил кому-то напитки, но и главным человеком в доме не был. Джозеф Коттер сказал, что они найдут кого-нибудь наверху. Сам он прошел в комнату с левой стороны.

— Так вам что, милорд, «Джи-энд-ти»? — спросил он через плечо. — А вам, суперинтендант?

Линли сказал, что с удовольствием выпьет. Изабелла отказалась.

— Мне бы стакан воды, — попросила она.

— Будет сделано, — ответил Коттер.

Такса обнюхивала им ноги, словно надеялась, что гости принесли что-то съедобное на подошвах. Ничего не найдя, собачка стала карабкаться по лестнице, и Изабелла слышала, как ее лапы щелкали по деревянным ступеням, пока она взбиралась все выше и выше.

Они тоже пошли наверх. Изабелла никак не могла понять, куда они идут и что имел в виду человек по имени Джозеф Коттер, когда сказал, что они найдут кого-нибудь «наверху». Они поднимались этаж за этажом; снизу стены были обшиты темными деревянными панелями, сверху окрашены кремовой краской. На стенах висели десятки черно-белых фотографий, по большей части портретов, хотя попадались и интересные пейзажи. На последнем этаже — Изабелла потеряла счет лестничным пролетам, которые они преодолели, — были только две комнаты и ни одного коридора, хотя здесь висело еще больше фотографий, до самого потолка. Изабелле показалось, что они попали в музей фотографии.

— Дебора? Саймон? — крикнул Линли.

Ему ответил женский голос:

— Томми? Привет!

— Сюда, Томми, — откликнулся и мужской голос. — Осторожно, здесь лужа, милая.

Женский голос ответил:

— Дай я с ней разберусь, Саймон. Ты только больше размажешь.

Изабелла вошла первая. Комната была ярко освещена через огромный застекленный люк в потолке. Рыжеволосая женщина, ползая на коленях, вытирала лужу на полу. Рядом стоял мужчина с худым лицом, в руках он держал несколько полотенец и передавал их по одному женщине.

— Еще два, и, думаю, мы справились, — сказала рыжеволосая. — Господи, что за бедлам!

Она могла бы сказать это и обо всей комнате, похожей на жилище сумасшедшего ученого: рабочие столы завалены папками, документы летают по комнате, подгоняемые вентиляторами, крутящимися на подоконниках в тщетном стремлении побороть жару. На книжных полках стояли вперемежку журналы и книги, колбы, мензурки и пипетки, три компьютера, видеомагнитофоны, мониторы… Изабелла спросила себя, как можно работать в таком месте.

Линли, похоже, тоже не мог себе этого вообразить, потому что он осмотрелся по сторонам, сказал «А!» и переглянулся с мужчиной, которого представил Изабелле как Саймона Сент-Джеймса. Женщина оказалась женой Сент-Джеймса, Деборой, и Изабелла вспомнила это имя: оно принадлежало фотографу, автору портрета Джемаймы Хастингс. Узнала она и имя Сент-Джеймса. Он был судебным экспертом, исследователем вещественных доказательств, которые могли либо защитить, либо осудить человека, подозреваемого в убийстве. Судя по непринужденности обращения, Линли отлично знал Саймона и Дебору Сент-Джеймс. Изабелла не понимала, зачем Линли понадобилось знакомить ее с ними.

— Да, как видишь, — сказал Сент-Джеймс в ответ на его «А!».

Он произнес это ровным тоном, выражая тем самым свое отношение к состоянию комнаты.

Вторая дверь открывалась в соседнее помещение. Судя по всему, там была лаборатория, из нее-то и вытекла жидкость. Фиксаж, объяснила Дебора Сент-Джеймс, закончив протирку пола. Она пролила целый галлон этого вещества.

— Когда контейнер почти пустой, он никогда не прольется, вы заметили? — спросила она.

Закончив работу, Дебора встала и тряхнула волосами, сунула руку в карман комбинезона — он был оливкового цвета, измятый, но шел ей, хотя показался бы нелепым на другой женщине — и вытащила огромную заколку. Она была из тех женщин, кто мог собрать волосы одним ловким движением и сделать так, чтобы они выглядели по-модному небрежно. Изабелла решила, что Дебору нельзя назвать красивой, зато она была естественна, и в этом был ее шарм.

То, что она нравилась Линли, он и не думал скрывать.

— Деб, — сказал он, обнял ее и чмокнул в щеку.