Есть что скрывать - Элизабет Джордж

изменить, как не могла изменить порядок месяцев в году. Но этот мужчина по имени Нката, за рулем машины, он был англичанином, откуда бы ни приехали его предки. Поэтому он никогда не поймет – просто не сможет понять.

Они уже ехали довольно долго, когда Монифа решилась заговорить:

– Вы везете меня не в полицейский участок.

Нката искоса взглянул на нее.

– Вы оказались в самом центре расследования убийства, миссис Банколе. Такие вот дела. Расследование ведет столичная полиция. Поэтому мой шеф хочет поговорить с вами о той клинике, где вас арестовали. Особенно его интересует женщина, которая ею руководит. Как я уже вам говорил, она называет себя Эстер Ланж, но это не настоящее имя. Подозреваю, что, если она пользуется чужим именем, у нее нет лицензии врача. Другими словами, вы собирались отдать свою дочь в руки другой знахарки, ничем не отличающейся от той, услугами которой хотел воспользоваться ваш муж. Только эта обставляла все красиво.

– Неправда, – возразила Монифа.

– Вы хотите сказать, что не собирались делать обрезание дочери? Отказываетесь от своих слов?

– Я имела в виду, что все не так. Она не такая. С ней Симисола была бы в безопасности. А потом, она была бы…

– Меня не интересует ваше представление о том, что с ней должно быть, – перебил ее Нката. – Лично я уверен, что ее не будут ни резать, ни зашивать, ни калечить на всю жизнь.

– Вы не понимаете.

– И не хочу понимать, миссис, можете мне поверить. – Он ударил ладонью по рулю.

Они ехали молча. Монифа чувствовала его отвращение и гнев. Она вспоминала все, что на протяжении нескольких месяцев выслушала от Абео и от своей свекрови. Вспоминала горе Халимы, потерявшей любимую дочь, своего единственного ребенка. Ей казалось, что все ее тело сдавливают грубые бинты, которые кто-то наматывает на нее, слой за слоем, и она превращается в мумию, не способную даже пошевелиться.

Всю дорогу, показавшуюся ей бесконечной, Монифа молчала. Они пересекли Темзу, проехали через районы к югу от реки, которые недавно были реконструированы, потом свернули с главной дороги на боковую, под названием Эйнджелл-роуд, и остановились посреди жилого квартала.

– Это не полицейский участок, – сказала Монифа.

– Я солгал. Идите за мной, миссис Банколе.

– Вы не полицейский! – закричала она. – Что это? Где мы?

Мужчина по имени Нката вздохнул. Потом сунул руку во внутренний карман куртки и достал удостоверение, которое показывал ей раньше. Уинстон Нката. Сержант. Служба столичной полиции. Его фотография. Номер мобильного телефона. Но он не объяснил, где они и зачем сюда приехали.

– Идите за мной. Никто вам не причинит вреда.

– Где мы? Вы должны мне сказать.

– Лафборо-Эстейт. Брикстон. Здесь я вырос и здесь живу.

– Зачем вы меня сюда привезли?

Он осторожно взял ее под руку.

– Всё в порядке. Моя мама вас ждет.

Монифа вспомнила, что, посадив ее в машину, он кому-то позвонил по мобильному, прежде чем сесть за руль. Она думала, что он звонит начальнику, но неужели он звонил матери? И если так, то зачем?

– Тут нужно немного пройтись. Можете опереться на мою руку.

От долгой поездки в машине у нее онемели мышцы, которые и так болели, а грудь словно разрывало болью при каждом движении, когда она выбиралась из машины. Воспользовавшись предложением Нкаты, Монифа взяла его под руку. К домам вела бетонная дорожка, и Уинстон медленно пошел по ней, приноравливаясь к шагу женщины.

Он привел ее к одному из многоквартирных домов. Они вошли внутрь и направились к лестнице.

– Лифт сломан, – сказал сержант. – Извините. Теперь чуть-чуть наверх.

Они преодолели три лестничных пролета, и каждая ступенька давалась Монифе с огромным трудом, хотя она старалась скрыть это от детектива. Наконец на третьем, верхнем, этаже Нката открыл дверь в коридор.

– Еще немного, – сказал он и повел ее по устланному линолеумом полу, пока они не добрались до четвертой двери, которую Уинстон открыл своим ключом.

– Мама? – позвал он.

Монифа вся сжалась.

– Я здесь, Бриллиант, – послышался женский голос, потом шаги, а потом появилась сама мать детектива. – Долго же ты ехал… – Она протянула руки Монифе. – Меня зовут Элис Нката. Проходите, мадам. Мой мальчик сказал, что вы – миссис Банколе. Надеюсь, он хорошо себя вел, пока ехал по Лондону? Правил не нарушал? Очень надеюсь, потому что, должна вам признаться, иногда он ездит так, словно за ним гонится дьявол.

Монифа прошла вслед за Элис Нката в гостиную, где старое пианино с пожелтевшими клавишами соседствовало с большим африканским барабаном и гарнитуром мягкой мебели из трех предметов, подушки которого были обернуты разноцветными шарфами, вероятно чтобы скрыть их возраст. На крышке пианино стояли рамки с фотографиями. Из гостиной была видна безупречно чистая комната, а другая дверь, закрытая, по всей видимости вела в спальню. В маленьком коридоре имелись еще две двери, скорее всего в ванную и в еще одну спальню.

– Извините за вторжение, – Монифа чувствовала себя неловко.

– Пойдемте со мной, миссис Банколе, – ласково сказала Элис Нката. – Я вырастила двух мальчишек, и кому, как не мне, знать, как обрабатывают раны. Бриллиант сказал, вы немного пострадали…

Монифа поняла, что перед ее приездом кухню превратили в импровизированный пункт скорой помощи. На столешнице были разложены марлевые повязки, жестянка с пластырем, тюбики с какими-то мазями, ватные тампоны и большой рулон эластичного бинта.

– Бриллиант, возьми в ванной чистые простыни и полотенца. Я не смогла сразу уйти из кафе, так что сама не успела.

– Пожалуйста, – тихо сказала Монифа. – Не утруждайте себя.

– Ерунда, – отмахнулась Элис, указала Монифе на стул и принялась перебирать разложенные на столешнице медицинские материалы. – У Бриллианта и его брата была одна спальня на двоих, но Стоуни – его брат Гарольд – часто бывал в таком состоянии, что спать с ним в одной комнате было невозможно. Так что Бриллиант укладывался на диване. Он привык, так что вы не беспокойтесь, что выгнали кого-то из его комнаты. Можете снять платье, миссис Банколе? Или это просто накидка? Тогда просто спустите. Я посмотрю, в чем дело. Бриллиант сказал, что у вас, скорее всего, повреждены ребра. Сильно болит?

Монифа выполнила просьбу матери полицейского, хотя для этого пришлось прибегнуть к помощи Элис. Затем она услышала, как женщина прищелкнула языком.

– О боже… Бриллиант сказал, что в больницу вы не захотели.

– Болит не так уж и сильно.

– Вы уверены?.. Ладно. Но я вас перетяну, на всякий случай. – С этими словами она принялась наматывать эластичный бинт под грудью Монифы, в несколько слоев, достаточно туго. – Это обеспечит поддержку при движении. Можете снять, когда будете мыться. Но потом верните бинт на место.

– Столько хлопот… Простите.

– Ерунда по сравнению с моими мальчишками. Думаю, вы заметили шрам Бриллианта? Конечно, заметили. Такое сразу бросается в глаза. Вот это были хлопоты, скажу вам. А то, что случилось с нашим Стоуни, в