Есть что скрывать - Элизабет Джордж

и – как она надеялась – довольно художественное пятно. Потом заела все это сладким кремом и удовлетворенно вздохнула.

Подкрепившись, Барбара отправилась на встречу с доктором Уэзеролл. У хирурга как раз была пауза – одна пациентка уходила, а другая заполняла какую-то анкету, напечатанную мелким шрифтом и прикрепленную зажимом к планшету для бумаг. Женщину, провожавшую пациентку, Барбара поначалу приняла за помощницу, но та спросила ее:

– Должно быть, вы сержант Хейверс?

Барбара кивнула, и женщина представилась:

– Я доктор Уэзеролл. Проходите. – Она махнула рукой в сторону двери, из которой вышла, и обратилась к женщине с планшетом: – Фаузия, постучите в дверь, когда закончите.

Барбара вышла вслед за ней в узкий коридор с тремя дверьми. Одна из них вела в кабинет доктора Уэзеролл, куда они и направились. Вид и у врача, и у кабинета был деловой: дипломы на стенах и несколько безобидных картинок, которые можно найти в интернете, а сама врач была одета в черную блузку без рукавов и черные льняные брюки – вероятно, на выбор материала повлияла жара. Черные с проседью волосы женщины были подвязаны шарфом. Руки загорелые, с красивыми рельефными мышцами. «Вероятно, результат регулярных и довольно интенсивных занятий, – подумала Барбара. – Наверное, и за диетой следит». Подумав об этом, Хейверс едва не поддалась чувству вины из-за жареной картошки и сладкого крема, но быстро справилась с собой. Как всегда.

Доктор Уэзеролл не села за свой стол, а выбрала один из стульев, стоявших перед ним, и предложила гостье другой. Барбара рассказала ей о смерти Тео Бонтемпи, но без подробностей, только о коме и госпитализации, и сообщила о том, что полиция ведет расследование и что у них есть ежедневник жертвы.

– На двадцать четвертое июля у Тео был записан «осмотр», но это нам ничего не говорило. Однако когда мы наконец нашли ее телефон и ознакомились с его содержимым, то увидели, что она искала адрес вашей клиники с помощью GPS. Она была жертвой женского обрезания, а ее муж – точнее, почти бывший муж – говорит, что постоянно говорил ей о возможности восстановительной хирургии. По всей видимости, именно этим вы здесь и занимаетесь.

– Совершенно верно, – подтвердила доктор Уэзеролл.

– Вы ее осматривали?

– Да. Это первый этап.

– Значит, вы ее помните?

– Вспомнила, но не сразу. После вашего звонка просмотрела записи. Каждую неделю ко мне приходит довольно много женщин, и я почти всегда помню их имена, но не подробности визита.

– Насколько я понимаю, вы ведете карточки пациентов.

– Да. Для всех.

– Значит, у вас есть и карточка Тео Бонтемпи? Могу я получить копию?

Доктор Уэзеролл сцепила пальцы и принялась разглядывать их, словно обдумывала просьбу.

– Не вижу причин для отказа, – после короткой паузы ответила она. – Но я бы хотела спросить… Если Тео Бонтемпи умерла, а вы из столичной полиции и если, как вы сказали по телефону, ведется расследование… а буквы DS перед вашей фамилией означают, что вы детектив?..

– Верно… Ее убили.

Доктор Уэзеролл вздохнула.

– Мне жаль это слышать. Как… Неважно, вы все равно мне не скажете. – Она встала, села за свой стол и что-то набрала на клавиатуре компьютера. – Это займет несколько минут. Принтер… – Она указала на дверь, объясняя, что принтер находится в другом помещении. – Вам принести все прямо сейчас?

Барбара ответила, что заберет распечатки на обратном пути, и спросила, каким был результат осмотра Тео.

Доктор Уэзеролл посмотрела на экран компьютера и стала читать, словно проверяя, что все правильно помнит.

– Судя по моим записям, она была подходящим кандидатом на восстановительную хирургию. Ее здорово изуродовали в детстве, и хотя в подростковом возрасте пытались что-то подправить, у нее осталось много рубцовой ткани. Ее – рубцовую ткань – требовалось удалить, прежде чем делать что-то еще. Это самая легкая часть процедуры. Но с неопределенным результатом.

– Почему?

– В файле, который я для вас распечатала, есть фотографии. Вы увидите, до какой степени ее изуродовали. При таких сильных повреждениях главный вопрос – остались ли под рубцовой тканью нервные окончания. Если да, я могу восстановить клитор.

– А если окончаний не осталось?

– Это не делает операцию более сложной. Но изменяет результат. В данной ситуации я могу восстановить тело женщины, но не могу вернуть ей удовольствие от секса – только избавить от боли.

– Зачем женщина будет настаивать на реконструкции, если у нее удалены и нервы?

Доктор Уэзеролл отодвинулась от стола и положила руки на подлокотники рабочего кресла.

– По нескольким причинам. Во-первых, это нормально – по крайней мере, некое приближение к нормальности. Во-вторых, избавление от инфекций и, как я уже сказала, от боли во время соития. Но женщина не сможет испытать оргазм. То есть удовольствие она получит только от физической близости с половым партнером.

– А как обстояли дела у Тео?

Доктор Уэзеролл указала на экран компьютера.

– Вы увидите это в моих записях. Осмотрев ее, я сделала вывод о возможности реконструкции. Но в ее случае, как и во всех остальных, надежду на восстановление чувствительности я могу дать только после удаления рубцовой ткани.

– Вы все это ей объяснили?

– Да, конечно. Как всегда после осмотра.

– И что она решила?

– Что касается восстановительной хирургии, у меня записано, что ей нужно время на размышления.

– В файле это есть, да?

– Конечно. Но я не записала все остальное, что обычно говорю пациенткам: если она решится на операцию, ей нужно найти кого-то, кто будет ее сопровождать. И пусть позвонит, если решится.

– Она позвонила?

– Не сразу. Я решила, что она передумала, такое часто бывает. Иногда все разумные доводы побеждает страх. Иногда о намерении жены узнает муж и запрещает ей операцию, опасаясь, что результатом станут супружеские измены. А иногда вмешивается отец. Или даже мать.

– А иногда они умирают.

– Я не потеряла ни одного пациента, сержант.

– Извините. Я имела в виду Тео Бонтемпи, которая умерла раньше, чем успела что-то предпринять.

– Когда она умерла?

Барбара назвала число – 31 июля – и сочла возможным сообщить некоторые подробности.

– Ее ударили по голове. Она впала в кому и так из нее и не вышла.

– Думаете, кто-то, кто не хотел, чтобы она делала операцию, кто-то, кому она рассказала, кто-то… не знаю… кто не мог пережить, что она может стать нормальной?

– В данный момент мы изучаем все возможные варианты, – сказала Барбара. – Тео не намекала, кто мог бы сопровождать ее, согласись она на операцию?

– Нет. Но тут нет ничего необычного. Она просто пришла на осмотр.

– Думаете, она могла кому-то рассказать о визите к вам? Она кого-нибудь упоминала?

– Не помню, чтобы она мне говорила об этом. Возможно, держала свой визит в тайне. Такое часто бывает.

– Почему?

– Представьте, что чувствуют эти женщины. Почти все они замужем. И обращаются ко мне потому, что слышали, чем я занимаюсь. Они приходят сюда в надежде, что их семейная жизнь станет счастливее.

– Мне это кажется естественным.

– Конечно. Но