Второе пришествие - Александр Новичков

Первым опомнился епископ Вольдемар. Он неожиданно выплеснул мне в прямо лицо содержимое какой‑то склянки и истошно завопил:

— Я заклинаю тебя, демон, – он начал энергично крестить себя, – изыди!

Естественно, после контакта с прозрачной жидкостью, вероятно, самой обычной водой, я не испарился, не воспламенился, не провалился в ад и даже не убежал в панике. Со мной не произошло ровным счетом ничего, потому что вода, будь она хоть четырежды освящена самым святейшим человеком на земле, не могла убить существо, не имеющее отношения к религии и верованиям.

— Ну что, не помогло? – сочувствующим тоном поинтересовался я, уставившись на епископа кроваво–красными горящими глазами.

Сглотнув застрявший в горле ком, священник беспомощно заскулил.

— Ты! – Я повернулся к капеллану. – Ты тут самый разумный. Отдай приказ всем разойтись. Больше кровь здесь не прольется. Независимо от ваших убеждений!

Диметр нахмурился, обратил взор к епископу, скулившему, словно потерянный щенок, и кивнул рыцарям.

— Разойдитесь. Возвращайтесь в казармы. Мы отступаем.

Стражники, растерянно наблюдавшие за происходящим действием, переглянулись и осторожно, стараясь не показывать спину, покинули залу. Стало ощутимо легче дышать.

— Его тоже уведи отсюда, – я кивнул в сторону впавшего в прострацию лысого епископа.

Капеллан отступил, взял за трясущуюся руку сановника и подтолкнул в плечо. Некоторое время потребовалось, чтобы заставить его идти. Наконец, когда они покинули залу, я занялся дворянской проблемой.

Увы, от переизбытка эмоций запутавшийся родитель потерял сознание. А Лилия, его любимая дочь, пыталась привести его в чувство своим обычным способом – безумной тряской, которая особого эффекта не оказывала. Граф Августин Руденберг находился в глубоком обмороке и не намеревался возвращаться в реальный мир.

— Не тряси ты его так, – посоветовал я, постепенно возвращая себе человеческий облик. – Весь разум вытрясешь.

— А что, так бывает? – подняла глаза Лилия, на мгновение остановившись.

— Да, – кивнул я, – сотрясение мозга называется.

Она изобразила некоторое подобие удивления, а потом вновь насупилась.

— А он действительно хотел убить меня тем кинжалом? – Она вернулась к грубой тряске. – Отец, ты что, правда хотел меня убить?

Естественно, пребывающий в беспамятстве родитель никак ей не ответил.

— Хватит, успокойся. – Я придержал девушку за руку.

Лилия вновь подняла на меня глаза.

— Он выживет? – От ее наивности я просто онемел.

— Надеюсь, – выдавил я и для пущей уверенности прощупал пульс. Сердце графа еще билось. – Давай отнесем его в покои. Покажешь дорогу?

— Я постараюсь, – отозвалась она и осмотрелась. Взгляд остановился на дверях, через которые вошли епископ с капелланом и привели ее отца. – Думаю, нам сюда.

Я поднял на руки обмякшее тело графа и пошел вперед. Лилия двинулась за мной, но остановилась в проходе. Несколько секунд она смотрела на кинжал, лезвие которого на семь–восемь сантиметров выпирало из полотна двери.

— Идем, – обернулся я, остановившись на развилке. Лилия посмотрела на меня, чуть замялась, а затем кивнула.

Мы некоторое время побродили по коридорам безлюдного и слабоосвещенного дворца. Левое крыло было куда живописнее мрачных казарм ордена. Здесь нашлось место и для гобеленов, и для картин, на которых были изображены предки Руденбергов – очень красивые работы, надо заметить, – и, конечно же, для ковров. Коротковорсные, но мягкие паласы лежали в каждом коридоре, а более дорогие, пышные и изящные, по заверению Лилии, устилали пол каждой из нескольких десятков комнат дворца, даже те, в которых жили слуги. Затем, когда мы попали в просторное помещение с очагом и длинным столом – комнату для гостей, девушка, наконец, сообразила, где же мы находимся, и затем в два счета привела нас в покои лорда.

Положив правителя на огромную кровать и убедившись, что Лилия не собирается оказывать ему «первую помощь», я подошел к окну, длинному и узкому. Во дворе горели факелы и суетились рыцари. Но это была паническая, бессмысленная суета, никто ими не руководил, никто не отдавал приказы. Я предполагал, что как минимум до рассвета никто ничего не будет предпринимать, и очень надеялся, что не ошибался.

— Ну, вот и все, – выдохнула Лилия. – Отец спит. Злодеи позорно сбежали. Теперь мы тоже можем ложиться спать. У нас много комнат для гостей! Пойдем, подыщем тебе самую лучшую!

— Никуда мы не пойдем, – отозвался я. – Не выйдем из этой комнаты, пока лорд не очнется и не разберется в ситуации. Пусть пока думают, что мы взяли его в заложники.

— Мы взяли отца в заложники? – воскликнула она, закипая от негодования – Мы что, разбойники какие‑нибудь? Я вернулась домой, понимаешь? Почему же мы не можем наконец успокоиться?

— Нам не дадут успокоиться, – пояснил я. – До тех пор, пока существует угроза Вельзевула.

Лилия обессиленно опустилась на пол рядом с кроватью отца.

— И что же нам делать?

— Дождемся, когда проснется твой отец. – Я выглянул в окно. Факелы не гасли, рыцари все так же были неспокойны. – А пока расскажи мне про того мудреца, о котором ты уже упоминала однажды… Меллора.

Часть третья

Ангел с черными крыльями

Глава первая

Правитель города Короны проснулся с первыми петухами. И хотя петухов я не слышал, их кукареканье заменила ругань бдящих под окнами покоев лорда рыцарей ордена Львиной розы, но так принято говорить, когда человек просыпается с рассветом, когда первые лучи солнца проникают в его жилище, например комнату на третьем этаже дворца.

Пробуждение его было тяжелым. Графу снился сон, он кого‑то догонял, яростно дрыгая ногами под одеялом, затем пытался что‑то схватить, вытягивая руки к потолку, и, наконец, приподнялся на локтях и натруженно вздохнул.

— Значит, ты забрал себе мою душу, демон, – приглушенно произнес он, повернув голову и заметив меня, стоящего у окна.

Я ничего не сказал. Граф еще толком не проснулся, а типичные руденберговские бредни про демонов, ад и вечные муки можно было смело пропускать мимо ушей.

— Тогда, быть может, прежде чем приступишь к пыткам и сбросишь меня в геенну огненную, ты исполнишь мое последнее желание? – Он глухо и тяжело откашлялся, словно умирающий старец. – Позволишь мне увидеть мою дочь… Мою настоящую дочь… Хотя бы ее душу…

— Поверни голову, – бросил, не оборачиваясь, я.

Граф вздрогнул, но последовал совету.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});