Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

АНДАЛУССКАЯ (ИСПАНО-АРАБСКАЯ) ПОЭЗИЯ

Абд ар-Рахман

Перевод В. Потаповой

{325}

«В Кордове, в царских садах…»

В Кордове, в царских садах, увидал я зеленуюПальму-изгнанницу, с родиной пальм разлученную.

«Жребии наши, — сказал я изгнаннице, — схожи.С милыми сердцу расстаться судилось мне тоже.

Оба, утратив отчизну, уехали вдаль мы.Ты чужестранкой росла: здесь чужбина для пальмы.

Утренним ливнем умыться дано тебе благо.Кажется звездной водой эта светлая влага.

Жителей края чужого ты радуешь ныне.Корень родной позабыла, живя на чужбине».

«Плачь!» — говорю…»

«Плачь!» — говорю. Но не плачешь ты, пальма немая,Пышной главою склонясь, равнодушно внимая.

Если б могла ты сочувствовать горю собрата,Ты зарыдала б о пальмах и водах Евфрата.

Ты очерствела, лишенная почвы родимой. Близких забыл я,Аббасовым родом гонимый.

«Примчавшись на родину…»

Примчавшись на родину, всадник, ты сердцу от бренного телаПривет передай непременно!

Я западу тело доверил, востоку оставил я сердцеИ все, что для сердца священно.

От близких отторгнутый роком, в разлуке очей не смыкая,Терзаюсь я нощно и денно.

Господь разделил наши души. Но если захочет Всевышний,Мы встречи дождемся смиренно.

Аль-Газаль

{326}

«Когда в мое сердце вошла любовь…»

Перевод М. Петровых

Когда в мое сердце вошла любовь,От прежних страстей не осталось примет.

Норманнку-язычницу я полюбил,Ее красота — лучезарный рассвет.

Но чудо живет в чужедальном краю,Куда не найдешь, не отыщешь след.

Как юная роза, она хороша,В жемчужные росы цветок разодет.

Она мне дороже и сладостней всех,Вдали от любимой мне жизни нет.

С другими сравнить ее — значит солгать,А ложь непривычна мне с малых лет.

Любимая шутит: «Твои вискиБелы, словно яблони вешней цвет!»

А я отвечаю: «Ну что ж, не беда,—Иной жеребенок с рожденья сед».

Смеется она, а ведь я и хотел,Чтоб рассмешил ее мой ответ.

«Я люблю тебя…»

Перевод Б. Шидфар

«Я люблю тебя», — лгунья твердит без стыда,Хоть давно поседела моя борода;

Но я знаю: не любит никто старика,Легковерных обманешь, меня ж — никогда.

Кто поверит тебе, коль похвалишься ты,Что на ветер надета тобою узда,

Что замерз полыхающий жарко огоньИль охвачена пламенем в речке вода?

«Ты с забвеньем вечным…»

Перевод Б. Шидфар

Ты с забвеньем вечным не смирился,Хоть уж близок час твоей кончины.

Повелел воздвигнуть на кладбищеКаменные плиты-исполины.

Как тебя тщеславье ослепило!Видишь — смерть витает над тобою.

Неужели хочешь и в могилеНад чужой глумиться нищетою?

Встали рядом — пышная гробницаИ раба нагого погребенье;

Но законы смерти справедливы:Всех удел — могильный червь и тленье,

Как же мне с судьбой не примириться?Вижу я, напрасны ухищренья:

Те дворцы, что строились веками,Бури разрушают за мгновенья.

Проросла трава в костях истлевших.Как теперь узнаешь среди праха

Богача и нищего бродягу,Воина, певицу иль монаха?

Где надеждой сердце трепетало,—Ныне лишь сырой песок и глина,

Как узнать эмира и вельможу,Различить раба и господина?

Нищего рассыпались лохмотья,И парча румийская истлела.

Как узнать, кого нужда терзала,Кто в шелках бесценных нежил тело?

Всех поглотит алчная могила.Все уснут до часа Воскресенья.

Что же стоит знатность и богатство,Если нам от смерти нет спасенья?

«К тебе невежда…»

Перевод Б. Шидфар

К тебе невежда, льстец и мотБегут, едва блеснет восход,

За подаянием к тебеСпешат гадатель, виршеплет.

Лжецов, бездельников, глупцовВ твоих покоях — жадный рой;

И каждый норовит развлечьТебя пустою болтовней.

Но ты им в лица посмотри —Кто их, скажи, людьми назвал?

Вот морда хитрая лисы,Вот волка хищного оскал,

Вот злой шакал, а вот хорек,А этот — словно жирный кот,

Что изготовился к прыжкуИ мышь в потемках стережет.

«Двое сватов прислали…»

Перевод Б. Шидфар

«Двое сватов прислали, — сказал мне отец,—Оружейник-бедняк и сосед наш купец.

Хоть немолод купец, но он щедр и богат,Он жене молодой угождать будет рад.

Ты ведь любишь наряды — и шелк и парчу,Не упрямься — отдам я тебя богачу».

Не сердись, мой отец, — если все решено,Значит, век мне с купцом горевать суждено.

Хоть и знаю, что жизнь с бедняком не легка,—Легче бедность терпеть, чем любовь старика.

«Когда на дружеском пиру…»

Перевод М. Петровых

Когда на дружеском пиру мы допили вино,Под мышку взяв пустой бурдюк и распалив отвагу,

Я к винной лавке подошел, хозяина позвал,—Тот рысью побежал ко мне, не убавляя шагу.

Он дни и ночи служит тем, кто тешится гульбой,Кто ценит выше всех даров наполненную флягу.

Я крикнул властно: «Эй, живей!» Он налил мне вина,Я плащ и платье дал в залог за пламенную влагу.

«Но дай мне что-нибудь надеть, — торговцу я сказал,—Я ни с одной из жен моих, клянусь, в постель не лягу,

Пока с тобой не разочтусь!» Но я ему солгал,Аллах свидетель, — я солгал, я обманул беднягу.

Вернулся я в кружок друзей с тяжелым бурдюком,И мы смеялись, говоря, что мой обман ко благу.

«Клянусь Аллахом…»

Перевод М. Петровых

Клянусь Аллахом я, что стало мне завидноНа тех, что по земле свой краткий путь прошли.

Я столь давно живу, что затерялся где-то,Среди живых людей — я ото всех вдали.

Расставшись с кем-нибудь, не думаю, чтоб сноваНа этом свете мы друг друга обрели:

Увидит он меня, завернутого в саван,Иль место, где мой прах когда-то погребли.

Взгляни и убедись: как мало их осталось,Таких, чтобы мой гроб к могиле понесли.

Все заняты собой; они, еще живому,Швыряют мне в лицо сухую пыль земли.

«Люди — созданья…»

Перевод М. Петровых

Люди — созданья, что схожи друг с другом во всем,Только деяньями разнятся те и эти.

Все обо всех говорят и правду и ложь,Судят по зыбкой черте, по неточной примете.

Каждый поступки другого рад осудить,Каждый проступки свои держит в секрете.

Совесть его отягчают сотни грехов,Но за малейшую малость ближний в ответе.

Каждый доволен собой, счастлив собойИ наслаждается жизнью беспечно, как дети.

Злобное слово жалит подчас, как змея,Сплетни сплетаются в нерасторжимые сети.

Если отравленным словом ты не убит,Радуйся — ты счастливее всех на свете.

Саид ибн Джуди