Кровь героев - Александр Зиновьевич Колин

в воздухе же растворился?»

Долго, однако, размышлять Климову не пришлось. В гостиной появился некий гражданин, облаченный в гражданский костюм не менее чем шестидесятого размера. Узкие глазенки над жирными щеками буквально просверлили Сашу и особенно одетую в шортики и коротенькую маечку Ингу. Затем толстяк, прежде чем снова остановить свое внимание на Климове, долго и пристально, точно стараясь разглядеть их содержимое, посмотрел на дипломат, сумку и шкатулки. «Спецназовцы» тоже пожирали засветившимися жадным блеском глазами сокровища, лежавшие на каминной полке, и беспомощно распахнутую дверку сейфа.

— Знаищь мэня? — спросил толстяк и, не дожидаясь ответа, произнес: — Мэхмэтов. Адыль.

Климов, хотя и понимал, что это не нужно, все равно открыл было рот, чтобы представиться, но взгляд, которым Мехмет одарил Сашину подругу, всколыхнул в Александре злобу, спазмой сдавившую горло.

«Вырвать бы тебе глотку, чурка гребаный! — едва не произнес он. — Ну, погоди…»

— Нэ харашо, — покачал Мехмет головой, покрытой ровной щетиной отрастающих волос и, зацокав языком, повторил: — Нэ харашо. За мой дэнгы пришел, мэня нэ пазвал. Нэ харашо.

— Бери свои деньги и уматывай отсюда, — сквозь зубы процедил Климов и, увидев, как на заплывшей жиром физиономии Мехметова появилось не то обиженное, не то огорченное выражение, добавил: — Ну, чего стоишь? Забирай, говорю, и проваливай, а то передумаю.

— Нэ харашо, — опять повторил толстяк. — Я твой атэц друг бил…

— Ты ему такой же друг, как он мне отец! — отрезал Климов, чувствуя, как закипает в нем древняя ярость неистовых берсерков. — Вали отсюда, урюк сраный, и ряженых своих забирай. Ну, что вылупился, паскуда?!

Толстяк что-то сказал по-своему командиру «спецназовцев», и трое из них отогнали Климова и Ингу к стене, тыча им в спины дулами автоматов.

— Зря ты это сделал, парень, — еле слышно процедил сквозь зубы Саша, ни к кому не обращаясь, и добавил: — Что ж, мистер Вайстор, забронируйте для меня место в вашем отеле. — Взглянув себе под ноги и увидев упавший на ковер меч, Александр закончил: — Время собираться в дорогу.

Климова и Ингу (главным образом, конечно, ее) ощупали под предлогом обыска, и Саша, не глядя на свою подругу, почти физически ощутил отвращение, которое испытала она.

В это время Мехмет сказал что-то командиру своих «спецназовцев», и те услужливо подкатили толстяку кресло, в которое тот немедленно и опустился. Смысл следующей команды был понятен без слов. «Солдаты» принялись подносить своему боссу находившиеся в тайнике предметы. Первым был кейс. «Командир» вскрыл его, отстрелив замки, и — Климов видел это лишь краешком глаза — почтительно подал Мехмету, голова которого на несколько секунд скрылась за поднятой крышкой, а потом появилась вновь. На лице его было написано выражение блаженства. Он часто-часто закивал головой и залопотал что-то по-узбекски. Из всей этой тарабарщины Саша разобрал только одно слово, прозвучавшее по-русски, — «таджик». Тут Александр вспомнил — Богданов говорил, что так зовут главного телохранителя Адыла.

Следующей была сумка, набитая все теми же долларами, ее, так же как и перед ней кейс, хозяин, через Таджика передал одному из своих подчиненных. Теперь уже у двоих из двенадцати, если не считать самого Мехметова, руки оказались заняты не оружием, а добычей. Но и такой расклад не оставлял Климову шанса на победу. Интересно, есть ли она и вправду — Валгалла? И примет ли его мистер Вайстор, если он, Александр Климов, погибнет, сражаясь с врагами мечом своего предка?

«Главврач психушки точно примет, — подумал Саша, — если, конечно, жив останусь, во что слабо верится».

Мысль, что при сложившейся ситуации он никак не попадает в дурдом, почему-то страшно обрадовала Климова. А поднесение добычи «хану» продолжалось. Стражам, которым выпала незавидная честь стоять у стены и стеречь Климова и его подругу, тоже безумно хотелось посмотреть на сокровища тайника. Из-за очень слабого освещения им было плоховато видно, а разглядеть хотелось. Потому все трое, двое с автоматами и один, вооруженный «тэтэшкой», вытягивая шеи, смотрели на драгоценности, которые жирные пальцы Адыла выуживали из первой и второй шкатулок, в свою очередь перекочевавших затем в руки «спецназовцев».

Саша никогда и не знал, что у матери было столько драгоценностей. При отце она редко что-нибудь такое надевала. Тот не любил роскоши. Тогда откуда все это? От предков? От красных кавалеристов? Или отец действительно крал по-черному? Очень здорово!

Наступила очередь последней шкатулки. Сумеет ли Инга почувствовать, что, когда последний ларец перекочует в руки «спецназовцев», он, Климов, схватит меч и постарается убить им побольше народу? Потому что, чем больше рук будут заняты добычей, а не оружием, тем больше будет шансов у них, у Климова и его подруги, нет, не победить, а хоть умереть с честью. А может, она предпочтет купить себе жизнь за пару ночей с этой ожиревшей обезьяной?

Климов осторожно посмотрел на свою подругу и едва заметно качнул головой, на секунду смеживая веки. Инга поняла, она видела меч у Сашиных ног. Отлично, значит, одного она постарается взять на себя.

Но что это в руках у Мехмета? Дедовы ордена! Толстяк с брезгливостью доставал и бросал обратно в шкатулку награды покойного отца Сашиной матери, при этом что-то раздраженно говоря Таджику. Мехмет швырнул шкатулочку на пол, и награды высыпались на ковер. Ордена тоже денег стоят, но разве сравнишь Орден Славы с бриллиантовым колье? Нет, это уж слишком! Почему какая-то мразь, приехав из вонючего кишлака, в родной Сашин город, может сверлить маслянистыми глазенками его, Климова, подругу? Почему может диктовать свои уместные при выпасе баранов и овец законы на чужой земле? Почему позволяет себе швырять на пол ордена героев?

Изо всех сил Саша с разворота локтем правой руки ударил ближайшего охранника по его мерзкой физиономии, и тут же, раскрутившись, мгновенно съездил кулаком в переносицу второму.

Рядом взвизгнул от боли Ингин страж. Что ж, каблучки у девочки остренькие. В следующую секунду Сашины пальцы в одно мгновение выхватили из ножен древний клинок, молнией блеснувший в полумраке гостиной, и рука первого охранника, так и не успевшего нажать на курок автомата, разбрызгивая кровь, под истошный вопль, упала на мягкое покрытие пола.

Лишившийся руки противник скорчился, не думая уже о схватке, а его товарищ рухнул рядом на колени, захлебываясь кровью, хлынувшей из пронзенного острием меча горла. Третьему, очень удачно согнувшемуся после Ингиного удара, отточенное как бритва лезвие срезало половину черепа…

Защелкали затворы. Все!!! Загрохотали выстрелы. Первым на мягкое покрытие пола рухнул Таджик, потом один за другим, точно подкошенные, стали падать те из бандитов, у кого в руках оказалось готовое к