Догма кровоточащих душ - Михаил Савеличев

- Я сам отнесу тебя, прекрасное дитя, - говорит он Иту и целует ее в неподвижные, ледяные губы. Агатами трогает Фумико за плечо и вкладывает в ее обречено протянутую руку раскрытую бритву.

Лезвие туманиться, оно притягивает, оно изготовилось, и ничто не удержит его от обещанного пиршества. Есть в отточенной стали какая-то загадка, странное притяжение, которое ведомо тем, кто часто держит ее в руках. Оно словно притягивается обнаженной кожей, как будто тело тоскует по тайне, что скрыта в холодном оружии.

Дора чувствует его зов. Она не противится ему. Девочка сидит за столом перед "Нави", и глубокая синева экрана освещает ее белые запястья. Как крошечные реки бьются под тонкой кожей вены, кровь предвкушает освобождение, и Фумико наносит первый удар.

Бритва с хрустом впивается в руку, вскрытые вены сыто отплевывают густую жидкость, и она растекается по экрану черными кляксами.

Дора вздрагивает от холодного касания сжатых в нить мертвых губ. Но в ней нет страха. Она продолжает спокойно сидеть и ждать.

- Ты - умница, - шепчет ей Агатами, - ты - умница, Дора.

Даже ангел смерти порой может быть ласков и полон любви. Кому как не смерти любить жизнь?

Фумико закусывает губу, струйка крови стекает по подбородку, мокрые и липкие пятна усеивают ее рубашку. Она заносит бритву и опускает ее на другое запястье. Рана жадно открывается, как пресыщенные уста, и извергает новый фонтан.

Ноги девочки подгибаются, но Агатами поддерживает ее.

- Ты должна сделать все до конца, Фумико, - строго говорит ангел смерти. - Сейчас ты мое верное орудие, а орудие смерти всегда надежно и безжалостно. Постарайся, постарайся, моя умница, - Агатами смягчается и целует девочку в шею. Отнюдь не целомудренный поцелуй. Любовный. Смерть и ее орудие - всегда любовники.

Фумико отчаянно бьет по ненавистным рукам ненавистной бритвой. Последние штрихи на жизни молчаливой Доры. Но она не в обиде. Все должно быть сделано так, как должно. Дора всегда являла собой образец смирения, поэтому Азраил позволяет себе крохотную каплю милосердия.

Он поднимает девочку со стула и ведет ее к двери. Кровь стекает по пальцам и оставляет на полу прерывистый след.

- Иди, Дора, иди, - подталкивает ее Азраил, но Дора колеблется. Ей кажется, что ее место здесь, рядом с Фумико, ведь так ужасно страшно умирать в одиночестве.

Тогда Агатами берет ее за руки, подносит к губам изрезанные запястья и целует каждую рану, накладывая временную печать. От ледяных губ замерзают пульсирующие кровавые родники, и Дора делает шаг назад, в темноту коридора. Агатами прикрывает дверь.

Фумико стоит на стуле и привязывает к потолочному кронштейну чулок. Она сняла с себя грязную рубашку, ее тело резко прорисовывается на фоне окна.

- Как я люблю тебя, - шепчет Азраил, обнимая девочку. Холодная щека прижимается к теплому животу, когтистые руки скользят по узким бедрам, а черные крылья ласкают ее кожу. - Я люблю тебя, мое самое совершенное оружие.

Раздвоенный язык касается Фумико, девочка вздрагивает и затягивает петлю. Черный чулок узорчатой бархоткой обнимает ее шею. Развратная ласка умело играет с невинным телом, натягивает его, как струну, извлекает последнюю мелодию, и, наконец, Агатами выбивает из-под Фумико стул. Остро пахнущая струйка стекает по ноге, но в этом нет ничего безобразного...

- Ты быстро учишься, - говорит Итиро. Мир под ними становится все темнее и темнее, сверкающие блестки света робко вспыхивают в безбрежном океане мрака. - Ты бесподобна, любовь моя!

Агатами оборачивается, но Фумико уже спокойна. Серебряная амальгама крупными, тяжелыми каплями выступает на ее нагом теле, и Азраил слизывает их, урча от удовольствия.

- Я не буду этого делать, - качает головой Тэнри. Пистолет в его руках смотрит на Авеля, но смерть предназначена той, что стоит рядом. Сэцуке. Сэцуке под номером два. Отметина смерти уже есть на ее челе, но это не искупает ее из объятий сладострастного Азраила.

- Мы все будем делать вместе, - доверительно говорит Агатами своей будущей подруге. - Ты согласна?

Сэцуке кивает и смотрит на Тэнри.

- Мы все будем делать вместе, - доверительно говорит Агатами своему бывшему другу. - Ты согласен?

- Нет. Нет! Нет!!! - кричит Тэнри, но его крик мало что значит для Азраила, и мальчик понимает это.

Он лишь орудие в руках смерти. Еще одно орудие. Проводник воли судьбы, от которой не уйдешь и которую не обманешь. Агатами нежно обнимает его сзади, прижимается к спине, ласково льнет к нему, чтобы он почувствовал тепло и мягкость ее груди. Руки ложатся на его руки, держащие пистолет.

- Нам следует хорошо прицелиться, Тэнри, - говорит Агатами. - Зачем доставлять нашей милой Сэцуке излишние мучения?

Ее указательный палец ласкает его указательный палец, лежащий на курке.

- Я не могу этого сделать, - отчаянно говорит Тэнри. - Я не могу убить ее.

- Разве орудие смерти виновато в том, что на его долю выпало исполнение предназначенного? - утешительно вопрошает Агатами. - Разве в чем-то виноват тот человек, что врезался на своей чудовищной машине в толпу людей? Он так же виновен, как вспыхнувший бензин, в котором и сгорела наша милая Сэцуке под номером один. И уверяю тебя, Тэнри, та, самая первая смерть, была гораздо мучительней!

...Неуверенная рука поворачивает ключ, недовольная внезапным пробуждением машина урчит и фыркает, а позади плещется целое море смерти. Азраил иногда любит почудить. Иногда и ангел смерти принимает жидко-огненную форму.

Бензовоз начинает неумолимое движение. Все предуготовлено к всесожжению. Собраны жертвы и зрители. Вычислены точнейшие траектории движения машин, ведь здесь нельзя ошибиться, сгореть должны только те, кому предписано сгореть, кому предписано корчится в липких объятиях пламени.

- Девочка, как мне добраться до станции Хирогата? - черная рука Азраила ложиться на плечо беззаботной Сэцуке. У девочки слишком хорошее настроение, поэтому она не идет, а бежит. Если ее не задержать, то она успеет к зеленому сигналу светофора и перебежит улицу, оставляя далеко позади поджидающую ее смерть.

Сэцуке слизывает подтаявшее мороженое и показывает:

- Вам нужно свернуть туда! В тот переход. Видите указатель?

Азраил улыбается, и девочка улыбается ему в ответ.

- Вы очень любезны, милое дитя. Надеюсь, что мы еще с вами встретимся!

Сэцуке озадаченно смотрит на уходящего прохожего. Почему они должны с ним еще встретиться? Молодой человек, конечно, мил, но Сэцуке не из тех девочек, которые сразу вешаются на шею юношам, пусть даже и очень приятным и воспитанным! К тому же он назвал ее "дитя"! Разве это не оскорбительно?!

Сэцуке показывает язык собственной смерти. Вот так мы насмехаемся над тем, что оказывается самым серьезным в нашей судьбе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});