Поколение одиночек - Владимир Бондаренко

Вот так разносит писателей перестроечной волной по разные стороны баррикад, и не разглядят они даже близких по духу. А ведь бессюжетность Владимира Личутина тоже давно стала притчей во языцех в нашем патриотическом литературном цеху. И любовь к слову, и игра со словом – такие же сашесоколовские. Иные фольклорные куски из романа «Между собакой и волком» свободно можно вставлять в роман «Бегство из Рая» Владимира Личутина и наоборот. Тем более, и там, и там, изображена русская егерская жизнь, русская деревня, русская природа. Вот и в советское время недолюбливали и того, и другого. Я думаю, им было бы о чем поговорить друг с другом.

Такому бессюжетному, да еще и посвященному школе для умственно отсталых детей, произведению, как роман «Школа для дураков», естественно, не нашлось бы места в советских издательствах. Саша Соколов понимает, что крамолы в романе нет, но и форма совсем уж недопустимая для советских властей, нужен выход на Запад. Знакомится с австриячкой Иоханной Штайдль. Пытается жениться и выехать в Вену. Препятствуют и родители, и власти. Пришлось канцлеру Австрии Бруно Крайскому обращаться к Леониду Брежневу, чтобы тот дал добро на выездную визу. Так самого аполитичного писателя России насильно загоняют в политику. Первая жена Тая с дочкой Александрой остались в России. Вот тогда-то и появился на горизонте Саши Соколова его новый будущий герой – Леонид Ильич Брежнев. А в Австрии долго проживать наш герой не собирался, манила всё та же Канада, место его малой родины, место опасной разведывательной работы, а затем и бегства его отца. Про Канаду он думал и когда решался бежать в Иран, Канаду держал в запасе и при знакомстве с миловидной австриячкой. Тем более, работать столяром на мебельной фабрике в Вене, без малейших перспектив на будущее, совсем не входило в его планы. Австрии не нужны русские писатели. Но и ему не так уж нужна была Австрия.

Поблагодарив свою милую австриячку, в сентябре 1976 года Саша Соколов едет к издателю Карлу Профферу в Анн-Арбор, печатающему в своем издательстве «Школу для дураков», и уже с его помощью в 1977 году получает долгожданный канадский паспорт.

Саша Соколов умеет добиваться всего. Он стал писателем, о чём мечтал с детства, его признали известные люди, и среди них его кумир Владимир Набоков, и он стал гражданином Канады, страны, в которой родился. Даже отец смирился перед его волей. Хотя под наблюдением Канадской конной полиции Саша Соколов остается постоянно. И немало канадских контрразведчиков пытались разгадать словеса и шифрограммы из «Школы для дураков», а особенно из «Между собакой и волком». Представляю их мучения…

Впрочем, он жил и живёт всю жизнь под тем или иным наблюдением, это и были его очередные, уже канадские коридоры «Школы для дураков», и потому в своем творчестве Саша Соколов никогда не впадал в какие-то политические антисоветские разборки. Он прекрасно понимает законы американской коммерческой цензуры, не менее идиотские, чем законы советской цензуры. В своих очерках высмеивает американское бескультурье: «у каждого писателя свой запас дыхания… Начинает явно чего-то не хватать – русского круга общения, русских разговоров… Моим самым любимым занятием когда-то было сидеть в компании русских людей и слушать, не принимая участия в разговоре… Вот такой атмосферы свободного разговора там уже ни за какие деньги не найдешь…» Ему нужна была его личная свобода для творчества и жизни, и от кого ему приходилось обороняться – на западе ли, на востоке – не так важно. Он сам учится в своей «Школе для дураков» всю жизнь. Когда закончит? И дадут ли закончить? По большому счету, все мы – простые земляне – ученики этой школы, и всех нас может куда-то выгнать вездесущая ведьма Шаина Трахтенберг.

Первый свой рассказ «За молоком» Саша Соколов опубликовал в 1967 году в «Новороссийском рабочем». Затем внезапно был написан и опубликован рассказ «Старый штурман» о жизни слепого моряка в журнале «Жизнь слепых». «Так получилось, что мой едва ли не единственный рассказ в Советском Союзе получил первую премию популярного в свое время журнала „Жизнь слепых“… И вот этот журнал я увидел в киоске, смотрю, там объявляется конкурс на лучший рассказ. Я послал рассказ о слепом капитане дальнего плавания, который беседует со своей кошкой, сидя на пенсии в маленьком приморском городке. Он рассказывает ей о своих путешествиях по миру. И вдруг напечатали и дали большую премию. Меня это очень обрадовало…» Интересные параллели: Александр Проханов, ещё один русский продолжатель Набокова, тоже свой первый рассказ опубликовал в этом же журнале для слепых. А ведь цепкая наблюдательность, дотошная проза подробностей, любовь к бесконечным метаморфозам характерны как для одного, так и для другого. Да и бабочками оба увлекаются всерьез. Но, чтобы увидеть их сходство, надо увидеть их прозу вблизи, под микроскопом, внимательным глазом. Или же незрячими пальцами. Да и оба откровенно русские мистические, мифологические писатели. Такой глубинной мистики напрочь лишены ремесленники-подражатели, типа Михаила Берга.

Были и еще какие-то юношеские литературные и прозаические, и поэтические опыты в марийской печати и в «Литературной России». Первый роман «Школа для дураков» был закончен в 1972 году, написан в основном на берегах Волги. Вышел на русском языке в 1976 году, а уже в 1977 году был переведен на английский. В свое время его вывезла на Запад австрийская невеста Саши Соколова Иоханна Штайдль. Рукопись дошла до Проффера, тот передал на прочтение Бродскому и Набокову, от Бродского пришел кислый отзыв, рукопись была явно не в его вкусе, впрочем, он и Василия Аксёнова также отверг, зато стареющий Набоков своим трогательным отзывом запустил в русскую и мировую словесность нового героя.

С Иосифом Бродским после его пренебрежительного отзыва о «Школе для дураков» так отношения в эмиграции у Саши Соколова и не сложились. Впрочем, и со всей остальной третьей эмигрантской волной Саша Соколов почти не общался. Их антисоветскую социальную прозу откровенно презирал, считая соцреализмом наоборот. Их кормушки и явно коммерческие отношения с американскими властями считал позорными для русского писателя. «Я не знал, что в Америке для того, чтобы выдвинуться и себя показать, нужно крутиться. Я жил такими советскими представлениями о том, что достаточно хорошо писать…»

И вообще, как он заявил в предельно откровенной беседе в журнале «Ясная Поляна» с Владимиром Кравченко, при всём своем увлечении западным миром и западной литературой, «при этом не чужд и каких-то умеренных националистических воззрений. Они как-то во мне сочетаются, и это всё нормально, в любом русском интеллигенте можно найти целую такую смесь всего, часто гремучую смесь…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});