Поиск дорог (СИ) - Букия Оксана

— Я все же задам вопрос, который меня мучает. Вот скажи мне, зачем тебе все это надо? Ты же — гордость своего отца, надежа поданных, любимец женщин. У тебя все есть. Что тебе не хватает в жизни, что ты готов все бросить и рисковать своей головой?

Янаур скривил губы. Поднялся с кровати. Неуверенной походкой дошел до Дима.

— Женщина заключила союз с другим, отец отправлен в ссылку за попытку свергнуть правящую династию, подданные считают предателем за то, что не пошел на поводу их желаний. Чтобы ответил ты на свой вопрос?

Димостэнис почувствовал, как у него сводит челюсти от злости. Что этот паршивец возомнил о себе? У них не одна дорога. Не желая поддаваться на любые дальнейшие провокации, он вышел за дверь.

Нос к носу столкнувшись с Эдвирой.

— Мне Марк сказал, что у тебя есть ко мне задание.

— Он сказал какое?

Воительница кивнула.

— Ты согласна? — зная вспыльчивый характер женщины, Димостэнис был удивлен, что она так спокойно реагирует на попытку старшего отправить ее подальше с поля предстоящего боя. Он конечно же понимал, что Марк прав — с такой раной она много не навоюет, помочь же Янауру сможет, но вот для гордости воина это большое испытание.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

— Что именно? — уточнил Дим. Сложно было угадывать мысли каждого.

— Спас мне жизнь.

— Не надо было? Ты бы раньше сказала.

Эдвира усмехнулась.

— Ты бы мог уйти в воду и успеть ответить на удар.

— Тогда бы не успела ты.

— Я — твоя должница.

Димостэнис едва подавил в себе тяжелый вздох. Прикрыть на поле сражения боевого товарища — не одолжение. Впрочем, пусть думает, как хочет. Ему это даже на руку.

— Доведешь его светлость до Эшдара, считай, что мы квиты.

Часть 18 (Главы 42–43)

Глава 42

Взрывы в горах вызвали землетрясение по всему побережью. Поднятые им волны разошлись по морю, грозя потопить корабли и вынуждая их отойти еще дальше от берега. На несколько десятков еров все кругом заволокло черным удушливым дымом. Пользуясь тем, что скрыты этой завесой от глаз врагов, поселенцы начали подготовку к предстоящему бою.

Оставшиеся у них снаряды были разложены по всей линии подступа к поселению и слегка присыпаны песком. На расстояние выстрела из катапульт стали строить стену. Разбирали дома на камни и возводили защитное сооружение.

— Море успокаивается, — Илий забрался на груду камней, на которой стоял Димостэнис, смотря вдаль.

Порывы, поднявшегося ветра, развеяли дым и вновь стало видно море.

— Значит скоро они вернутся.

Дим кивнул.

— Ты думаешь, они не поймут, что стена — это ловушка?

— Они слишком уверены в себе и в своем оружии. Нам главное не растеряться и сделать все, как мы задумали.

— Все равно не могу понять тебя, — резко произнес Илий, — ты так спокойно говоришь о победе над врагом, об их уничтожении, а ведь среди них твой отец.

Димостэнис повернулся к нему, не скрывая своих эмоций, глаз.

— Я думал, что Лауренте Иланди перестал быть мне отцом в двенадцать аров. Сегодня же я узнал, что он никогда им и не был. Я для него, как и все вы здесь, всего лишь неудавшийся эксперимент.

Глава поселения поежился.

— Ты не заметил: стало холоднее?

— Я не знаю, как у вас здесь обычно.

— Мерзлота почти не трогает нас здесь. Теплое морское течение защищает от большего количества снега и льда в течение всего поводня.

— Тогда ты прав, ветер довольно холодный.

— Может опять поднимет шторм на море? — грустно усмехнулся Илий.

Димостэнис пожал плечами.

— Вряд ли стоит ждать особых чудес от природы. Обычно она всего лишь безучастно смотрит за происходящим, предпочитая не вмешиваться в дела людей.

Поселенец не решился задать вопрос. Дим не стал на него отвечать. Он не умел повелевать ветрами и водами морей. Полотно же мироздания, разодранное на куски, не позволяло воспользоваться своим истинным даром. Слишком измучены стихии, чтобы услышать зов. Продираться сквозь ошметки было слишком рискованно, а самое главное не оправдано. И проводника, который мог бы ему в этом помочь тоже больше не было. Все эти дни он пользовался хьяртом, как все одаренные, пытаясь хоть частично вернуть ему былую силу и свои утраченные способности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тревожный трубный глаз разорвал предрассветный сумрак. Встрепенулись часовые на своих постах, стали распахиваться двери домов и на улицу выбегали разбуженные люди. Порывы ветра гоняли пыль, безжалостно жаля глаза, ударяя по лицу. С тяжелого свинцового неба падали хлопья снега.

— Что? — спросил Дим у вестника. Изо рта вместе со словами вырвалось облачко пара.

— Дикари! Они идут сюда!

Послышался лай собак.

— К оружию!

Воины в спешке возвращались в свои дома, хватая мечи, топоры, арбалеты. Времени на то, чтобы организовать оборону не было. В первый ряд выстроились все те, кто владел силой Шакти, плетя защитные барьеры, окружая ими своих товарищей без дара. За их спинами встали лучники и арбалетчики.

Аборигенов было много. Они шли не спеша, уверенные в своей несокрушимости. Защищенные сверкающими щитами, распространяя вокруг себя холод Мерзлых Земель. Впереди, захлебываясь лаем бежали их страшные звери.

— Не тратьте на собак силы Шакти, — произнес Дим, вытаскивая меч. — Они нам понадобиться позже.

Татуированные послушались и последовали его примеру. Взвился в воздух собачий визг. На землю пролилась первая кровь, превращаясь в ледяную корку. Песнь льда врезалась в уши. Димостэнис с трудом преодолевая ее силу, открыл хьярт, освобождая энергию.

— Усилить щиты! — закричал он. — Закрыться!

Удар был силен. Сверкающие копья врезались в защиту, застревая в ней, ломая барьеры. Поселенцы дрогнули, но все же сумели выровняться и выстоять, сбрасывая с себя чужие плетения. Второй удар прорвал контур. Вновь в атаку бросились четвероногие твари.

Димостэнис сильным ударом вспорол брюхо одной, полоснув кинжалом по шее второй. Нос к ному сталкиваясь с ее хозяином. Стена холода обрушилась на него, сбивая дыхание. Воздух заледенел. Серебряные искры ощерились в иглы, руша плотно сплетенную ауру дикаря, разрывая ее на нити. В льдистых глазах вспыхнуло удивление. Дим развернулся, усиливая свой удар поворотом корпуса и снес ему голову. Это приободрило его людей и слегка приостановило аборигенов.

— Рвите их ауру, — крикнул он, — она не едина.

Поселенцы, которые поначалу не могли понять, как вести бой с людьми, чью защиту они считали нерушимой, быстро сориентировались и, разделившись в группы по несколько человек, начали теснить своих врагов. Один обязательно был одаренный — он рвал защиту, второй действовал мечом. Дикари отступив было под таким напором, достали оружие и началась кровавая бойня.

Яростно звенели мечи, нанося и отбивая удары. Сталь встречала сталь. Поле боя наполнилось скрежетом и стуком металла, чередующихся с энергетическими выплесками, которые становились все слабее. Даже воздух стал теплее. Впрочем, воины, горящие огнем битвы, вряд ли заметили это.

Вольные оказались неплохими бойцами, примерно равными в своем мастерстве с татуированными. Смело нападали, легко предугадывали движения друг друга, прибегали к обманным уловкам. Дим уже не раз встречался с подобным стилем боя. Тяжелое оружие, молниеносными атаки и всякое отсутствие защиты. Лучники без устали натягивали тетиву, выпуская стрелы одну за другой. Правда, целились они больше по собакам, лишая хозяев льда своих страшных помощников.

Димостэнис вытер чужую кровь с лица. Еще не так давно он и не подозревал, что вся его жизнь превратится в череду сражений и убийств. Он никогда не хотел войны. Однако та уже стояла на пороге и не впустить ее вдруг стало невозможно. И он сам тоже не мог свернуть с этого пути. Чем больше он боролся за свое право выбирать, тем теснее становились рамки, и его дорога все более и более напоминала узкую колею, с которой никак нельзя было сойти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})