Стая - Франк Шетцинг

Теперь они находились в точности над тем местом, где Стоун установил когда-то фабрику, и шли со скоростью два узла.

— Другого мы и не ждали, верно? — ухмыльнулся пилот.

— Без паники, — сказал Стоун.

— Без паники? Когда море воняет хуже клоаки? Но вам непременно нужно было спуститься.

Стоун не удостоил его ответа. Он натянулся как струна и высматривал хоть какие-нибудь следы гидрата, но его не было, а черви попадались на глаза лишь единичные. На дне лежала большая плоская рыба, похожая на камбалу. При их приближении она вяло всплыла, подняв немного мути, и удалилась за пределы света.

Это было как-то нереально — сидеть в кресле, когда на каждый квадратный сантиметр акриловой оболочки давит столб воды весом в центнер. Всё в этой ситуации было искусственно. Освещённая зона плато с колеблющимися тенями, чернота по ту сторону, автоматически поддерживаемое внутреннее давление, воздух для дыхания, бесперебойно поступающий из баллонов.

Ничто здесь, внизу, не располагало человека оставаться дольше необходимого.

У Стоуна язык прилип к нёбу. Он вспомнил, что несколько часов перед погружением они ничего не пили. На всякий случай на борту были специальные фляжки, если вдруг станет невтерпёж, но каждому, кто погружается в батискафе, настоятельно рекомендуется опорожнить пузырь, чтобы он подольше оставался пустым. С раннего утра они с Эдди съели только по бутерброду с ореховым маслом, по плитке шоколада и пару галет. Пища ныряльщика. Сытная, питательная и сухая, как песок Сахары.

Он попытался расслабиться. Эдди передал на «Торвальдсон» короткое сообщение. То и дело они видели моллюсков или морские звёзды.

— Удивительно, правда? — сказал пилот. — Мы глубже девятисот метров, тьма хоть выколи глаза, а тем не менее эту область называют зоной остаточного света.

— Разве не бывает таких мест, где вода прозрачна настолько, что свет проникает на тысячу метров? — спросил Стоун.

— Конечно. Но человеческий глаз не в состоянии его зафиксировать. Начиная от ста–ста пятидесяти метров для нашего брата уже абсолютно темно. Когда-нибудь приходилось опускаться глубже тысячи метров?

— Нет. А вам?

— Несколько раз. — Эдди пожал плечами. — Так же темно, как здесь. А я предпочитаю быть там, где светло.

— Что, не хватает честолюбия для глубоководных погружений?

— А зачем? Жак Пикар дошёл до глубины 10 740 метров. Это было мировое достижение, но вряд ли там есть на что посмотреть.

— Пардон, — сказал Стоун. — Но разве Пикар опустился не на 11 340 метров?

— Я знаю, — Эдди засмеялся, — именно эта цифра значится во всех учебниках, но она ошибочна. Причина в измерительном приборе. Он был откалиброван в Швейцарии, в пресной воде. Понимаете? У пресной воды совсем другой удельный вес. Поэтому они ошиблись, когда совершали единственное пилотируемое погружение к самой глубокой точке земной поверхности. Они же…

— Минуточку. Смотрите!

Луч света впереди упёрся во тьму. Приблизившись, они увидели, что дно круто обрывается. Свет пропадал в бездне.

— Остановитесь.

Пальцы Эдди пробежали по клавишам и кнопкам, и батискаф замер. Потом начал медленно вращаться.

— Очень сильное течение, — сказал Эдди. Батискаф продолжал поворачиваться, пока прожектор не осветил край обрыва. Они смотрели на свежий слом.

— Будто только что провалилось, — сказал Эдди. Глаза Стоуна нервно перебегали с места на место.

— А что говорит эхолот?

— Обрыв уходит как минимум на сорок метров. А справа и слева я ничего не могу различить.

— Это значит, что плато…

— Плато больше нет. Оно отломилось.

Стоун кусал нижнюю губу. Год назад здесь не было никакой пропасти. А может, и несколько дней назад ещё не было.

— Спускаемся глубже, — решил он. — Посмотрим, куда оно уходит.

Deep Rover тронулся и стал спускаться вдоль слома. Через две минуты прожекторы снова упёрлись в дно. Оно походило на руины.

— Надо немного подняться, — сказал Эдди. — А то ещё зацепимся за что-нибудь.

В поле зрения попала разорванная труба. Из неё тянулись, поднимаясь вверх, несколько тонких нефтяных нитей.

— Это нефтепровод, — взволнованно воскликнул Стоун. — Боже мой.

— Был нефтепровод, — уточнил Эдди.

Озноб прошёл по коже Стоуна. Он знал, откуда был проведён этот нефтепровод. Они находились на территории фабрики.

Но фабрики больше не было.

Внезапно перед ними возникла раскуроченная стена. Эдди в последнюю секунду успел рвануть батискаф вверх, и они перелетели через её край. Только теперь Стоун увидел, что это была никакая не стена, а громадный кусок морского дна, поставленный вертикально. В луче света плавали частицы осадочного слоя, затрудняя видимость. Потом прожекторы снова упёрлись в поток быстро всплывающих пузырей.

— Господи, — прошептал Стоун. — Что же здесь произошло?

Эдди не ответил. Он обогнул поток пузырей по кривой. Видимость становилась всё хуже. Они потеряли нефтепровод из виду, потом он снова возник, уходя вглубь.

— Ну и течение, — ругался Эдди. — Нас затягивает в газовый прорыв.

Батискаф начал входить в штопор.

— Следуем за нефтепроводом дальше, — приказал Стоун.

— Это безумие. Надо подниматься.

— Фабрика где-то здесь, — настаивал Стоун. — Она вот-вот появится.

— Тут вообще больше ничего не появится. Здесь всему пришёл конец.

Стоун ничего не сказал. Труба перед ними заканчивалась рваной культёй. Растерзанная сталь причудливо изгибалась.

Вокруг них снова засеребрились пузырьки газа.

Стоун сжал кулаки. До него стало доходить, что Альбан был прав. Надо было спустить вниз робота. Но сдаться и отступить ему казалось ещё абсурднее. Он должен всё выяснить! Он не может предстать перед Скаугеном без детального сообщения.

— Дальше, Эдди.

— Вы с ума сошли.

Впервые стало заметно, как напряжён Эдди, — в любой момент перед ним могли возникнуть новые препятствия.

Потом они увидели фабрику.

Точнее говоря, они увидели лишь поперечные стяжки, но Стоун понял, что опытного образца «Конгсберг» больше не существует. Фабрика была засыпана обрушившимся плато — метров на пятьдесят ниже, чем была установлена.

Он вгляделся пристальнее. Что-то отделилось от металлических распорок и двинулось к батискафу.

Пузыри.

Нет, не просто пузыри. Это напомнило Стоуну о колоссальных газовых завихрениях, которые они наблюдали на борту «Солнца».

Внезапно его охватила паника.

— Наверх! — крикнул он.

Эдди отцепил оставшийся балласт. Батискаф рванулся вверх, сопровождаемый гигантскими пузырями. Потом они очутились посреди завихрения и просели вниз. Море вокруг них кипело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});