One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени - Крейг Браун

желая подчеркнуть разницу между ними, Джон приходит в прикиде тедди-боя, а Синтия одета как дама эпохи Регентства — шляпка, кринолин, ленты и банты. Она сразу же понимает, что перестаралась и выглядит «как дама с коробки конфет «Кволити-стрит»».

© Keystone Features/Hulton Archieve/Getty Images

Вечеринка совпадает с кратким примирением Джона с его непутевым папашей Фредом, который оделся очень даже сообразно себе, мусорщиком из «My Old Man’s a Dustman»[708]. Ранее тем же днем он заплатил 5 фунтов настоящему мусорщику, чтобы обменяться с ним одеждой. Питу Шоттону невыносимо находится поблизости. «От него разило помоями, и все гости старались держаться от него подальше».

В мире шоу-бизнеса царит странное интуитивное взаимопонимание, однако дородный комедийный актер Роберт Морли[709] в костюме Санта-Клауса — гость неожиданный. «Он обливался потом, — вспоминает один из гостей. — Видимо, кондиционер в отеле не справлялся, и ему явно было неудобно. Прямо не верилось, что он сам выбрал этот костюм. Скорее всего, на этом настоял его агент».

После ужина устраивают показ фильма «Magical Mystery Tour». Джон сидит за столом со своим вонючим папашей и его юной невестой Полин, одетой тоже очень подходяще — как школьница. За одним столом с ним Силла Блэк в костюме заводского рабочего и ее муж Бобби в костюме монахини.

Между окончанием ужина и началом показа возникает пауза. «Давай, Джон, пока ждем, сыграй что-нибудь!» — предлагает Лулу, одетая как Ширли Темпл: в белых носочках, с огромным леденцом и кудряшками на увенчанной бантом голове.

— Фиг тебе, — отвечает Джон. — Может, ты, Фред?

А вот это ошибка. Алистер Тейлор, организатор вечеринки, замечает, что Фред «пьяный в дым». Само собой, он вскакивает на сцену и тут же падает носом вниз. После фильма на сцену выходит The Bonzo Dog Doo-Dah Band[710], и начинаются танцы. Джон ненавидит танцы, но сегодня его соблазняет выйти на танцпол Патти Харрисон, которая явилась в костюме исполнительницы танцев живота. Синтия остается не у дел, «сидит чопорно и зажато, как дура с мытой шеей». Пит Шоттон, как и Джон, одетый тедди-боем, следит за развитием неприятной сцены: «Патти, конечно же, пришла в весьма откровенном наряде и потому была особенно привлекательна, но ни Син, ни Джорджу не понравилось, что Джон с ней заигрывал». Лулу, возмущенная происходящим, отчитывает Джона, размахивая леденцом.

Наконец Синтию приглашает на танец Билли Крамер, одетый, по счастливому совпадению, как солдат эпохи Регентства. «Из нас получилась милая парочка, — вспоминает Синтия, — пока мы не попытались сплясать джайв вместо вальса». Запутавшись в подоле платья, Синтия падает «в ворохе лавандовой ткани, что огромным шаром окутывает ее всю».

Джон оборачивается, и Синтия успевает поймать его взгляд. «В тот момент в его глазах не было ни любви, ни восхищения, только чистый стыд. В который раз я его подвела».

107

На первое собрание совета директоров «Эппл» битлы не явились. Среди тех, кто пришел, был старый приятель Джона, Пит Шоттон, которого назначили директором, хотя весь его опыт в бизнесе сводился к владению газетной лавочкой на острове Хейлинг-Айленд, которую купил ему Джон.

Встречу Шоттон начал с заявления: мол, про «Эппл» он ничего не знает и пусть члены совета его просветят. Все молчали, потому что никто из собравшихся тоже ничего не знал про «Эппл». Тогда слово взял Клайв Эпстайн, брат покойного Брайана: «Ну, насколько я понял, «Эппл» будет выпускать поздравительные открытки, а парни станут писать для них стишки».

Когда высказались и остальные члены совета, стало ясно, что цели «Эппл» каждый из них представляет себе по-своему. Наконец к Шоттону обратился Терри Доран, который на пару с Брайаном владел компанией «Брайдор карз»[711]: «Слава богу, Пит, что есть ты. Сам видишь, никто ничего не понимает. Нам позарез нужен человек вроде тебя, чтобы все тут организовать». На этом встреча завершилась, и члены совета разошлись со словами: «Удачи, Пит!» и «Поздравляю, Пит!».

Пит поехал прямиком к Джону — выяснять, что вообще происходит. Джон изложил ему бизнес-план. «Если коротко, то происходит вот что, — сказал он. — У «Битлз» есть три миллиона фунтов, которые придется отдать налоговой, если не вложить их в бизнес. То есть так или иначе надо растратить их к чертям. Значит, давай займемся бизнесом, хоть поржем немного».

Как выяснилось, смешного в этом было очень мало. Быстро развернутый бизнес так же быстро свернулся. Для начала газета «Диск энд мьюзик эко», примкнув к «Эппл», объявила о поиске новых британских звезд: «Есть сотни безвестных групп, которые, если обеспечить им правильную подачу, могут стать такими же знаменитостями, как нынешние лучшие поп-исполнители». Читателям предложили проголосовать за местные группы, а «Эппл» обещала отправить своих представителей на прослушивание кандидатов. Шестеро счастливчиков, проголосовавших за группу-победительницу, должны были получить сертификаты номиналом 25 фунтов, которые можно было потратить на одежду в новеньком «Эппл-бутике».

Тысячи читателей принялись слать имена номинантов; примерно столько же человек отправили пленки с записями своей музыки, романы и стихи. Практически ничего из присланного не было прослушано, прочитано или хотя бы вскрыто. Письма и посылки складывали в коробки и убирали в темный чулан в офисе «Эппл», прозванный Черной комнатой. Шоттон не любил об этом думать. «Душераздирающее зрелище, особенно если представить всех этих восхищенных юнцов, которые надеялись получить ответ от «Битлз» и обзавестись собственным «бентли»».

Вскоре в «Эппл» устремились чудаки и мошенники всех мастей, требуя, чтобы их осыпали славой и богатством. Ричард Дилелло[712], молодой американец, работавший в «Эппл», сравнивал коридоры офиса с «приемной вендиспансера в Хейт-Эшбери на пике кислотного безумия 1967-го». Однажды его позвали разобраться с типом, который утверждал, что понимает язык зверей и общается с ними. В доказательство он предъявил листок, на котором в лондонском зоопарке записал поэму: в ней чередовались строфы, сочиненные им самим и его друзьями-животными. Самым удивительным стало то, что его не назначили заведовать каким-нибудь отделом, хотя вполне могли бы.

Одной из первых отведала щедрости «Эппл» напористая японская художница Йоко Оно, чьи отношения с Джоном носили пока односторонний характер. Оно подала заявку на 5000 фунтов для организации выставки белых предметов в галерее «Лиссон»: стул, стол, туфля и шляпа — и все разрезанное пополам. Не получив просимого, она подкараулила Джона в офисе «Эппл». «Чувствую себя лишь половинкой целого, — сказала она ему. — Ты моя вторая половинка, а я — твоя. Мы затерялись в пространстве, ища друг друга, и вот мы вместе».